Сегодня все более очевидно, что ведущей силой регионального развития в Азии является Китай. Когда речь заходит о лидерстве здесь Пекина, единственное, что вызывает полемику, – это способность КНР доминировать над другими странами и потеснить Америку с позиции гегемона в данной части мира. Китай участвует в «Большой двадцатке» и уже стал одним из самых важных членов клуба ведущих экономик мира. Но сможет ли он одновременно быть быстрорастущей мировой державой и региональным партнером, который помогает мелким и крупным экономикам Азии получать равные и справедливые блага от мирового правления Пекина?
Впрочем, есть и другая довольно популярная идея о том, что лидером азиатского регионализма способна стать Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Но такая мысль, похоже, игнорирует законы гравитации – ведь страны АСЕАН сравнительно малы, бедны либо слабы, а то и сочетают в себе все эти качества вместе взятые. Многие американцы в упор не видят этой группы государств, не говоря уже о том, чтобы отдавать ей предпочтение. В сознании американцев реальной силой в Азии является Китай и, возможно, Индия.
Однако именно АСЕАН сыграла ключевую роль в подписании экономических соглашений и договоров о свободной торговле между странами Азии, и именно она организовывала важнейшие встречи и обеспечивала подписание соглашений, которые знаменовали собой определенные вехи в азиатской дипломатии. Соединенным Штатам следует признать роль, которую Китай и АСЕАН играют в укреплении азиатского регионализма, и найти способы взаимодействия с обоими субъектами. В более широком смысле необходима переоценка той роли, которую играют взаимозависимость и сотрудничество перед лицом кризиса. Чтобы добиться процветания и мира в грядущие годы, нам следует осознать значение союза «и».
Смысл отношений между Китаем и АСЕАН
Минувшим летом в Южно-Китайском море возникла напряженная ситуация, когда Китай задержал на спорной территории девять вьетнамских рыбаков. После того как Пекин отказался отпустить моряков на родину, потребовав от капитана заплатить дополнительный штраф, Вьетнам поднял дипломатические ставки и потребовал освободить их немедленно и без всяких предварительных условий. Спустя неделю Китай отпустил рыбаков, но инцидент продемонстрировал всю щекотливость ситуации в Южно-Китайском море и озабоченность стран региона по поводу того, что стремление Китая очаровать своих соседей частенько уступает место дипломатии «насупленных бровей».
Однако во время кризисов 1997–1998 и 2007–2009 гг. Китай прилагал настойчивые и всеобъемлющие усилия к тому, чтобы приобретать друзей и оказывать влияние на Юго-Восточную Азию. Эти усилия не ограничивались экономикой, туризмом и преподаванием языка, но охватывали также сферу безопасности и внешней политики. АСЕАН, в принципе, не слишком беспокоит агрессивность КНР. Закат коммунистической идеологии в этой стране привел к спаду повстанческих движений в Юго-Восточной Азии. Китай – это не демократия, но мало кто в Азии считает это препятствием для более тесных отношений с Пекином – в частности потому, что КНР присоединилась к Договору АСЕАН о дружбе и сотрудничестве. Помимо всего прочего, этот договор предусматривает обязанность подписавших его стран разрешать возникающие споры исключительно мирным путем. Для АСЕАН Договор о дружбе и сотрудничестве стал лакмусовой бумажкой для проверки возможности налаживать более тесные и дружественные связи не только между странами-членами, но и во всем регионе.
Это возвращает нас к проблематике Южно-Китайского моря. В 2002 г. Китай договорился о кодексе поведения в отношениях со странами АСЕАН. Хотя данный Кодекс не имеет обязательного характера, Китай согласился принять определенные рамки поведения в отношении соседей. Китайский посол в АСЕАН Сюэ Ханьцинь говорила мне, что со странами, предъявляющими территориальные претензии, такими как Бруней, Филиппины, Малайзия и Вьетнам, Пекин продолжит двусторонние обсуждения по наиболее существенным вопросам, касающимся суверенитета. По мнению Китая, именно такой режим диалогов наиболее предпочтителен, поскольку тогда дискуссии, которые обещают быть особенно болезненными, не затронут АСЕАН в целом.
Тем не менее некоторые из «истцов» в Юго-Восточной Азии предпочли многосторонний подход. На карту поставлены государственные интересы, потенциальные энергетические ресурсы и морские маршруты. Все эти темы ведут к росту напряженности. Однако до недавнего времени Китай был озабочен тем, чтобы спорные вопросы не отравляли общий дух сотрудничества в регионе.
