Россия в глобальной политике

Всякий раз, когда обсуждается тема ядерного распространения, вспыхивает дискуссия о том, способен ли базовый документ, который призван регулировать этот режим – Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), ответить на современные вызовы. Будет ли этот документ, уходящий корнями в 60-е годы прошлого века, существовать, скажем, в 2060-м?

В XXI веке тревоги по поводу распространения ядерных технологий тесно переплелись с двумя другими вопросами – энергетической безопасностью и угрозой глобального потепления. Как бы ни интерпретировались все эти три проблемы, их влияние на национальные стратегические приоритеты беспрецедентно.

ДНЯО отражал стремление международного сообщества ограничить приобретение оружия, применение которого привело бы к всемирной катастрофе. В принципе этот Договор, который не подписали всего три страны – Израиль, Индия и Пакистан, – можно считать чрезвычайно успешным. Текст Договора зафиксировал состояние технологий и глобальную расстановку сил, какими они были в эпоху холодной войны. Но к 2006 году, особенно с выходом Индии на стратегические позиции, так называемые «развивающиеся страны» и нетрадиционные ядерные державы начали ставить под сомнение актуальность ДНЯО.

Учреждая Договор о нераспространении ядерного оружия в 1968-м, великие державы попытались остановить время подобно тому, как в 1945 году остановить время попытались путем создания ООН. Любое стремление ограничить распространение технологий, особенно ядерных, практически всегда обречено на провал. При наличии необходимых ресурсов любая страна или террористическая группа в состоянии без труда овладеть такой технологией, а зачастую и усовершенствовать ее. Международная ассоциация стратегических исследований (ISSA) в Вашингтоне более трех десятилетий кропотливо занималась проблемами стратегического и ядерного соотношения сил. В опубликованной ISSA в 1989-м работе «Оборона и международные отношения» говорилось: «Как ни странно, принято считать, что все, что связано со словом “ядерный”, — прерогатива крупных держав. На самом деле только цена заставляет многие развивающиеся страны воздерживаться от данной статьи расходов. И конечно же, сегодня необходимо пересмотреть наши представления о “развивающихся странах”».

За последние десятилетия издержки, связанные с приобретением ядерных технологий, снизились. И если в 1968 году очень немногие имели возможность осуществлять ядерные программы, производить ядерное оружие либо атомные субмарины, то в 2003-м наладить такое производство, по различным оценкам, при желании были способны от 35 до 40 стран.

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИНДИЮ

Значительные изменения, происходящие в мире, угрожают уже в 2006 году подорвать жизнеспособность ДНЯО в качестве основы режима нераспространения. Эти сдвиги отмечались еще со времени наивысшего расцвета Договора в 1995-м, а в последние годы они только ускорились. Геополитические интересы заставили Соединенные Штаты взглянуть на Индию как на стратегического партнера и прийти к заключению ядерного соглашения с этой страной, которое влечет за собой изменение статус-кво. Призывая к оживлению американо-индийских отношений, советник госсекретаря США Филип Зеликов указал на необходимость создания «якоря» в Южной Азии, подобного тому, какой после Второй мировой войны представляли собой союзники Америки на огромном евразийском пространстве – Великобритания и Япония.

Соглашение предусматривает передачу Индии ядерных технологий в обмен на разделение ее военных и гражданских предприятий, а также предоставление беспрепятственного доступа международных инспекторов к гражданским ядерным объектам. Это, безусловно, ослабило ДНЯО. Двусторонняя сделка автоматически превращает Индию в «особый случай» за рамками Договора и в то же время делает ряд ее АЭС открытыми для мер безопасности, предусмотренных в этом Договоре. Возникает противоречие: различные сдерживающие механизмы, призванные ограничить распространение ядерного оружия, создали стратегическую конструкцию, которая подрывает жизнеспособность самого ДНЯО.

