Меняются исторические декорации, уходят в небытие персонажи, но удивительно однообразны сюжеты. По-прежнему, как и в античную эпоху, разбрасывает Эрида свои «яблоки раздора», и записные геополитики бросаются обсуждать схватку за очередной «трофей». Кто только ни оказывался в этой роли – и вот дошла очередь до Украины. Тема «спора за Украину» прочно утвердилась в политической публицистике. Особенно популярна она стала после «оранжевой революции», которая некогда казалась последним и решающим сражением за украинскую «душу», а сейчас все больше предстает как очередной и отнюдь не последний зигзаг политического развития нации, находящейся в процессе трудного становления.
Выбор, который никак не сделает Украина, очень важен, и прежде всего для нее самой. Но не только. Отвлекаясь от штампов и примитивных схем, хочется понять: борется ли на самом деле кто-нибудь за Украину? И если да, то в чем состоит практический интерес участников полемики?
О ЧЕМ СПОР?
Кому и зачем сегодня в условиях глобальной политической неопределенности и всеобщей острой нехватки финансовых ресурсов может понадобиться пространство в 600 с лишним тысяч квадратных километров с запущенной производственной и транспортной инфраструктурой, бедным населением, убогой социальной сферой, незаживающей язвой Чернобыля, наконец? При такой постановке вопроса в очередь претенденты не выстраиваются.
Знаменитые украинские черноземы? Когда-то они принесли Украине славу «житницы Европы». Об этом вспомнил недавно даже Барак Обама. Но вряд ли, говоря об этом, он имел в виду закупки украинского зерна либо сахарной свеклы. И Соединенные Штаты, и Европейский союз расходуют огромные средства на поддержку своих сельскохозяйственных производителей. Им еще и доплачивают иногда, чтобы не слишком усердствовали. Российские же импортеры продовольствия давно протоптали тропинки к другим поставщикам, которые куда сговорчивее украинских.
Дешевая рабочая сила? В мире немало мест, где она дешевле, усерднее да уже и квалифицированнее. В самой Украине нередки сетования на то, что «украинец перестал работать». «Он не хочет работать в принципе, – говорит один банкир. – Не хотят работать в сельском хозяйстве. Собственники паев сами не хотят обрабатывать свою землю. Не хотят этого и люди, арендующие у них паи».
Сорок шесть миллионов потенциальных потребителей? Это – большой рынок. Но здесь нет предмета для соперничества между Западом и Россией, во всяком случае сегодня. Свои потребности в одежде, обуви, бытовой технике, автомобилях и т. п. украинцы удовлетворяют в основном за счет импорта из тех же ЕС и США. Российской Федерации пока этому нечего или почти нечего противопоставить. В 2009 г. товарооборот между двумя соседними странами упал с 25 до 15 миллиардов долларов. Впервые Украину в торговле с Россией обошла Белоруссия. Конечно, сказался мировой экономический кризис, но все на него не спишешь. Эта тенденция наметилась задолго до его начала.
Национальная безопасность? Действительно, у Украины непростые отношения с соседями – Венгрией, Польшей, Россией, Румынией, Словакией, Турцией. Политики в этих странах (впрочем, как и все политики) не всегда говорят то, что думают. Как они поведут себя в случае острого внутриполитического кризиса в Украине или, не дай бог, реальной угрозы ее дезинтеграции? Это не простой и не праздный вопрос. Но он имеет отношение скорее к «политике памяти», чем к геополитике, скорее к штабным играм, чем к мобилизационным планам. Никто из трех военных «тяжеловесов» Северного полушария – Евросоюз, Россия, Соединенные Штаты – не собирается в третий раз превращать территорию Украины в театр военных действий. А без их согласия «ни одна пушка в Европе не выстрелит».
Что же касается завоевания геостратегических позиций, то, даже если считать именно это целью и втягивания Украины в НАТО, и яростного сопротивления Москвы, возможные издержки явно превышают гипотетические выгоды. Никто из политиков России и Запада, находящихся в здравом уме и твердой памяти, не пойдет на риск общеевропейского конфликта ради эфемерного контроля над «украинским плацдармом».
Если все это так, то о каком соперничестве идет речь? Похоже, что, как и на той злополучной древнегреческой свадьбе, откуда и пошло понятие «яблока раздора», речь идет о внутриполитических мотивациях, или, другими словами, о самолюбии, которого, как оказалось, у современных политиков ничуть не меньше, чем у капризных древнегреческих богинь. А предусмотрительности и рассудительности – ничуть не больше.