До сих пор мягкая сила Пекина была не на должной высоте – по крайней мере соседние страны не жаждут быть похожими на Китай или подражать ему, особенно в том, что касается политического устройства. Все большее число азиатских обществ ценят и поддерживают демократию. Самым ярким примером является Индонезия, которая совершила разворот на 180 градусов, оправившись после долгих лет авторитарного режима Сухарто. Однако Китаю удалось найти способы, как в долгосрочной перспективе уменьшить озабоченность по поводу Южно-Китайского моря и своей бурно развивающейся экономики, а также эффективнее использовать выгоду от сотрудничества, несмотря на эпизодическое обострение отношений.
Роль АСЕАН в Азии как хозяина
АСЕАН все еще обвиняют в том, что это узкопрофессиональный форум, но зато ассоциации удалось достичь того, что другим оказалось не под силу. Например, АСЕАН свела представителей Китая и Японии. Когда эти два госдарства не общались напрямую, они тем не менее встречались на общих собраниях, проводимых в рамках ассоциации. В 1999 г. по инициативе АСЕАН лидеры Китая, Японии и Южной Кореи впервые согласились вместе позавтракать. В то время контакты между тремя азиатскими гигантами были настолько ограниченными, что даже такое неформальное мероприятие привлекло внимание средств массовой информации как первый «саммит».
Три лидера в течение часа обсуждали вопрос о членстве Китая в ВТО – японский и корейский лидеры поддержали кандидатуру Пекина в качестве полноправного члена этой международной экономической организации. Агентство «Синьхуа» цитировало научного сотрудника Китайской Академии общественных наук Цзинь Сидэ, который сказал следующее: «Лидеры трех соседних государств впервые за последнее тысячелетие сели за один стол». Японская газета Daily Yomiuri также высоко оценила встречу руководителей трех стран, но сделала упор на обсуждавшихся ими темах региональной безопасности и озабоченности в связи с намерением Северной Кореи разработать ядерное оружие. Подобного рода противоречивые сообщения и акценты в СМИ разных стран наглядно продемонстрировали продолжающиеся разногласия между гигантами Северо-Восточной Азии. Даже просто встречаясь за завтраком, они не смогли договориться об общей повестке дня. Трения между отдельными азиатскими странами продолжаются и сегодня – в первую очередь это касается Китая и Японии.
Тем не менее становится понятным, почему АСЕАН, не имея военной мощи или существенного экономического веса, стала ключевым региональным игроком, умело сглаживающим разногласия между более могущественными странами Азии. АСЕАН выполняет важную функцию, организуя ключевые азиатские встречи и вырабатывая приемлемую для всех повестку дня. В каком-то отношении кандидатура ассоциации в качестве посредника была принята по умолчанию в связи с сомнениями, возникшими относительно лидерства других стран региона. Отсутствие у АСЕАН властных амбиций снискало этой организации доверие стран Азии.
Однако АСЕАН не благодушествует, она стремится быть примером сотрудничества в Азии, а также формулировать принципы и создавать возможности для взаимодействия более крупных государств и внутри всего региона. Это опять же итог кризиса 1997–1998 годов. Выйдя из кризиса, азиатские страны пожелали наладить более тесное сотрудничество, «заново изобрести» АСЕАН и создать свое сообщество. На саммите 2003 г. лидеры АСЕАН объявили о планах ускорить развитие сообщества, основанного на трех столпах: взаимопонимании и сотрудничестве в экономике, политической безопасности и социокультурной сфере.
Акцент был сделан на экономической интеграции. После кризиса 1997–1998 гг. страны-члены стали свидетелями беспрецедентного экономического роста Китая, а в последнее время и Индии. Если до 1997 г. показатели прямых зарубежных инвестиций и другие экономические индикаторы были весьма благоприятны для стран АСЕАН, то статистика за последнее десятилетие свидетельствует о том, что Китай и Индия растут намного быстрее, чем мелкие и средние экономики региона. Осознавая эти тенденции, лидеры АСЕАН стремятся быстрее двигаться к созданию единого рынка емкостью более 500 млн человек. Будучи меньше рынков Китая и Индии, подобный единый рынок в рамках АСЕАН мог бы значительно превзойти по размерам любой отдельно взятый национальный рынок стран-членов.
