Полгода президентства Дональда Трампа стали временем настоящего фейерверка в мировой политике. Нельзя сказать, что Трамп её перевернул, но он перестал стесняться того, что до этого делалось исподтишка или оборачивалось в пристойные объяснения. Его подход – откровенность и прямота в заявлении своих желаний. Но если отвлечься от своеобразной формы, каковы итоги бурного полугодия? Об этом Фёдор Лукьянов беседует для программы «Международное обозрение» с главным редактором консервативного журнала Compact и регулярным автором The New York Times Мэттью Шмитцем.
Фёдор Лукьянов: Трамп оправдал ожидания? Он оказался тем, за кого голосовали люди?
Мэттью Шмитц: Трамп предложил ядру своих избирателей три основные идеи. Первая – остановить гигантский приток иммигрантов, который имел место при Байдене. И он это сделал. Значительно возросло количество депортаций. Так что я бы сказал, что тут Трамп выполнил, что обещал. Второе обещание, которое привлекло избирателя, заключалось в том, что он прагматик-предприниматель, который способен наладить работу Америки как бизнеса. Да, у него нет бюрократического опыта, диссертацию в Гарварде он не защищал, зато знает, как заработать и превратить предприятие в прибыльное. И сейчас, несмотря на все опасения, которые вызывает его тарифная политика, экономика в довольно приличном состоянии. Так что это направление можно считать успешным. Есть третья сфера, где результат не столь очевиден. Его намерение прекратить «вечные войны» и стать президентом-миротворцем. И тут пока непонятно, чего он добьётся. Он хотел разрешения конфликта на Украине, отзывался о Путине тепло, потом менее тепло. Он и в Израиле стремился разрешить конфликт. Но пока оба конфликта продолжаются.
Фёдор Лукьянов: А вот эта третья сфера, миротворческая, для американцев важна?
Мэттью Шмитц: Она важна, как минимум, в том смысле, чтобы не допустить масштабной эскалации. Это воспринималось бы как нечто разрушительное. Если война остаётся более или менее вялотекущей, то иностранные дела, конечно, меньше значат для американцев, чем экономика, например, или иммиграция. Потому что они напрямую влияют на жизнь людей. А конфликты всё-таки идут где-то далеко от американских берегов. Но я думаю, что идеология Трампа в полной мере соответствует таким настроениям. Америка, которая более сдержана, менее ориентирована на глобальный мир и вовлекается только в те процессы, которые напрямую содействуют реализации национальных интересов. Его критика вечных войн никогда же не подразумевала, что он пацифист. Аргумент Трампа заключался в том, что эти войны не выгодны Америке. Во время иракской войны в США был антивоенный лозунг: «Ни капли крови за нефть». В том смысле, что мы не должны ввязываться в несправедливую войну только ради нефти. Лозунг Трампа, если его сформулировать, звучит примерно так: «Кровь – только за нефть». То есть мы будем воевать только если это принесёт гарантированную выгоду для нашей страны. Я не знаю, сможет ли он здесь добиться того, чего хочет.
Фёдор Лукьянов: Хорошо, а каковы разочарования за этот период?
Мэттью Шмитц: Большое разочарование – неспособность сократить федеральную бюрократию. Это тоже было лейтмотивом его кампании благодаря участию Илона Маска. Но ясно, что особых сокращений расходов, на которые надеялись сторонники Трампа, не предвидится. Вторая вещь, непонятно, сможет ли Трамп создать новую выборную коалицию, которая позволит вовлечь большинство рабочего класса в Республиканскую партию. Он кое-чего добился, удалось привлечь часть рабочего класса, прежде всего испаноязычного, но «Большой прекрасный законопроект», грандиозный закон-автобус, который он провёл через Конгресс, содержит много классических республиканских приоритетов. В частности, существенное сокращение налогов, что выгодно крупным налогоплательщикам, то есть самым богатым. А вот даст ли он экономические преимущества его избирателям из числа трудящихся, непонятно. Правда, меры против иммиграции, возможно, пойдут на пользу рабочему классу. Чем больше иммигрантов выдворят из страны, тем более конкурентоспособными станут остающиеся жители.
Фёдор Лукьянов: А Трампа вообще можно назвать революционером, восставшим против «глубинного государства», как его описывают его наиболее убеждённые сторонники?
Мэттью Шмитц: Даже не знаю. Есть доклад Тулси Габбард, руководителя Национальной разведки, который доказывает, что так называемое дело о сговоре с Россией – оно раздувалось во время первого срока Трампа – было выдумано, чтобы его дискредитировать. С другой стороны, ядро сторонников Трампа очень обеспокоено тем, что он, возможно, сам зависим от «глубинного государства», и поэтому уклоняется от полного раскрытия правды по «делу Эпштейна», так они считают. Лично я скептически отношусь ко всем этим инсинуациям вокруг Эпштейна, по-моему, там очень мало реальных фактов. Кстати, по тем же причинам я никогда не верил и в сюжет про сговор Трампа с Россией.
Но я не думаю, что кому-то под силу его разрушить. Это просто невозможно, как ни хотелось бы такого добиться. В той фактически имперской системе, в которой мы существуем, эффективная власть очень нужна. Необходимы спецслужбы, методы классификации общества. А когда это есть, значит появляется и «глубинное государство».
Фёдор Лукьянов: То есть вы верите в его существование?