Имеет смысл говорить не столько о том, что получит «победитель», сколько о том, что могут потерять все участники этого бессмысленного спора.
Как «трофей» холодной войны Украина практической ценности не имеет. Она может быть дорога лишь как символ «победы» в войне, которой не было. В воцарившейся атмосфере экономической и политической неопределенности, на фоне Афганистана, Ирака, Ирана и т. п. безответная любовь украинской элиты какое-то время еще может поддерживать в ветеранах холодной войны на Западе веру в то, что они кого-то победили. Не более того.
Любителям рассуждать в категориях «побед» и «поражений» советовал бы познакомиться со статьей Збигнева Бжезинского, опубликованной за день до всеукраинского референдума в 1991 г. В ней он писал: «Настало время для переориентации политики США. Маастрихт и Киев бросают нам вызов в определении достойных подобающих целей американской политики в Европе. Следует прямо заявить в этой связи: федеративное Европейское сообщество и Лига суверенных государств вместо бывшего Советского Союза». Что ж, с точки зрения «целей американской политики в Европе», как их видел Бжезинский, и Маастрихт, и Киев слишком далеко зашли. Какая уж тут победа? Что с нею делать?
В России тоже хватает людей с политическим мышлением, подходящим больше для Геншатаба, чем для Госсовета. Украина грезится им последним рубежом в войне, смысла которой они не могут внятно объяснить. На украинском алармизме вполне можно сделать в России неплохую политическую карьеру. Украинцев дозволено относительно безопасно, по-братски, так сказать, обвинить в том, что они что-то «стырили» или кого-то «предали». А попутно, рассуждая о «мазепинстве», «оранжевой заразе» и тому подобных исторических артефактах и политологических благоглупостях, убеждать кого-то, что украинское упрямство, а не качества российской элиты мешает сделать россиян счастливыми. Виртуальная Украина в России сегодня – главный социальный транквилизатор. Украинцев и русских почему-то лучше всего примиряет с неудобствами собственной жизни сознание того, что сосед живет еще хуже.
Нарисованная выше относительно благополучная картина (нет предмета для спора) меняется, если перейти от анализа положительной мотивации «борьбы за Украину» к мотивации отрицательной – от интересов к угрозам и вызовам, которые теоретически могут отсюда исходить.
ЗАЧЕМ МИНИРОВАТЬ МОСТЫ?
«Современная Украина, – считает Кишор Шридар, – это “политическое минное поле”. Подошло бы и другое сравнение. Когда-то Балканы, будучи мостом между Европой и Азией, пользовались репутацией «порохового погреба». Ныне Украина почти готова стать третьим, наряду с Ближним и Средним Востоком, заминированным мостом.
Зачем минировать мосты? Движение по такому мосту затруднено и небезопасно. Примеры двух «газовых войн» и их последствия говорят сами за себя. Конкурирующие газопроводные проекты России (разнообразные «потоки») и Европейского союза («Набукко») объединяет одно – стремление не зависеть от Украины и найти другие, более безопасные пути. По-видимому, и в Москве, и в европейских столицах влиятельные политические круги еще не решили, что тут должно быть: мост или стена?
Опасения Запада можно понять. По такому широкому мосту могут устремиться толпы легальных и нелегальных мигрантов. Так, например, число иностранных рабочих в Великобритании удвоилось за счет выходцев из стран – новых членов ЕС.
Можно понять и Россию. По этому мосту в последнее время с западного направления в Украину нередко ввозят русофобию, которая чревата опаснейшим социальным заболеванием – культурно-идентификационной шизофренией. «Это огромный регион, – писал Бжезинский, – раздираемый ненавистью, которую легко можно разжечь, и окруженный конкурирующими между собой могущественными соседями». Явных проявлений этнического и религиозного насилия в Украине пока почти нет. Но это – пока. При продолжении «борьбы за Украину» вовне и таком же усердии в «создании сильного национального государства и сильной нации» по лекалам XIX столетия внутри грядущие события здесь вполне могут выйти из-под контроля.
На предстоящих в январе президентских выборах в Украине главный интерес ее самой, ее соседей, а также политических «тяжеловесов» – Евросоюза, России и США – состоит, на мой взгляд, в том, чтобы внутренняя политическая борьба в стране не привела к утрате контроля над ситуацией с последующим развитием событий по югославскому сценарию.
Конечно, невозможно провести прямую аналогию между предвоенной Югославией и современной Украиной. Но могли ли мы представить себе, что межэтнический конфликт в Европе приобретет такие масштабы и формы? А российско-грузинскую войну? Теперь такое можно не только вообразить, но и примерно рассчитать, во сколько это обходится в гуманитарном, военном и экономическом измерениях. И нет сомнений в том, что есть раны, которые никогда не заживают.