Желание создать единый рынок также подтолкнуло к изменению и укреплению институтов и норм, действующих внутри ассоциации. Разработан Устав АСЕАН – формальный договор, в котором сформулированы принципы и основы коллективной деятельности. Также предусмотрен механизм пересмотра и совершенствования норм и правил для обеспечения возможности развития единого товарного рынка в рамках ассоциации. Одобренный в декабре 2008 г., этот Устав представляет собой «конституционный механизм» и знаменует конкретные перемены. В нем изложены исторические цели, суть которых сводится к поддержанию и углублению безопасности и стабильности в регионе, дальнейшему укреплению мира и связанных с ним ценностей, повышению региональной устойчивости и сохранению в Юго-Восточной Азии безъядерной зоны, свободной также и от всех других видов оружия массового уничтожения. Но в Уставе сформулированы и более честолюбивые цели, такие как экономическая интеграция и создание единого рынка, а также развитие демократии, прав человека и надежного управления.
Обозреватели и аналитики расходятся в оценках того, как на самом деле складываются отношения Китая и АСЕАН. Некоторым представляется, что Пекин все больше очаровывает членов АСЕАН и начинает доминировать в организации. Но горячие сторонники и приверженцы АСЕАН считают, что им удалось добиться от быстро усиливающегося Китая уважения к региональным нормам сотрудничества и мира. Как уже ранее отмечалось, даже когда лидеры Китая и Японии не контактировали друг с другом на высшем уровне, они встречались в более широком контексте на форумах АСЕАН вместе с лидерами других стран региона.
Борьба за влияние продолжается, но ассоциация помогает превращать ее в здоровую конкуренцию. Примером служит эволюция соглашений о свободной торговле и экономическом сотрудничестве между странами Азии. Идея такого соглашения, высказанная Китаем на очередном форуме АСЕАН, подвигла Японию на то, чтобы расширить рамки соглашения об экономическом партнерстве, которого она ранее достигла с Сингапуром. Также Япония обратилась к некоторым государствам – членам АСЕАН с приглашением заключить двусторонние соглашения о свободной торговле и обсудить более широкий и всеобъемлющий договор в целом с АСЕАН. В свою очередь, эти события подтолкнули к началу соответствующих переговоров с ассоциацией Южную Корею и Индию. АСЕАН подписала соглашения с Австралией и Новой Зеландией, став тем самым важным узлом и центром развития экономических отношений в Азии.
Этот сложный комплекс соглашений привел к появлению движения за подписание паназиатского соглашения и учреждению экономического сообщества по типу Евросоюза. На этом поле также продолжается соперничество между Японией и Китаем, которые предлагают конкурентные планы взаимодействия. Китай считает целесообразным заключение Договора между АСЕАН и тремя гигантами Северо-Восточной Азии – Китаем, Японией и Южной Кореей – под условным названием АСЕАН+3. Японцы же предлагают более широкое экономическое партнерство с участием Индии на западе, Австралии и Новой Зеландии на юге. Они профинансировали исследование экономических и других преимуществ такого обширного партнерства, проведенное новым Институтом экономики стран АСЕАН и Восточной Азии, вложив немалые деньги в популяризацию идеи среди аналитиков, лиц, формирующих общественное мнение, и официальных лиц в странах АСЕАН.
Азиатское сообщество и роль, отводимая США
Как Америка может вписаться в общую картину азиатского регионализма? Хотя налаживание взаимодействия с Соединенными Штатами желательно, многие в АСЕАН надеются, что отношения с США и Китаем одновременно будут дополнены кооперацией с Японией, Индией и другими странами. Разделяя общее настроение, мелкие и средние государства АСЕАН не хотят, чтобы их ставили перед жестким выбором – или/или. Стремление наладить новые и более глубокие связи с Соединенными Штатами отнюдь не означает, что азиаты готовы вернуться к американскому доминированию и солидаризироваться с Америкой для противодействия Китаю. Страны Азии уповают на то, что сами США будут отдавать предпочтение развитию сотрудничества, а не конфронтации и соперничеству с КНР. В случае же обострения противостояния между ними другим государствам региона придется вспомнить старую азиатскую мудрость: «Тигры с буйволами дерутся, а гибнет тростник».