Полезно рассмотреть смежную с обсуждаемой тему глобального потепления, а также обстоятельства, связанные с появлением новой организации, которая называется Азиатско-тихоокеанское партнерство по экологическому развитию и климату (APPCDC).  С инициативой создания этой группы государств 27 июля 2005 года выступил президент США Джордж Буш, затем она была утверждена на встрече министров в Сиднее 12 января 2006-го. В отличие от обязывающего Киотского протокола, новая организация основана на «нежесткой» договоренности разрабатывать экономичные и более чистые технологии. Эта группа объединяет шесть стран, производящих более половины мирового ВВП, в том числе США, Индию и Австралию.

Такие проблемы XXI столетия, как энергетическая безопасность, распространение ядерных технологий и глобальное потепление, должны входить в компетенцию новых организаций, отражающих перемещение мирового центра экономической деятельности с евро-атлантического пространства в Азию.

РЕНЕССАНС ЯДЕРНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ

Такие «развивающиеся страны», как Китай и Индия, намечают выход на новые стратегические рубежи. Запланированная ими индустриализация потребует серьезных затрат электроэнергии, причем на постоянной основе. Анализируя свои будущие энергетические потребности «с чистого листа», некоторые «развивающиеся страны», в которых еще не сформировалось экологическое лобби (в первую очередь КНР и Индия), пришли к выводу, что основу их национальной энергетики составит атомная энергия. К 2022 году Дели планирует увеличить мирный ядерный потенциал в десять, а к середине XXI века – в 100 раз. К 2020-му Пекин намерен довести мощность своих атомных станций до 40 гВт (по сравнению с 6,5 гВт в 2005-м), что составит 4 % от суммарного внутреннего энергоснабжения.

Согласно прогнозам МАГАТЭ, в период с 2006 по 2025 год производство ядерной энергии в мире в целом увеличится на 22–44 %. В ряде промышленно развитых стран «мирный атом» позиционируется как источник чистой, «зеленой» энергии, производство которой не вызывает парникового эффекта. 25 мая 2006-го президент США Джордж Буш заявил: «Давайте прекратим споры о том, что является причиной парникового эффекта — деятельность человека или естественные причины. Не лучше ли сосредоточиться на технологиях, которые помогут решить эту проблему. Что как не ядерная энергетика в состоянии справиться с проблемой парниковых газов».

Растущие цены на ископаемое топливо повсюду делают атомную энергию наиболее привлекательной, так что некоторые страны планируют не только сохранить, но даже и увеличить ее долю. К этому настойчиво подталкивает еще и то обстоятельство, что после чернобыльской катастрофы (1986) на Западе, по сути, не было построено ни одного реактора. Кроме того, некоторые из 440 реакторов, действующих ныне во всем мире, практически исчерпали отпущенный им срок эксплуатации. Это неизбежно приведет к дефициту в базисных мощностях по выработке электроэнергии.
Ниже приведены планы некоторых стран по вводу новых атомных мощностей.

 Великобритания: 17 мая 2006 года премьер-министр Тони Блэр поднял вопрос о новом поколении ядерных электростанций, которые понадобятся, чтобы возместить убывающие запасы ископаемого топлива в стране, заменить стареющие атомные электростанции (АЭС), а также решить проблему парниковых газов.

Россия: 17 мая 2006 года объявлено, что к 2010-му Россия намечает ввод по меньшей мере двух реакторов. Глава Федерального агентства по атомной энергии Сергей Кириенко заявил, что уже на будущий год запланировано построить новую четырехреакторную АЭС возле Санкт-Петербурга, по соседству с ныне действующей атомной электростанцией в Сосновом Бору.

Индонезия: к 2015 году на острове Ява предусматривается пуск пока что единственной АЭС. Первая ее очередь будет вырабатывать 1 000 МВт, тогда как полная проектная мощность рассчитана на 4 000 МВт.

Вьетнам: в период с 2015 по 2020 год планируется пуск первой АЭС мощностью от 1 400 до 4 000 МВт.

