Кто мог предположить, что выброс энергии случится в Турции, державе другого калибра и уровня развития, которая небезосновательно причисляет себя не к объектам, а к субъектам региональной политики. Но вот уже любители обобщений приравняли стамбульскую площадь Таксим к каирскому Тахриру, а протесты в разных городах назвали «турецкой весной».
Прогнозировать события губительно для репутации, но рискну сказать, что ничего подобного египетским, тунисским или сирийским событиям в Турции не будет, и власть не сменится под давлением народного гнева. Однако это не означает, что все пройдет бесследно. Премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган впервые столкнулся со столь мощным противодействием, которое, вероятнее всего, означает, что его пик уже позади.
Алгоритм поведения власти всегда и везде одинаков. Выступления начинаются по локальному, зачастую мелкому поводу. Вместо диалога — попытка подавить оппонента. Это вызывает уже общее возмущение и необходимость более масштабной жесткости, которая катализирует новые выступления. А дальше ловушка. Если руководство признает «перебор» и идет на уступки, это может быть расценено как слабость и вместо умиротворения вызовет эскалацию, желание дожать. Если нет — спираль кризиса раскручивается дальше. Эрдоган не избежал и традиционной ссылки на иностранный след — зловеще намекнул, что знает, кому за границей не нравится турецкий подъем.
В общем, в Турции внешне произошло именно это, то же, что ранее в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Дальше, правда, общность заканчивается. Турция — бурно развивающееся влиятельное государство, совершившее за предшествующее десятилетие рывок и в экономическом, и в политическом смысле. Сдвиг в сторону исламской модели, который в ареале «арабской весны» происходил через потрясения, здесь случился больше 10 лет назад мирным и законным способом. Исламисты из Партии справедливости и развития (ПСР) выступили в качестве носителей демократических реформ и эффективно лишили военных, выступавших гарантами светского устройства кемалистской Турецкой республики, власти и воздействия на политику. Одновременно средний и мелкий бизнес почувствовал плоды экономической либерализации, дерегулирования традиционно негибкой и забюрократизированной системы. Так что поддержка Эрдогана основана на вполне реальных достижениях. Кроме того Турция — страна с работающими институтами, там проводятся альтернативные выборы, существует плюрализм мнений и политической деятельности. Эрдоган находится у власти с начала 2000-х, его не раз упрекали в крепнущих авторитарных замашках. Но ситуация несравнима с той, что была в арабских странах.
Пламя, возгоревшееся из искры, которая возникла из-за вырубки деревьев в центре Стамбула, высветило напряжение, скопившееся в турецком обществе. Трансформация государства от светского национализма обратно к мусульманской великодержавности вызывала растущее неприятие продвинутого европеизированного меньшинства. Турецкие выступления противоположны по духу волнениям, что сокрушили режимы нескольких соседних стран. Либо они предвосхищают то, что там произойдет через некоторое время, когда накопится критическая масса недовольства исламскими властями и сторонники прежней модели попытаются взять реванш. Правда, в Турции протесты явно вобрали в себя самые разные виды недовольства — от приверженцев светского устройства и раздраженных военных до прежних соратников, недовольных единоличными методами правления Эрдогана, и даже адептов более решительной исламизации.
В следующем году в Турции предстоят важные выборы — весной местные, которые станут индикатором популярности ПСР, и летом президентские, впервые всенародные (до сих пор избирал парламент). Реджеп Тайип Эрдоган не скрывает намерения баллотироваться на президентский пост, однако многие предпочли бы, чтобы пост сохранил Абдуллах Гюль. По нынешнему законодательству он не имеет права идти на второй срок, но по новому, принятому уже при нем, главе государства разрешены два мандата. Примечательно, что Гюль занял в связи с беспорядками позицию, отличную от Эрдогана, пожурив силы правопорядка, и призвал задуматься о решениях, вызвавших протесты. О подспудном соперничестве двух лидеров рассуждали давно, теперь эти слухи, несомненно, активизируются, как и разговоры о том, что нынешний премьер исчерпал свой политический ресурс.
Каковы бы ни были причины турецких беспорядков, они вписываются в общую картину фундаментальных сдвигов на Ближнем Востоке. Процесс демократизации принимает разные формы, но в целом тяга населения к возможности влиять на принимаемые решения растет повсеместно — с разными, порой весьма сомнительными результатами. На следующей неделе предстоит еще одно интересное проявление — президентские выборы в Иране. Четыре года назад они привели к волне протестов и встряске режима. Сегодня Иран находится под жесткими санкциями, а желающих извне помочь иранскому народу сбросить «ярмо» более чем достаточно. На фоне бушующего сирийского пожара и на глазах ухудшающегося положения в Ираке угадывается закрученная интрига.