Азия пытается достичь большей сплоченности, прилагая реальные усилия или предлагая планы по созданию собственного сообщества. У малых и средних государств есть веские основания стремиться к выстраиванию отношений с Китаем сообща, а не на двусторонней основе. Та же логика применима и к отношениям с Соединенными Штатами как ведущей державой мира.
Однако желание решать спорные вопросы на многосторонней основе и создать азиатское сообщество также чревато опасностями и отвлекающими моментами. Как отмечалось выше, АСЕАН сочла необходимым вынести обеспокоенность по поводу безопасности в Южно-Китайском море на многосторонний уровень, чтобы вынудить Китай согласиться с определенным кодексом поведения. Сейчас официальные лица в Пекине пытаются разбираться с самыми неприятными и трудноразрешимыми территориальными спорами на двусторонней основе, тогда как некоторые руководители АСЕАН желают сделать эти территориальные споры предметом коллективной дискуссии.
Аналогичный вызов азиатскому сообществу бросает ситуация вокруг реки Меконг, поскольку Китай контролирует ее верхнее течение и может воздействовать на государства, расположенные ниже по ее течению – Камбоджу, Лаос, Таиланд и Вьетнам. Развитие бассейна реки Меконг таит в себе большой потенциал помощи некоторым беднейшим областям, расположенным вдоль этой реки, а также ее экологической защиты. Связи АСЕАН с Китаем позволили включить ситуацию вокруг Меконга в общую повестку дня и избавить каждое из находящихся в субрегионе государств от необходимости самостоятельно вести переговоры с Китаем. Но хотя коллективные действия по-прежнему важны, иногда ассоциации трудно поддерживать единство в своих рядах, поскольку влияние Пекина на некоторые прибрежные страны существенно возросло.
В обоих случаях Соединенные Штаты могли бы с пользой взаимодействовать не только с АСЕАН, но и с Китаем и другими странами Азии. Присутствие США поможет обеспечить справедливые договоренности, соответствующие международным нормам и долгосрочной выгоде стран-участниц. И вопрос не в том, что ассоциация нуждается в американском влиянии для того, чтобы уравновесить влияние Китая. Иногда их интересы совпадают – например, в деле обеспечения беспрепятственной навигации и безопасных поставок товаров по морю (в том числе через Малаккский пролив). Что действительно необходимо, так это содружество азиатских стран, объединенных общими целями и ценностями, а также взаимодействие между ними в соответствии с этими ценностями.
Эти надежды питали первый саммит США–АСЕАН, состоявшийся в 2009 году. Те, кто думает, будто Юго-Восточная Азия оказалась под господством Китая, могут считать, что этот саммит ознаменовал собой стремление Соединенных Штатов восстановить былое влияние в регионе. Хотя отношения АСЕАН с КНР потеплели, этот регион не стал сателлитом Китая. Некоторое беспокойство остается и может снова усилиться по мере дальнейшего роста могущества и влияния Пекина. Вместе с тем готовность лидеров АСЕАН участвовать в саммите с США не следует считать антикитайской позицией. Скорее эта встреча на высшем уровне закрепила стремление группы стать средоточием региональной политической жизни, связующим звеном между всеми основными державами и экономиками, заинтересованными в Азии.
Подобный образ мышления должен быть положен в основу отношения этой группы стран и с Китаем, и с Соединенными Штатами. Новый формат участия США в многостороннем урегулировании через Восточноазиатский саммит олицетворяет собой подход, отличный от двусторонних альянсов и отношений, которые раньше характеризовали взаимодействие Вашингтона с государствами Азии. При этом двусторонние отношения между Соединенными Штатами и странами Юго-Восточной Азии чаще всего сосредоточивались на безопасности и обороне, и они будут продолжены. Более того, не исключено, что они распространятся, в частности, на Индонезию и Вьетнам и станут важным дополнением к саммитам США–АСЕАН и налаженным отношениям Америки с Таиландом, Филиппинами, а также Сингапуром, который считается «надежным другом».
Усилившийся Китай и «власть союза “и”»
Главный вызов для Соединенных Штатов в Азии – это выстраивание отношений с Китаем. Эта задача стояла перед прошлыми администрациями еще до начала кризиса. Велись энергичные дебаты о том, считать ли КНР соперником или предложить ей сотрудничество и партнерство, нужно ли сдерживать Пекин или вместе с ним решать вопросы мировой повестки дня в рамках партнерства двух сверхдержав – «Большой двойки» (G2). Кризис пролил дополнительный свет на эти дебаты, поскольку рост Китая еще больше ускорился относительно увязшей в трясине рецессии американской экономики, а это главное, что определяет отношения между двумя державами.
