В последние полгода о мировом кризисе говорят так много, что, кажется, не осталось аспектов, которые не стали бы предметом детального рассмотрения.
Кто виноват – известно. Все клеймят жадность Уолл-стрита и безответственность государства, устранившегося от контроля за рынками. На другой классический вопрос – «Что делать?» – общепризнанного ответа пока нет. Да, судя по всему, и не будет. Не-смотря на дружные заклинания о том, что из рецессии нужно выходить скоординированно, практические действия ведущих держав скорее свидетельствуют о готовности каждого выживать в одиночку.
По-прежнему совершенно непонятно одно: что дальше? Как экономические катаклизмы повлияют на расстановку сил в мире, кто окажется в выигрыше (если вообще кто-то) и ждать ли фундаментальных перемен в международной системе? Эти темы прежде всего занимают авторов номера, который вы, читатель, держите в руках.
Крупным геополитическим поражением США и Запада считает случившееся американский экономист Роджер Олтман. По его мнению, выгоду из того, что репутации американской модели капитализма нанесен серьезный урон, извлечет прежде всего Китай. В Соединенных Штатах получили весьма широкое распространение рассуждения о том, что, учитывая высокую степень взаимозависимости США и КНР, двум странам следует задуматься о двойственном «кондоминиуме» по управлению мировым хозяйством. (На страницах нашего журнала о «Большой двойке» еще до кризиса писал Фред Бергстен). В моду даже вошло понятие «Химерика» (Chimerica = China + America) как единый комплекс политэкономических интересов.
Итальянский исследователь Алессандро Полити предвидит другой сценарий: на смену глобальной системе управления (будь она монополярной, биполярной или мультиполярной) идет гибкое и нелинейное взаимодействие нескольких центров притяжения. Глобализация приобретет, таким образом, ярко выраженное региональное измерение. К схожему выводу приходит Ольга Буторина, поскольку различия в экономическом развитии разных групп стран заставляют их неодинаково действовать в условиях кризиса и соответственно способствуют региональной координации. В этой связи автор видит шанс для «решительного прорыва в сфере финансовой интеграции в рамках СНГ». А бывший премьер-министр Бельгии Ги Верхофстадт даже объявляет XXI век эпохой новых «империй» – конгломератов, объединенных общими политико-экономическими интересами.
Председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин предлагает концептуально переосмыслить глобализацию и отказаться от ее упрощенного понимания как унификации всего и вся. Глава Департамента внешнеполитического планирования МИДа России Александр Крамаренко усматривает в кризисе закономерный результат попытки навязать всему миру один тип политико-экономического развития, предпринятой после холодной войны. Сейчас, на его взгляд, открывается возможность для построения по-настоящему эффективного мирового порядка.
Британский эксперт Адриан Пабст призывает президентов России и США пересмотреть систему безопасности на евро-атлантическом и евро-азиатском пространстве. При этом он считает, что взгляды Барака Обамы и Дмитрия Медведева на будущие угрозы более адекватны реальности, чем воззрения их предшественников. Известный американский специалист по отношениям с Россией Стивен Сестанович настроен намного более скептически, но также подчеркивает необходимость начать новый диалог с Москвой, приняв во внимание ошибки прошлого.
Венский профессор Эрих Штрайсслер удивляется, почему Россия до сих пор торгует нефтью за доллары: от перехода на евро или даже рубли, думает он, выиграют и Россия, и Европейский союз. Владимир Фейгин анализирует, почему в условиях экономического бума 2000-х нефтяной рынок превратился в поле для безудержных спекуляций и как впредь избежать ценовых перепадов, подобных, что случились во второй половине 2008 года. А Андрей Белый обращает внимание на новые условия, в которых оказались крупные российские компании нефтегазового сектора после того, как лопнул кредитный пузырь и вопрос об инвестициях превратился в острую проблему.
Предприниматель Владимир Евтушенков видит в кризисе возможность для преодоления голландской болезни российской экономики и внедрения новой инновационной философии. В ее основе должен лежать качественно иной тип взаимодействия государства и бизнеса.
В следующем номере мы продолжим анализ последствий экономического кризиса для мировой политики, уделив особое внимание военным стратегиям, а также перспективам Европы, в том числе взаимоотношениям России и Европейского союза.
