Первый этап российского поворота к поднимающейся Азии разворачивается — Дальний Восток развивается более чем в два раза быстрее, чем страна в целом (хотя это еще немного). Открываются десятки крупных предприятий. Но очевиднее стало ограничение, о котором раньше особенно не задумывались. Развитие Восточной России не стало еще общим для всей нации, которой больших проектов остро не хватает. Не поверили в него по-настоящему жители Дальнего Востока. Отток населения сократился, но не прекратился. На повестке дня необходимость качественно иного вовлечения в этот процесс «русских азиатов» — жителей Дальнего Востока, Сибири, уже многие века и все теснее взаимодействующих с соседями, знающих и чувствующих их. Необходимо и изменение общероссийского отношения к повороту, понимание, что он ведет страну к экономическим, технологическим и культурным рынкам будущего.
От Европы Россия получила почти все, что смогла, и пока не хочет получить больше, не отдавая свой священный для нее, учитывая нашу историю, суверенитет. Она взяла многие социальные технологии, более сытный и комфортный образ жизни, которого она была лишена в скудные в бытовом смысле советские годы. Уровень личной свободы, «воли» у нас, похоже, выше, меньше удручающей политкорректности.
Получила Россия и многие необходимые ей технологии. Да и мир изменился. Если с XVII века Европа была почти единственным источником передовых технологий, то теперь главный источник быстро перемещается в Азию. Туда же стремительно смещается и центр экономической активности. Если лет 40 тому назад этот центр был где-то в Атлантическом океане, западнее Ирландии, то сейчас он в Турции, а еще лет через 10 будет на границе Индии и Китая.
К тому же Россия, видимо, достигла предела своего социального и общественного сближения с Европой. Не только западные соседи раздражены российской неготовностью идти по «европейскому» пути, утратой выгодной и приятной им роли учителя. Большая часть России не хочет больше принимать современные европейские ценности, многие из которых она считает неприемлемыми, постевропейскими, просто невыгодными. Например, сверхтерпимость к иммигрантам. Это не означает отторжения Европы: у нас высокая культура. Многое в Европе нужно продолжать заимствовать, например, кологическое регулирование. Европа большой и выгодный рынок. Там приятно путешествовать. Там остаются высокие технологии. Хотя доступ к ним, учитывая санкционирую политику США и равняющихся на них, затруднен.
Но не исключено, что в 2014 году была остановлена не только грозившая большой войной экспансия западных союзов, но был достигнут предел петровского периода русской истории. С Европой предстоит соседствовать, по возможности дружить, но вряд ли она останется маяком для России. Поворот России к Европе, ее технологиям XVII-XVIII веков был логичен: Азия была далеко, да и вступала в период относительного упадка, в том числе из-за начала колониальной экспансии в нее лучше вооруженной Европы. Теперь ситуация меняется, и именно Азия будет становиться важнейшим источником капиталов, передовых технологий.
В России не осознают, что наша страна сыграла в подъеме Азии роль повивальной бабки истории. Именно Россия-СССР лишила Запад почти пятисотлетнего военного превосходства, на котором с XVI-XVII веков строилось его экономическое, политическое, культурное господство. Из-за созданного и сохраненного ядерного равновесия крупных войн никто в мире выиграть больше не может. Он стал свободнее, демократичнее, а азиатские страны и народы получили возможность использовать свои конкурентные преимущества. Осознание окончательности лишения превосходства — может быть, главная причина чуть ли не ненависти к России, охватившей американскую, часть западных элит.
В России заговорили о неизбежном стратегическом одиночестве. Вообще-то в русском языке «одиночество» — не только негативный термин. Но, думаю, одиночество нам не грозит — не оставят в покое. Но главное — появляется возможность наладить, не отрываясь от Европы, тесное взаимодействие с Азией, став центром предложенного Москвой и поддержанного Пекином большого евразийского партнерства, на 90 процентов совпадающего с китайской концепцией «Одного пояса и одного пути».
Проблем на пути к созданию Большой Евразии будет немало.
Для жителей русского Востока поворот еще не стал своим. Он был привнесен Москвой — спасибо ей. Но он не вселил пока в дальневосточников необходимый для большого дела и исторически присущий им больше даже, чем остальным россиянам, кураж. Впрочем, отсутствием нацеленности на большие свершения, на русскую лихость страдает и вся российская политика. Не задействован в полной мере опыт и потенциал местных в общении с Китаем, другими соседями.
Поворот на Восток начинает упираться в идейно-психологические, культурные ограничения. Именно на их преодолении и стоит сосредоточиться в ближайшие годы.