Изменился и другой фактор. До кризиса обе страны считали усилившуюся экономическую взаимозависимость позитивным и полезным явлением. Это подчеркивается, например, в книге американского исследователя Зэкери Карабелла «Суперслияние» (Superfusion). Однако с началом кризиса Пекин стал серьезно сомневаться в целесообразности отношений взаимозависимости с США, в частности, поставив под сомнение роль американского доллара.
Китай превратился в главный двигатель азиатской интеграции, стремясь создать для себя региональную альтернативу. Он налаживает отношения и со странами за пределами Азии, чтобы защищать и отстаивать свои интересы во всем мире. Вместе с тем китайское руководство не приняло идею «Большой двойки», продолжая настаивать на том, что Китай – развивающаяся страна. Идея получения равного статуса с Соединенными Штатами, конечно, импонирует китайцам, жаждущим признания в мире. Но в Пекине понимают, что этот статус повлечет необходимость взвалить на себя тяжкое бремя по поддержанию современной системы международных отношений, ведь это будет сопряжено с большими финансовыми издержками. Поэтому лидеры КНР предпочитают сохранить свободу действий – иногда в рамках существующих международных организаций и структур, а иногда ставя их эффективность под сомнение.
Что касается Америки, то после Ирака и Афганистана она выходит из кризиса с пониманием того, что статус сверхдержавы невозможно поддерживать без сохранения экономического могущества. Огромный и постоянно растущий государственный долг, который тяжким бременем ложится на всех граждан, дефицит торговых операций и гигантский долг домохозяйств и корпораций порождают тревогу в обществе. Особенно с учетом того, что главными держателями американских долговых обязательств являются Китай и другие страны Азии. У граждан США и аналитиков усиливается ощущение, что Соединенные Штаты стали жертвой взаимозависимости, которая каким-то образом сыграла с ними злую шутку.
Реакция Китая и других стран Азии не столь очевидна, но они глубоко убеждены, что источником и причиной нынешнего кризиса стала Америка (и Европа как ее сателлит). Если в 1997–1998 гг. спад мировой экономики спровоцировала Азия, то нынешний кризис вполне справедливо можно назвать «американским» или западным. Многим в Азии очевидно, что США не следуют принципам самоограничения и финансовой дисциплины, которые странам Азии пришлось строго соблюдать в 1997–1998 гг., но используют прямо противоположные средства, чтобы подавить кризис и возобновить рост. Также понятно и то, что американцы могут позволить себе подобное поведение образом лишь потому, что остаются гегемоном. Когда американские администрации раздают щедрые государственные подачки национальным банкам, страховым компаниям и даже автомобильным корпорациям, оправдывая это тем, что эти компании «слишком велики, чтобы позволить им развалиться», подобный аргумент переносится внешними наблюдателями и на саму Америку, которая слишком велика, чтобы позволить ей «развалиться». До поры до времени азиаты были осмотрительны и сдержанны в своей критике, но если теперь Соединенные Штаты начнут обвинять их и использовать протекционистские и другие меры для обеспечения себе односторонних привилегий за счет других, тональность критиков в Азии изменится.
Правительства по обе стороны океана должны научиться находить ответ на националистические и протекционистские настроения. Администрация США привыкла прислушиваться к общественному мнению внутри страны, признавая, что внешняя политика зачастую становится заложницей внутренних обстоятельств. Чтобы найти правильный баланс между внутренними и внешними приоритетами, требуется серьезный сдвиг в обществе.
Американское правительство также должно быть готово признать, что Пекин в равной степени не может не считаться с внутриполитическим положением в своей стране. Хотя Китай не является демократией, его лидерам также не по нраву националистические настроения. Следствием кризиса стали призывы вести более независимую политику и положить конец тому, что многие китайцы считают несправедливым доминированием Соединенных Штатов. Если раньше популярные и популистские книги в Китае издавались под заголовками типа «Китай может сказать “нет”», свидетельствовавшими о стремлении к самоутверждению, то теперь преобладают заголовки типа «Китай недоволен». Общий настрой сводится к тому, что страна готова править миром.
