Россия в глобальной политике

Пока не ясно, что придёт на смену европейскому порядку, установившемуся после окончания холодной войны. Основные политические институты и институты безопасности этого порядка – НАТО, ЕС и ОБСЕ – продолжают функционировать, но их будущие роли и направления деятельности неясны. Какое место занимают эти институты в формирующемся порядке?

Правильной политикой бывшей метрополии была бы позитивная сдержанность – надо дать её бывшим окраинам возможность самостоятельно пройти путь становления ответственных участников международного сообщества.

«СНГ зачато и рождено в головах, а не выросло из существующей реальности. Создавалось как замена СССР, в первую голову – Михаила Горбачёва, для взятия в свои руки всей власти, а с ней гигантской собственности». Из мемуаров бывшего министра.

У Москвы есть эффективный инструмент политики: привлекательность российского гражданства для многих жителей постсоветского пространства. Он позволяет использовать несовпадение культурных и языковых границ с государственными.

Для России возможное безраздельное воцарение талибов в Афганистане сегодня представляет собой вызов, возможно, даже более серьёзный, чем Украина. С той разницей, что Афганистан уже долгое время не занимал значимого места в перечне отечественных внешнеполитических приоритетов и приложения усилий.

Развивая многосторонние форматы ЕАЭС и ОДКБ, Москва при возможности делает ставку и на двусторонние отношения с элементами интеграции, опробованными в многосторонних форматах. Формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

География страны во многом предопределяет её внешнюю политику, возможности и траекторию социально-экономического развития. Но даже её самый негативный контекст может быть преодолён через увеличение инфраструктурной связности и совместимости. Именно это является ключом к успеху евразийской интеграции.

В мире немало глобальных угроз, способных повлиять на будущее планеты, но западные демократии боятся только одного человека – Владимира Путина.

События 2010-х гг. перевели понятие «Русский мир» из сферы интеллектуальных изысканий в инструмент практической политики. Оно стало более действенным, но столкнулось с сопротивлением, в том числе военно-политическим. Ведущим экспертам задавали вопрос, каким мог бы, а каким не должен быть «Русский мир».