Не менее важная задача для продолжения российского движения к новым восточным рубежам — возвращение истории Сибири и Дальнего Востока, часто блестящей и увлекательной, в историческое самосознание всей России. И для самоутверждения сибиряков, и для преодоления отношения части России к Сибири и Дальнему Востоку как к чему-то другому. Иногда меня спрашивают, почему надо вкладываться не, скажем, в русский Север, а в первую очередь в Дальний Восток. Потому что это уже четыре-пять веков русская земля, потому что там великолепная природа, гигантские ресурсы и главное — несравнимые с другими регионами возможности развития из-за быстро растущих соседей. Там у страны впервые в истории появились конкурентные преимущества, которые можно использовать для убыстренного развития. Нужно и преодолевать обиду сибиряков, которые в 1990-е годы были брошены еще жестче, чем остальные россияне. Развивая человеческий капитал сибиряков и дальневосточников, который в целом лучше, чем в среднем по России, нужно не только помогать осваивать новые технологии. Но и морально вдохновлять, давать возможность почувствовать себя вновь первопроходцами, лидерами, ведущими всю Россию к новым экономическим, политическим и духовным горизонтам — теперь уже евразийским. При этом люди русской культуры с ее открытостью иным культурам, веротерпимостью имеют мощное конкурентное преимущество для того, чтобы стать центральным элементом нового евразийского мегапроекта.
Нужна и систематическая спокойная работа по преодолению регрессивного в новом мире евроцентризма значительной части российских элит, обостренного в годы развала 1990-х и хаотичного восстановления 2000-х вывозом богатыми россиянами средств прежде всего в Европу с неизбежным усилением среди них компрадорских настроений. Российскому обществу нельзя отказываться от своей по преимуществу европейской культуры. Но нужно и перестать бояться, и тем более стыдиться своей азиатскости. Вспомним, что по менталитету большинства общества, его отношению к власти Россия, как и Китай, и многие другие государства Азии — наследники империи Чингисхана. Надо просто не заламывать по этому поводу руки и презирать свой народ, что делает часть интеллигенции, а принять как данное и использовать как конкурентное преимущество. Тем более что в жестком соперничестве современного мира авторитарный тип власти — при рыночной экономике и равенстве военных возможностей, безусловно, эффективнее современной демократии. Это и беспокоит западных партнеров. Другое дело, что авторитаризм, как и демократия, может вести и к застою, и к деградации. И такая опасность перед Россией стоит.
Думаю, что через несколько лет мы поймем, что мы не являемся больше восточной периферией, медленно уходящей в прошлое, хотя и близкой большинству Европы, что, идя к Азии, к новому богатству, силе и прогрессу, мы «возвращаемся к себе домой»; что, взяв у Европы высокую культуру и обогатив ее, занимаем свое собственное цивилизационное место великой евроазиатской державы — оригинального и самостоятельного сплава многих цивилизаций. (На эту мысль натолкнул меня замечательный российский историк и философ из Хабаровска Л.Е.Бляхер).
Мы неплохо знаем Европу, особенно старую. Но очень плохо знаем Азию — континент поднимающихся культур, цивилизаций, технологий. Уже сейчас и срочно нужно вводить расширенные курсы изучения азиатской истории, языков в школьные программы, массово готовить востоковедов в университетах. В любом случае через пару десятков лет написанный преимущественно европейцами курс истории человечества сменится. И блистательная Византия, которую наследники крестоносцев сделали воплощением интриг и неэффективности, предстанет в своем истинном обличье: великолепной цивилизации, сохранившей и развившей во времена темного средневековья европейскую культуру, соединив ее с восточной. А китайские, индийские, японские или корейские династии займут такое же место, что и Плантагенеты, Габсбурги, Бурбоны, Стюарты или Романовы. Важно, чтобы мы, русские, стали первыми европейцами в Азии и даже первыми азиатами в Европе, сыграли присущую нам роль цивилизационного, а не только транспортного моста.
Пора, используя опыт дальневосточников, весьма тесно и в целом дружески общающихся с китайцами, другими соседями, избавляться от остатков мифа о «желтой угрозе», который нам когда-то навязали, а сейчас усердно подкачивают силы, боящиеся дальнейшей эмансипации России в отношениях с Западом. Нужно знать азиатскую историю и свое место в ней и для того, например, чтобы учитывать, что антияпонские настроения сильны не только во многих странах Азии, но и в тихоокеанской России, где помнят зверства японских интервентов. Знание необходимо, чтобы старые обиды и фобии не помешали целесообразному российско-японскому сближению, диалогу с другими странами. Такое знание пригодится и в конкретной дипломатии. Непонятно, например, почему в диалоге с Японией именно она выступает пострадавшей стороной. История была сложна, ее нужно знать и чувствовать. И лучше это делать, опять же, используя интеллектуальный капитал и опыт дальневосточников.
