Политический сезон 2011/2012 стал для России временем перемен. Передача власти внутри страны – кулуарное решение о «рокировке», парламентские, а затем президентские выборы – привели к быстрому росту общественной активности. Потрясений не случилось, но очевидно, что и возврата к статус-кво уже не будет. На международной арене возвращение Владимира Путина вызвало настороженность, между тем общая ситуация продолжает ухудшаться – один кризис следует за другим, попытки их разрешения, как правило, только усугубляют положение.
Российская внешняя политика опирается на консенсус в обществе и политическом классе. Но едва ли подобное положение вечно. Пробуждение социальной энергии показало, что общество становится более зрелым и следование единой партийной линии его больше не устраивает. Универсальный внешнеполитический курс на «возрождение вообще» и на укрепление престижа, который характеризовал предыдущее президентство Путина, не охватывает весь спектр существующих интересов. Скорее всего, начнет формироваться запрос на адресную и расчетливую внешнюю политику, ориентированную на достижение конкретных целей. Но формулирование этих целей не будет опираться на столь же твердое совпадение взглядов, как раньше. В этом номере мы делаем первую попытку понять, какие факторы, идеи и интересы могут влиять на переосмысление внешнеполитической повестки дня.
Татьяна Романова предлагает использовать для анализа меняющейся российской реальности относительно новый теоретический инструмент – концепцию неоклассического реализма, который сочетает структурные принципы реализма с учетом интересов и восприятий внутри международных акторов. Андрей Цыганков также призывает не игнорировать серьезные различия во взглядах, которые всегда присутствовали в российской политике, даже в наиболее антидемократические времена. Автор отвергает популярную на Западе идею о том, что России присуща неизбывная тяга к экспансионизму. Николай Спасский раздумывает над проблемой цивилизационного выбора: какие ориентиры есть у современной России и почему, оставаясь европейской по культуре, страна сейчас должна брать пример не с Европы, а с Азии. Михаил Виноградов замечает, что до сих пор российский правящий класс за пределами профильных ведомств (МИД, соответствующие подразделения администрации и аппарата правительства, комитеты палат парламента и т.п.) проявлял мало интереса к внешней политике. Однако углубляющаяся вовлеченность России в глобальные процессы заставляет элиту обращать на них внимание, в то время как понимание оставляет желать лучшего.
Либеральный взгляд на то, какой следует быть российской политике, предлагают Борис Козловский и Павел Лукин. Они полагают, что Москва не избавилась от советских инстинктов, абсурдных и контрпродуктивных в XXI веке. Авторы не видят иного пути, кроме тесного сотрудничества с ведущими западными странами, что требует решительного отречения от наследия СССР. Борис Кагарлицкий рассматривает состояние дел с левых позиций и, напротив, считает образцом для подражания советский опыт – выдвижение масштабной идеологической альтернативы существующему миропорядку и демонтаж всех существующих институтов. При этом, правда, он сам признает, что конкретной программы достижения этой грандиозной цели нет. Михаил Ремизов формулирует геополитические воззрения русских националистов – политической силы, присутствие которой на российской сцене становится постепенно все более заметным. Ринат Мухаметов описывает настроения и предпочтения российских мусульман – достаточно многочисленного и сплоченного сообщества, голос которого пока редко звучит во внешнеполитической дискуссии. Между тем именно сейчас их мнение может оказаться значимым – Москва впервые оказалась в состоянии конфронтации практически со всем арабским миром из-за своей позиции по сирийскому вопросу.
Иван Данилин размышляет, какая внешняя политика способствовала бы инновационному развитию страны. Помимо предсказуемого вывода о необходимости избегать даже риторической конфронтации с ведущими развитыми державами, автор приходит и к необычному умозаключению, которое роднит его с левыми. Для модернизационного успеха России нужна большая идея, которая привлечет партнеров и компенсирует технологическое отставание. Василий Кашин рассматривает интересы оборонно-промышленного комплекса и выясняет, что для этой отрасли нынешний курс Москвы практически оптимален.
Естественно, подборка статей не исчерпывает спектра возможных мнений и интересов. Например, отдельно не представлена позиция Русской православной церкви, а она более чем важный игрок. Отсутствует полноценный консервативный взгляд, а также анализ пожеланий соотечественников за рубежом – чего они на самом деле ждут от Москвы. Особый интерес представляют точки зрения регионов – сколь сильно отличаются приоритеты жителей Дальнего Востока и европейской части страны, арктических регионов и Северного Кавказа. Вообще для понимания общественных настроений и динамики развития полезно провести серьезное социологическое исследование об отношении россиян к внешней политике и окружающему миру. К этим темам мы намерены обращаться в следующих номерах.
Не все из перечисленных интересов равновесны, и не все они превратятся в реальный фактор воздействия на внешнюю политику, но некоторые – наверняка. Российскому руководству придется учитывать гораздо больше мнений. Вообще по мере демократизации России ее внешняя политика будет усложняться, а предсказуемость действий снижаться.
Кроме этой темы в текущем номере – подборка статей по различным аспектам американской политики. Мартин Индик, Кеннет Либерталь, Майкл О’Хэнлон оценивают первый срок Барака Обамы. Генерал Реймонд Одиерно намечает направления деятельности Армии США, а Родерик Макфаркуар рассматривает влияние изменений в Азии на курс Соединенных Штатов и России. Нил Деграссе Тайсон призывает Вашингтон вернуть приоритетный статус космическим исследованиям, которые могут стать локомотивом как технологического, так и геополитического успеха. Кевин Райан и Симон Сараджян напоминают о достижениях российско-американского сотрудничества в космосе и предлагают применить этот опыт для решения проблемы противоракетной обороны.