ТИХА УКРАИНСКАЯ НОЧЬ?
Украинский политический пейзаж перед выборами выглядит весьма уныло. Ничего не происходит. От энтузиазма и азарта политической борьбы, царивших на киевской площади Независимости осенью и зимой 2004 г., почти ничего не осталось. Им на смену пришли разочарование и тревога. Установилась атмосфера, чем-то напоминающая позднесоветский застой.
Уровень жизни в Украине застыл – ниже некуда, а выше не получается. Впрочем, даже падение промышленного производства на четверть внешне почти не отразилось на жизни рядового украинца. Помогли, по-видимому, не безупречные с точки зрения рациональной экономической политики, но ощутимые социальные жесты. Средний украинец научился жить вне политики, вопреки ей, где-то на краю больших финансовых потоков, выживая в нише полунатурального местного хозяйства в рамках отдельно взятого района. Но беспокойство его не оставляет.
Украинцев тревожат (в порядке убывания) рост цен (64,2 %), низкий уровень оплаты труда (52,4 %), угроза безработицы (42,6 %). 18,6 % жителей еле сводят концы с концами; 38,4 % – не испытывают нехватки средств на питание, но сталкиваются с трудностями при покупке обуви или одежды; 34,6 % – как-то существуют, но на приобретение предметов длительного пользования средств не имеют.
Внутренняя политическая жизнь как будто кипела: досрочные парламентские выборы в 2007 г., четыре смены кабинетов министров, регулярные переформатирования политического пространства, конституционные инициативы и т. п. Все пять лет в украинском политическом котле что-то булькало, издавая разные запахи (приятные и не очень), но так ничего и не сварилось. «Украинский политический класс, – справедливо отмечает Аркадий Мошес, – шел от кризиса к кризису, пока не утратил доверие людей».
Двинувшись было 24 августа 2002 г. по пути от третьей президентско-парламентской республики к четвертой (в практическую плоскость вопрос перешел, правда, только в декабре 2004 г. – с принятием так называемого «пакетного соглашения», включавшего в себя Закон о конституционной реформе и Закон о конституционных поправках, касавшихся местного самоуправления), страна застряла где-то посредине. Андреас Умланд, ссылаясь на исследования Роберта Элджи и Софии Меструп, справедливо замечает в этой связи: «Полупрезидентские системы, по крайней мере в странах переходного этапа, это в общем плохой выбор… Если демократия еще не окрепла, полупрезидентской системы в любом виде следует избегать».
Еще на одном важнейшем направлении украинской политики – евро-атлантической интеграции – тоже возникли большие проблемы. Джеймс Шерр отмечает, что от Украины многого ждали после 2005 г.: «В некоторых ограниченных сферах эти ожидания оправдались… Но если вести речь о вещах существенных – отношениях государства и бизнеса, желании и способности украинских лидеров поставить национальные интересы выше собственных личных и финансовых, – то Украина не оправдала ожиданий Европы».
Шерра поправил Александр Рар, который хорошо объяснил, почему Европа «не оправдала» ожиданий Украины. Для Германии, сказал он, очень важно, «чтобы европейский континент включал в себя Россию… Не оставлять Россию Азии, сибирские богатства – Китаю, не потерять возможность интегрировать эту страну в европейскую безопасность… Включая Украину, Грузию или Беларусь в НАТО, мы теряем Россию на следующие 20–30 лет. Многие силы в Европе этого не хотят. А многие, напротив, считают, что другого выхода нет. В этом корень проблем всех разногласий внутри Евросоюза».
Как бы то ни было, с планами присоединения Украины к Европейскому союзу придется повременить. 4 декабря 2009 г. на саммите Украина – ЕС председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Дуран Баррозу выразил надежду на то, что в 2010 г. Украина и Евросоюз смогут заключить Соглашение об ассоциации. И пока все. «Украине и Европейскому союзу предстоит сделать еще очень многое, – заявил он, – если они хотят реализовать все амбиции двустороннего партнерства».
Из сказанного Баррозу не ясно, включает ли перечень неотложных совместных дел ЕС и Украины урегулирование острейшей проблемы, возникшей в связи с заимствованием украинскими национал-демократами некоторых элементов идеологии итальянского Рисорджименто: «Италию мы создали, теперь надо создавать итальянца» (граф Камилло Кавур). Трудно представить себе что-либо менее соответствующее времени и общепринятым в Евросоюзе нормам жизни, чем «создание украинца», то есть ускоренную смену индивидуальной культурно-языковой идентификации миллионов полноправных граждан страны.