Мэттью Шмитц: Конечно. Мы видели его проявления в связи с Трампом, все эти расследования во время избирательной кампании. Немало примеров того, как действия спецслужб могут быть направлены против демократического волеизъявления. Кстати, стоит вспомнить, что опасения в связи с «глубинным государством» испытывал и Джо Байден, он считал, что оно работает против него. Байден с большим недоверием относился к секретным службам, потому что считал, что они его на самом деле не поддерживают, все они скорее настроены в пользу республиканцев. Держал их на дистанции. То есть не только республиканцы этим озабочены. В нашей системе есть проблема доверия к действенности демократии.
Фёдор Лукьянов: А почему Трамп так одержим Нобелевской премией мира?
Мэттью Шмитц: Трамп всегда был человеком, чрезвычайно жадным до славы. Он называет здания своим именем, он очень хвастлив. Его часто и небеспочвенно упрекают в вульгарности. Но эта вульгарность, бахвальство, постоянное стремление к признанию и славе могут быть и полезны для государственного деятеля. Желание, чтобы тобой восхищались, превозносили иногда служит стимулом для по-настоящему больших свершений. Не думаю, что Трампу хоть сколько-нибудь светит Нобелевская премия, едва ли Нобелевский комитет на такое пойдёт. Но я всячески приветствую его желание выглядеть и быть миротворцем, отнюдь не худшее стремление.
Фёдор Лукьянов: Что такое внешняя политика для Трампа? Это набор персон или что-то большее?
Мэттью Шмитц: Прежде всего, есть Соединённые Штаты и есть все остальные. Остальные могут быть друзьями или врагами. Но друзья способны вас подвести и подставить. А с врагами вдруг обнаруживается нечто общее. Когда я говорю об этом противопоставлении, что есть США и остальные, я хочу подчеркнуть, что такой взгляд вовсе не обязательно распространён. Многие американские политики рассматривают Америку прежде всего как участницу каких-то международных проектов, системы альянсов. И для них важно, как их оценивают другие лидеры, прежде всего НАТО. Им хочется, чтобы к ним хорошо относились, чувствовать себя частью общего проекта. А Трамп, например, НАТО таким общим проектом не видит. Он считает, что НАТО может принести пользу Соединённым Штатам, но самое главное – чтобы эта структура не наносила Америке урон, не паразитировала за американский счёт. Что такое «Америка прежде всего»? Трампу вообще не свойствен подход в духе «игры с положительной суммой», идея, что в результате политики все должны остаться в выигрыше. Как бывали рассуждения, наподобие такого: мы должны поддержать какую-то страну в её войне, потому что это нужно этой стране, а значит и нам это нужно, и всем это нужно.
Далеко не всегда возможно, чтобы все выиграли, чаще кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. И наша задача – всегда быть на той стороне, которая выигрывает. И неважно, друг это или противник.
Фёдор Лукьянов: Оппоненты Трампа часто говорят, что он восхищается Путиным и симпатизирует ему. Вы согласны?
Мэттью Шмитц: Мне так не кажется. Я помню, как бывало раньше. Особенно Джорджа Буша-младшего, который говорил, что заглянул Путину в душу и проникся к нему доверием. И это не привело ни к какому качественному улучшению российско-американских отношений. То же самое со знаменитой кнопкой «перезагрузка», которую привезла когда-то Хиллари Клинтон. Хочет Трамп нормальных отношений с Путиным? Да, хочет. Но дело не в личных симпатиях, а в определённом стратегическом беспокойстве, в желании придать отношениям другой характер. Что-то надо сделать, чтобы прекратить конфликт на Украине. И другое качество отношений, с точки зрения Трампа, сулит выгоды и США, и России. Так, его очень интересует Арктика с её огромными ресурсами, там вполне может быть общий интерес. Да и в некоторых других сферах. Добрая воля – это неплохо. Но общий интерес намного надёжнее.
Фёдор Лукьянов: В целом за полгода Трамп укрепился? И какие перспективы дальше?
Мэттью Шмитц: Положение лучше, чем ожидали. Я упоминал иммиграцию, экономику – это он явно может положить себе в копилку. Ещё одна сфера, которая его укрепляет, это война с учреждениями высшего образования. Многие в США, особенно в академической среде, считают это недопустимым, и у этой кампании, конечно, есть изъяны. Но здесь как раз та сфера, действия в которой по-настоящему меняют Америку, имеют наибольший эффект. И я полагаю, ему удастся так повлиять на университетскую систему, чтобы она в значительно большей степени отражала настроения консервативной Америки. И, соответственно, была бы гораздо больше связана с национальными интересами.
Фёдор Лукьянов: А до сих пор она, получается, не была связана?
Мэттью Шмитц: С моей точки зрения, нет. Когда я поступал в Принстонский университет, его лозунг гласил: «Принстон на службе страны». Потом это превратилось в «Принстон на службе страны и всех стран». А ещё через некоторое время – «Принстон на службе страны и человечества». То есть шаг за шагом расширялся охват амбиций, университет всё отчётливее видел себя не американским, а международным. И иностранных студентов становилось всё больше.
И я бы сказал, что это довольно удачно получается. В общем, он не хромая утка, он вполне эффективно действует. Ну а в довольно скором времени ребром встанет вопрос, что дальше. И это большой вопрос для Республиканской партии.