Частично очевидны инструменты усиления общероссийской и местной мотивации для убыстрения движения к наиболее многообещающим рынкам будущего. Это упомянутые обязательные школьные и университетские курсы по востоковедению, серия фильмов о блестящей и трудной истории Сибири, о ее феерически отважных и упорных людях, о ее великолепном природном богатстве. Разумеется, активное привлечение местных элит к развитию общероссийской политики в Азии. Массовое изучение, сколь угодно критическое, опыта азиатских стран. Необходимы и постоянно действующие клубы, объединяющие деловые и интеллектуальные элиты России и стран Азии. Многообещающим будет и совместное с соседями по Азии изучение и сравнение систем ценностей россиян и азиатских народов. Там, похоже, гораздо больше общего, чем предполагалось. Нужна и внутренняя работа по взаимопереплетению центральной российской и сибирско-дальневосточной элит, чтобы первая лучше понимала нужды российской Азии, а вторая — чувствовала свою сопричастность к выработке и проведению в жизнь российской евразийской политики. Чем раньше Азия, в том числе русская, станет модной для россиян, тем лучше будет для страны. И последние замечания.
Первое. Давно перезрел вопрос о преодолении искусственного бюрократического разделения зауральской России на Сибирь и Дальний Восток. Сибирь развивалась как единый регион. Там схожий человеческий капитал, менталитет. Центральная Сибирь, страдающая «континентальным проклятием», удаленностью от рынков, выиграет от объединения, распространения на нее прогрессивных экономических инструментов, используемых для убыстрения развития Дальнего Востока. Последний — от интеграции с мощным промышленным и научным потенциалом центра Сибири. Второе. И для экономического развития, и для морального подъема, и для обновления всего российского управляющего класса давно пора решить вопрос о создании третьей-четвертой столиц за Уралом, на Тихом океане с переносом туда части федеральных ведомств, штаб-квартир крупных корпораций. Такие решения были, но не выполняются. И третье. По какой-то усмешке истории мы называем тихоокеанскую Россию Дальним Востоком, каким его называли англичане. Для них он был дальним, ближним — Ближний. Между ними был Средний. Но нам-то наш Восток самый что ни на есть близкий…
История
Сведения о том, как Петр Первый прорубал «окно в Европу», вошли в учебники. А вот основные вехи знакомства русских с Востоком с ходу вспомнить не так просто. Пожалуй, первыми такими «одиссеями» можно назвать поездки русских князей в Орду. Почти за двести лет — с 1242 по 1430 год — данники монгольских ханов совершили по меньшей мере 70 таких вояжей. Конечно, культурно-этнографическими экспедициями их не назовешь: многие князья, приезжавшие в Сарай за ярлыком, были казнены, отравлены или просто скончались от походных тягот. Однако эти контакты с Ордой во многом определили черты российской государственности. Интереснейшей страницей истории остается продвижение исследователей, купцов и промышленников через Сибирь к Тихому океану. В 1639 году отряд первопроходцев под руководством Ивана Москвитина открыл Охотское море. Там от местных жителей они узнали и о существовании реки Амур.
На основании записок Москвитина енисейский казак, первооткрыватель озера Байкал Курбат Иванов в 1642 году нарисовал первую русскую карту Дальнего Востока. Между тем еще двумя веками ранее увидели свет ставшие хрестоматийными записки тверского купца Афанасия Никитина «Хождение за три моря» — о путешествии в индийское государство Бахмани, предположительно, в 1468-1474 году. «В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара», — писал Николай Карамзин. Продолжателем дела Никитина стал гораздо менее известный наш соотечественник, основоположник русской индологии Герасим Лебедев, который в 1785 году сошел на берег Мадраса, а затем дошел до Калькутты, где осел на целых десять лет. Виолончелист, которым восторгался сам Гайдн, стал первым русским исполнителем восточной музыки, он также выучил бенгали, перевел на него европейскую комедию, которую и поставил на индийской сцене, что стало небывалым событием для британской колонии. Лебедева называют провозвестником профессионального театра в Индии. Вернувшись в Россию, он составил «русско-хиндустанский» словарь, открыл типографию и впервые в Европе напечатал книгу индийским шрифтом. Вошла в историю легендарная экспедиция фрегата «Паллада», которую описал Иван Гончаров. С 1852 по 1855 год военный парусник обогнул Мыс Доброй Надежды, зашел в порты Гонконга, Нагасаки, Манилы, Корейского полуострова. Огромный вклад в изучение Азии внес натуралист Николай Михайлович Пржевальский, в 1870-1880-х годах побывавший в землях Китая, Монголии и Тибета. Наконец, до сих пор ореолом тайны овеяны обстоятельства знаменитой Центрально-Азиатской экспедиции семейства Рерихов в 1923-1928 годах.
Подготовила Екатерина Забродина