Отмечу в связи с этим, что в Украине русский язык как основной использует 98 % населения Крыма, 93 % – Донецкой, 72 % – Днепропетровской областей. В Николаеве, например, 72 % жителей считают своим родным языком русский. В то же время из 59 школ города русскоязычными остались только 12. Остальные школы переведены на украинский. Ситуация усугубляется начавшимся переводом большинства конкурсных процедур (тестирование выпускников, собеседование при приеме в вузы, защита диссертаций, конкурсы на замещение должностей в научных и учебных заведениях, государственных органах и др.) исключительно на украинский язык.
Если возвратиться к образу «мины на мосту», проблема идентификации – сначала этно-культурной, а при определенных условиях, возможно, и политико-правовой (вспомним два съезда депутатов всех уровней в Северодонецке) – вполне может стать детонатором взрыва, все последствия которого никто не может предсказать.
Здесь таится самая большая опасность. Вероятность такого развития событий зависит от благоразумия украинских политиков и от позиции их партнеров на Западе и на Востоке. Они сегодня (за исключением, пожалуй, Европейской народной партии, которая высказалась в поддержку Юлии Тимошенко) воздерживаются от выражения предпочтений. Но вопрос о том, какой лидер нужен Украине и каковы реальные шансы на его появление там, все так же актуален. Потому что с ним напрямую связана, возможно, основная проблема – перспектива формирования украинской нации.
СТАЛКЕР ИЛИ МЕССИЯ?
Большинство экспертов считают, что выборы 2010 г., кто бы на них ни победил, ничего в Украине не изменят. «От результата приближающихся президентских выборов не зависит практически ничего, – говорит Аркадий Мошес. – Параметры развития Украины на среднесрочную перспективу уже сформированы. И в картине украинского будущего превалирует не голубой и не помаранчевый, а серый». Правда, резюмирует Мошес, он «намного оптимистичнее черного».
Из общего ряда выпадает интересный прогноз украинского эксперта Константина Бондаренко. Соглашаясь с тем, что выборы не будут такими яркими и бурными, как в 2004 г., он считает: то, что последует за ними, будет во многих отношениях радикальнее и глубже. «Задача общественности – готовиться к новому этапу буржуазной революции, – пишет Бондаренко. – Но уже не имитации революции, а ее реального воплощения. Сегодня стоит подумать о том, кто может стать главной движущей силой этого революционного процесса». Он называет ее: это – региональные украинские элиты.
В заданной политической парадигме и в существующем правовом поле, если оно сохранится, исход предстоящих выборов предсказать несложно. Основная борьба развернется между двумя кандидатами – Юлией Тимошенко и Виктором Януковичем. Скорее всего, если не произойдет что-то чрезвычайное, один из этих двух претендентов и станет новым президентом Украины. Опросы общественного мнения накануне выборов свидетельствуют об их значительном отрыве от любого из 18 зарегистрированных кандидатов. А дальше – зона полной неопределенности.
Что будет означать победа одного из двух вышеназванных кандидатов применительно к интересующей нас проблеме – социальной солидарности? Если победит Янукович, то на какое-то время в Украине возникнет относительно стабильная квазидвухпартийная система, при которой у руля власти в разнообразных комбинациях будут чередоваться представители самых массовых украинских «партий» – «Восток/Юг», «Запад/Центр». Крупный бизнес, государственные чиновники, политический истеблишмент, сформировавшийся за годы президентства Виктора Ющенко (кроме, естественно, Блока Юлии Тимошенко), при невозможности его переизбрания на второй срок, скорее всего, предпочли бы этот вариант.
С точки зрения интересующей нас проблемы важным обстоятельством является и то, что победа Януковича на какое-то время примирила бы с существующим положением вещей тех граждан страны, которые категорически не приемлют идею этнической нации, не без оснований считая, что их гражданские права попираются политикой ускоренной украинизации.
Победа Тимошенко, какими бы острыми ни выглядели ныне ее споры с Ющенко, будет воспринята как продолжение его курса, во всяком случае в той его части, которая рождала у жителей Восточной Украины и Юга ощущение ущемленности. Ее участие в Международном конгрессе украинцев во Львове 20 августа 2009 г. было воспринят именно так.
Политическая карьера Януковича в этом случае была бы, по-видимому, окончена. Следовательно, освободится политическая ниша, которую, скорее всего, займут политики, не столь склонные в силу объективных политических обстоятельств к компромиссам за счет своего потенциального электората.