ПОГОНЯ ЗА УРАНОМ

В условиях растущего спроса на атомную энергию быстро развивающимися азиатскими гигантами гарантированный доступ к урану превратился в настоящую проблему. В феврале 2006-го США заговорили о программе «Глобальное партнерство в ядерной энергетике» (GNEP), призванной решать проблемы распространения ядерных технологий, а также удовлетворять растущие потребности в энергии, которые побуждают некоторые страны расширять свою атомную промышленность. Программа предусматривает предоставление в лизинг ядерного топлива с обеспечением полного цикла, включая вывоз отработанного материала из стран-потребителей и его последующую переработку. Таким образом, функция последних ограничивается лишь эксплуатацией АЭС.

Совершенно неожиданно вес на энергетическом рынке приобрели Австралия и Канада. На эти страны приходится половина добываемого в мире рудного урана, а также 42 % разведанных извлекаемых запасов. В своем выступлении на совместном заседании канадского парламента в Оттаве 18 мая 2006 года премьер-министр Австралии Джон Ховард сказал: «У Канады и Австралии много общего в области энергетики, которая, конечно же, тесно связана с изменением климата. Мы обладаем крупнейшими запасами урана, и наши страны должны сообща трудиться в рамках недавно предложенного глобального партнерства по осуществлению контроля над ядерными технологиями. Но именно обилие урановых ресурсов обязывает нас позаботиться о том, чтобы данное партнерство не ущемляло интересов наших стран».

Известные извлекаемые запасы урана

Разведанные и доказанные запасы

На следующий день после выступления в Оттаве Джон Ховард совместно с канадским коллегой Стивеном Харпером подтвердили обоюдное намерение внимательно следить за развитием американской программы GNEP. Они не исключили и возможность присоединения Канады к Азиатско-тихоокеанскому партнерству по экологическому развитию и климату. Канада и Австралия нечасто выступают в тандеме на мировой арене, и все же они накопили значительный опыт работы в ООН по оказанию взаимных консульских услуг своим гражданам. Их объединяют общее культурное наследие, язык и институты, что делает сотрудничество по вопросам, связанным с ураном и ядерными технологиями, вполне жизнеспособной перспективой.

На сегодняшний день нерешенным остается вопрос о создании Канадско-австралийской группы поставщиков урана (CAUSG) и – в более широком аспекте – о жизнеспособности программы GNEP. Отдельные государства выразили озабоченность по поводу стратегических последствий программы GNEP – ведь в соответствии с ней Соединенные Штаты смогут удерживать длительный контроль над ядерным топливным циклом. Критики программы утверждают, что она базируется на еще не проверенных технологиях и способна подорвать существующие институты. Однако договоренности между Вашингтоном и Дели в области ядерной энергетики уже одобрены американской Палатой представителей, которая подтвердила «особый статус» Индии за рамками ДНЯО и поддержала выделение средств на Азиатско-тихоокеанское партнерство. Голосование в Сенате, как ожидается, также пройдет успешно.

Сам факт пересечения таких проблем, как энергетическая безопасность, распространение ядерных технологий и глобальное потепление, проливает свет на сущность возможного взаимодействия Австралии и Индии, а также будущих институтов XXI столетия в этой области. Переговоры между Австралией, Индией и США продемонстрировали, каким образом такие новые организации, как Азиатско-тихоокеанское партнерство по экологическому развитию и климату и GNEP, могли бы стать проводниками новых стратегических отношений.

Точно так же формирующаяся ныне Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), первоначально созданная для борьбы с терроризмом в Центральной Азии, превращается в группу стран, сплоченных вокруг Китая и решающих в первую очередь проблемы энергетической безопасности. На последнем саммите ШОС 15 июня 2006 года российский президент Владимир Путин призвал создать «энергетический клуб ШОС», объединяющий несколько крупнейших мировых экспортеров и импортеров энергии.

ТОРИЕВАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

Дебатам по атомной энергии и распространению ядерных технологий также следовало бы задать несколько иную траекторию. Сама атомная промышленность – порождение холодной войны. Изначально ядерные технологии разрабатывались в 50-е годы прошлого века для нужд военного комплекса и для создания оружия, а вовсе не для индустриализации таких стран, как Индия и Китай. «В 50-е годы, когда у власти в США находилась администрация президента Дуайта Эйзенхауэра, предпочтение отдавалось урану [а не торию, например], позволяющему увеличивать способность реакторов производить продукты ядерного распада, – иными словами, материалы, пригодные для создания ядерного оружия», – отмечает Грегори Капли из уже упоминавшейся Международной ассоциации стратегических исследований. И только высокие цены на ископаемое топливо вкупе с коммерческим освоением атома заставили АЭС эпохи холодной войны уступить место новому типу реакторов, работающих на тории, которые практически снимали все тревоги по поводу расползания ядерных технологий.

Исследования в области альтернативных технологий с применением тория вместо урана могли бы осветить многие вопросы, оставшиеся без ответа в программе GNEP. Торий – идеальный энергоноситель с высокой плотностью энергии; кроме того, при его сгорании не происходит загрязнение воздуха, воды либо почвы. В отработанном тории отсутствуют примеси плутония, а также продукты длительного распада U-235, близкого к U-238. Это означает, что на выходе не образуется оружейный плутоний или U-235; в целом отходов значительно меньше, и от них гораздо легче избавляться.

6 октября 2005 года Центр стратегического анализа Future Directions International выступил в федеральном парламенте Австралии с инициативой о проведении исследования под названием «Пути развития австралийской энергетики». Доклад содержит призыв к всесторонним и открытым дебатам по ядерной энергетике, причем особое внимание уделяется преимуществам новой ториевой технологии.

В начале холодной войны торий как энергоноситель был отвергнут по той причине, что не давал столь необходимых тогда продуктов распада плутония. Однако в нынешних условиях есть все основания полагать, что уже к 20–30-м годам XXI века он станет предпочтительным источником энергии. Кроме того, Индия, которая остается вне ДНЯО и сохраняет большие ядерные амбиции, располагает огромными запасами тория, по объему которых она уступает лишь Австралии. Дели осуществляет серьезные разработки в области ториевых технологий. Следует также вспомнить, что именно благодаря международным санкциям ЮАР при ее ограниченных внутренних энергоресурсах пришлось перейти на ядерный реактор с засыпкой из шаровых тепловыделяющих элементов (Pebble-Bed Modular Reactor, PBMR), а также разработать технологию сжижения угля для топливоподачи на транспорте.

Доклад «Пути развития австралийской энергетики» рассматривает стратегическое значение ториевой технологии, разрабатываемой в США, а также возможные преимущества тория перед ураном как энергоносителя XXI столетия.

Исследования, проводимые в Калифорнийском университете, преследуют цель разрешить некоторые технологические затруднения, которые в прошлом препятствовали распространению ториевых реакторов. В первую очередь это необходимость снижения температурного режима их работы, а также надежность и безопасность, достигаемая путем обеспечения их саморегулирования. Таким образом, можно сократить габариты реактора, сделать его компактным, и при этом с высокой плотностью рассеиваемой мощности, поскольку саморегулирование – свойство самого топлива. Такой источник энергии имеет широкий спектр практического применения, не в последнюю очередь – в целях безопасной и надежной выработки электроэнергии, в том числе для бытовых или промышленных нужд.

Мировые запасы тория (экономически извлекаемые)

Геологическое исследование США, обобщение запасов минерального сырья, январь 1999 г.

Небольшие ториевые реакторы пригодны для приведения в действие паровых электроэнергетических турбин. Как и в случае с PBMR, пар можно использовать для таких технологических процессов, как опреснение и очищение воды, а также синтез водорода.

Проект ториевого реактора предусматривает более передовую технологию по сравнению с PBMR. Так, совсем недавно — в марте 2005-го — ее создатели Чарлз Холден и Так Пуй Лу из Сан-Франциско, работающие над проектом ториевого реактора в Калифорнийском университете, временно запатентовали сплав, представляющий собой инертную металлическую матрицу для керамического ториевого топлива. По сообщению компании Холдена Thorenco LLC, помимо непосредственной выработки электроэнергии либо опреснения воды, небольшие ториевые реакторы смогут найти применение в полевых условиях для получения углеводородов из нефтеносного сланца на западе США, битуминозных песков Канады или из тяжелой неочищенной нефти, извлекаемой в районе озера Маракаибо в Венесуэле. То же относится и к австралийским месторождениям горючего сланца.