Чтобы двигаться вперед, необходимо придерживаться конструктивной тональности во взаимоотношениях. Америка должна приветствовать превращение Китая в новую силу мировой экономики, отвергая всяческие предположения о том, будто усиление КНР непременно знаменует собой ослабление США. Курс американского доллара и китайского юаня вызывает неподдельную обеспокоенность обеих сторон, и со временем должно быть найдено приемлемое решение, чтобы стабилизировать мировую финансовую систему. На корпоративном уровне американским компаниям следует быть в курсе достижений китайской экономики и стремиться проникать на китайский рынок. Соответственно, они должны быть готовы к тому, чтобы принимать китайские инвестиции и компании на своем внутреннем рынке. Этот процесс уже начался, но кризис может стать тем водоразделом, который повлечет за собой более равномерное перераспределение выгод и благ от подобного взаимопроникновения.
Все сказанное об американском долларе и корпорациях применимо и к вопросу о соотношении сил. Обеим сторонам необходимо приложить усилия к тому, чтобы развеять миф, преобладавший в некоторых кругах, будто Китай может усиливаться только за счет ослабления США, а Соединенные Штаты сохранят влияние и могущество, только сдерживая Китай. Подобное манихейское представление о поляризации и борьбе между «добром» и «злом» приводит к убеждению в том, что конкуренция и конфронтация между двумя державами неизбежны. Сторонники подобного подхода считают, что страны Азии (и остального мира) должны определиться, на чьей они стороне. По их мнению, остальным игрокам нужно уже сейчас сделать ставку либо на Америку, либо на Китай, чтобы перестраховаться на будущее.
Но вместо слепой веры в неизбежность конфронтации перед лицом кризиса следует укреплять психологию взаимозависимости и сотрудничества. Если мы стремимся к благополучию и миру в будущем, нам следует проникнуться тем смыслом, который вкладывается в союз «и», чтобы использовать весь его потенциал.
Признавать «Власть союза “и”» – значит верить в возможность и желательность усиления Китая при одновременном сохранении силы и влиятельности США в Азии. Приверженность такому подходу также означает, что нужно мыслить и действовать исходя из предпосылки, что страны Азии способны достичь более тесной экономической и политической интеграции друг с другом и с Соединенными Штатами.
Нельзя сказать, что это несбыточная и непрактичная мечта. Она уже утвердилась во многих умах, и именно на ней строятся отношения между странами Тихоокеанского региона. «Власть союза “и”» лежит в основе «открытого регионализма», курс на который был взят форумом «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (АТЭС). В соответствии с этой идеологией региональные экономики стремятся к налаживанию более тесных связей друг с другом, не забывая при этом о мировой торговле и экономических потоках. «Власть союза “и”» в сфере политики и безопасности сводится к более частым встречам между странами Азии на разных уровнях, при одновременном заключении двусторонних соглашений с США в сфере безопасности. Этот императив также объясняет концентрические круги, создаваемые странами Азии, которые заключают соглашения о свободной торговле и экономическом сотрудничестве с АСЕАН – своего рода стержнем, связывающим воедино формирующиеся центры силы в регионе – в надежде, что когда-нибудь они будут объединены в общее соглашение для всей Азии. Они также надеются, что Соединенные Штаты могут откликнуться на инициативы в области свободной торговли и перейдут от двусторонних соглашений о свободной торговле с такими странами, как Сингапур и Южная Корея, к транстихоокеанскому партнерству и расширенному взаимодействию со всеми странами Азии.
«Власть союза “и”» – это логика, объясняющая то, что некоторые наблюдатели считают «мешаниной» азиатских и транстихоокеанских соглашений в разных областях, а также количественное увеличение длительных и утомительных встреч, в том числе на высшем уровне. Нельзя сказать, что азиаты предпочитают беспорядок и анархию в системе международных отношений. Но дело в том, что эта так называемая путаница позволяет избегать принятия дискриминационных решений относительно состава участников и лидеров и, наоборот, поощряет включение в процесс возможно большего числа участников. «Путаница» азиатского регионализма – своего рода инструмент взаимодействия малых и средних стран региона не только с Китаем и США, но также с Китаем и Индией и со всеми другими державами этого региона. «Власть союза “и”» применима к будущему Америки и Азии в широком смысле – не только к малым и средним странам. Это та фундаментальная установка, которую должны взять на вооружение Соединенные Штаты, Китай и быстроразвивающиеся азиатские державы, поскольку только таким образом они и весь регион в целом смогут идти вперед по пути взаимовыгодного сотрудничества и мира.