Зная характер обоих кандидатов, можно предположить, что в первом случае при смене лиц в коридорах власти политическая пауза продлится. Во втором обязательно встанет вопрос о конституционном устройстве. Хотя бы по той причине, что почти половина граждан страны будет ощущать себя – обоснованно или не очень – перед выбором: менять собственную культурную идентификацию или быть на положении людей второго сорта в стране, где они родились.
Теоретически и с учетом собственного исторического опыта Украины вполне можно предположить возникновение ситуации, в которой значительная часть ее граждан или политики, выступающие от их имени, намного острее, чем прежде, поставят несколько неудобных вопросов. За какую Украину они голосовали на референдуме в 1991 г.? Вправе ли государство, строящееся на этническом принципе, ожидать от них лояльности? Являются ли они полноценными гражданами Украины и вправе ли государство требовать от них смены культурной самоидентификации? И так далее.
Возвращаясь к сравнению Украины с заминированным мостом, рискнем предложить еще одну метафору – «зона поражения», «политический Чернобыль». Как Украина, так и Россия, другие новые независимые государства Восточной Европы и Центральной Азии волею судеб оказались в ХХ веке в эпицентре глобального, по своей сути, социального взрыва. Революция, длившаяся без малого столетие, буквально испепелила социальную почву и отравила ненавистью сознание миллионов людей. Излучение этой ненависти ощущается и по сей день. Жизнь здесь обязательно восстановится. Но путь к выздоровлению будет долгим и трудным.
Такому обществу нужен не мессия, а сталкер. Но не в трактовке одноименного кинофильма (с поиском «волшебной комнаты»), где исполняются все желания, а в трактовке Карлоса Кастанеды. Нужен человек, обладающий такой же политической интуицией и, вероятно, таким же наивным с точки зрения «эффективной политики» гуманизмом, как Михаил Горбачёв. Идеалист, а не циник.
Является ли таким человеком Виктор Ющенко? Отчасти да, и история поставит ему это в заслугу. Сможет ли им стать Виктор Янукович? Неизвестно. Юлия Тимошенко? Возможно, но при условии глубокого переосмысления категорических политических императивов и собственной роли в их реализации. В крайнем случае за двумя лидерами появляются фигуры новых ярких политиков, и кому-то из них придется взять на себя эту сложнейшую задачу. Но так далеко заглядывать в Украине не имеет смысла. Можно быть уверенным лишь в том, что при любом исходе выборов у Европейского союза и у России будут возможности влиять на нового президента.
Что делать?
Не говоря уже о том, что в случае возникновения острого этнокультурного противостояния внутри страны путь в Евросоюз будет надолго закрыт, сегодня никто не сможет сказать с уверенностью, как поведут себя в этом случае соседи Украины и глобальные политические игроки. Учитывая опыт Югославии, Косово, Южной Осетии, Абхазии, об этом следует, как минимум, серьезно подумать – как «в узком кругу» заинтересованных лиц, так и публично. Например, в рамках дискуссии вокруг проекта Договора о европейской безопасности Дмитрия Медведева и/или Евро-атлантической инициативы по безопасности, предложенной Вольфгангом Ишингером, Игорем Ивановым и Сэмом Нанном.
Бессмысленную «борьбу за Украину» в том виде, в каком ее можно было наблюдать в последние годы, нужно прекращать. Звучит это наивно, убедить в этом ни российских, ни западных политиков практически невозможно. Но здравый смысл и политический опыт должны подсказать, что лучшим исходом украинских выборов являются сами выборы – честные, насколько это возможно, без внешнего вмешательства. Наиболее же оптимальным (с точки зрения национальных интересов) развитием ситуации в Украине было бы пусть медленное, но неуклонное продвижение страны к формированию сильной политической нации, строительство полноценного гражданского общества и создание правового демократического государства.
Прежде всего это задача самих украинцев. За них этого никто сделать не сможет. Но создать режим максимального благоприятствования и сдерживания «горячих голов» как с одной, так и с другой стороны могут только Европейский союз и Россия – каждый со своей стороны.
* * *
Итак, conditio sine qua non (необходимое условие. – Ред.) украинского, российского и европейского благополучия заключено в прекращении бессмысленного противостояния вокруг Украины и совместном согласованном поощрении ее лидеров к использованию всех имеющихся возможностей – внутренних и внешних – для постепенного и последовательного осуществления экономической и политической модернизации, осторожного заживления этнических и социальных внутренних расколов. Одним словом, лучше строить мост, чем стену.