Непосредственным откликом на доклад Центра стратегического анализа Future Directions International, было объявление австралийского премьер-министра Джона Ховарда о начале исследований в рамках программы «Обработка урана и ядерная энергетика в Австралии». В настоящее время доля Австралии в мировом атомном производстве ограничивается тремя урановыми шахтами. Любые изменения политики в области обогащения урана, производства атомной энергии, хранения или переработки ядерного топлива лишь приблизят Канберру к критериям программы глобального энергетического партнерства. Фактически более широкий мировой контекст ядерных исследований, проводимых Австралией, стал выкристаллизовываться лишь в начале 2006 года. Так, в ходе визита австралийского премьера в США и Канаду в мае этого года стало очевидно, что вопросы распространения ядерных технологий, энергетической безопасности и изменения климата неразделимы и должны решаться одновременно.

Уже на ранней стадии дебатов вокруг ядерного топливного цикла внимание СМИ привлекли растущие энергетические потребности Пекина и Дели, а также возможности тория в качестве альтернативы технологиям на основе урана. Хотя результаты австралийской правительственной программы ядерных исследований появятся не ранее конца 2006 года, вполне вероятно, что во внутренних дебатах по данному вопросу будут подниматься темы, связанные с ДНЯО, а также с договоренностью между США и Индией о поставках Дели ядерных технологий.

ВАШИНГТОН – ДЕЛИ – КАНБЕРРА

С геополитической точки зрения, учитывая успешное стратегическое партнерство между Вашингтоном и Дели, а также одобрение ядерной сделки Конгрессом США, гарантированные поставки урана будут приобретать все большее значение. Подобный факт не остался незамеченным в Австралии. Вот почему в процессе разработки внешнеполитической стратегии правительство страны проявляет значительный интерес ко все более тесному партнерству между Индией и США и с удвоенной энергией стремится наладить собственные отношения с Дели, которым зачастую не уделялось должного внимания.

В новых стратегических условиях создание прочной базы отношений с Америкой и развитие австралийско-индийских отношений на качественно новом этапе гарантируют совместное освоение новых технологий, безопасную поставку обогащенного урана и тория, а также практические меры по противодействию глобальному потеплению. Соответственно эти направления, по всей вероятности, станут приоритетными по сравнению с попытками продлить срок жизни ДНЯО.

Опасность распространения ядерных технологий действительно велика. Но не менее серьезны угрозы, связанные с энергетической безопасностью и дальнейшим изменением климата. Вместе с тем, принимая ответственные решения, политики так или иначе будут руководствоваться прежде всего настроениями своего электората и национальными интересами, а не стремлением сохранить ДНЯО. Следует готовить почву для создания новых институтов, неформально объединяющих такие страны, как США, Австралия, Индия и, возможно, Канада и Великобритания. Причем роль Вашингтона в этом союзе вовсе не обязательно будет доминирующей. Здесь совершенно не подходит сравнение с альянсами по принципу «ось и колесо» вроде тех, что Соединенные Штаты сколотили после Второй мировой войны, будучи главенствующей державой в мире.

Обсуждение предстоящей судьбы ДНЯО может вызвать всплеск эмоций и пойти по иному руслу, чем это можно предположить; к тому же многие сценарии, описанные в данной статье, носят гипотетический характер. Как бы то ни было, опыт великих геополитических перемен показывает, что международные режимы, оказавшись на гребне великих потрясений, редко соответствуют своему первоначальному облику. Независимо от сложившейся ныне структуры международных отношений сдвиг экономической активности от Атлантики к Азии и природное распределение тория и урана неизбежно приведут к тому, что так называемые «развивающиеся страны», и особенно Индия, бросят вызов современному статус-кво. Эти изменения отнюдь не обязательно будут конфронтационными – они станут продолжением духа и буквы ДНЯО. Как это не раз случалось в истории, отживший свой век институт может стать основой для создания новых.