Россия в глобальной политике

Изменения, происходящие в ЕС, могли бы быть внутренним делом Европы, если бы она не занимала в истории, политике и культуре нашей страны такое важное место. Как в свете перемен в ЕС изменятся российские аналитические инструменты, подходы к этой теме в сфере образования, та призма, через которую мы смотрим сейчас на всё происходящее там?

3 ноября в США пройдут президентские выборы. И вне зависимости от того, кто на них одержит верх, мучительная политическая трансформация в Америке не прекратится. Какие перемены во внешней и внутренней политике ждут Штаты? Как движение BLM изменит образовательные программы? Об этом и многом другом поговорили участники Лектория СВОП, который прошёл 28 октября. Вёл дискуссию Фёдор Лукьянов.

Российскую школу принято критиковать за бесконечные реформы и пресловутый ЕГЭ, но она даёт весьма качественное системное классическое образование, оставаясь наследницей той самой прусской гимназии, из которой когда-то выросли школы Российской империи и СССР. Это делает её мощным инструментом «мягкой силы» за рубежом. Однако чтобы эта «мягкая сила» работала, недостаточно просто оказывать финансовую и лицензионную поддержку частным русским школам за рубежом.

Самое трудное, что предстоит сделать – это положить конец восстанию масс, довести до сознания трудящихся, что климатом, как и коронавирусом, должны заниматься серьёзные специалисты. Политическим партиям и общественным движениям необходимо сосредоточиться на решении социальных проблем, а не естественнонаучных. Если это не удастся, исследования, даже фундаментальные, будут постепенно перемещаться в Восточную Азию.

Напряженность и недоверие – именно этими словами обычно описывают нынешнее состояние отношений России и ЕС. Как мы пришли к такому положению?

В мире обостряется борьба за ресурсный потенциал, одновременно вырабатываются новые правила игры в сфере финансов и международной торговли. Эти процессы и явления во многом предопределяют политический ландшафт планеты.

Даже при «смене власти» в Киеве вряд ли можно будет говорить о радикальном изменении курса исторической политики. Разве что ожидать менее интенсивного расширения националистического нарратива истории и памяти и более взвешенного «переосмысления» советского опыта. Диалог о прошлом с Россией будет возможен только на академическом уровне, и то лишь на нейтральных площадках.

В основе большинства историко-политических конструктов, предлагаемых сегодня гражданам Украины, лежат ложь и фальсификация, благодаря чему страна не объединяется, а, наоборот, разъединяется. И если в 1990-е гг. власти еще умели сохранить компромисс между противоречащими друг другу регионами и традициями, то после активизации националистов, поддержанных западными политиками, ситуация резко усложнилась.

Краткая история Украины развивалась, с одной стороны, как хроника неуклонной интеграции в европейские и мировые (но контролируемые Западом) структуры, а с другой – время кризисов, все более взрывоопасных и завершавшихся все менее совершенными компромиссами. Западу необходимо было положить конец украинской многовекторности.