До недавнего времени трудно было себе представить, что российское руководство благосклонно отнесется к концепции мира без ядерного оружия, учитывая ту роль, которую оно играет в российской оборонной политике.
Москва считает, что ядерный арсенал является не только ключевым компонентом обеспечения обороноспособности, но и имеет решающее значение для осуществления внешней и даже внутренней политики в мирное время. Помимо того, что таким образом обеспечивается сдерживание других ядерных держав и компенсируется военное превосходство НАТО и КНР над российской армией в области обычных вооружений, существование ядерного арсенала еще и подтверждает статус России как великой державы в глазах иностранной аудитории и собственных граждан. Кроме того, наличие арсенала отвечает институциональным интересам предприятий ядерного оружейного комплекса, родов и видов Вооруженных сил, имеющих на вооружении ядерное оружие.
Известные эксперты Иво Даалдер и Ян Лодал недавно отметили, что, если Вашингтон решит добиваться ликвидации ядерного оружия, будет труднее всего убедить согласиться с логикой глобального ноля именно Москву.
«Дипломатический подход, при котором Россию нужно в первую очередь привлекать к процессу переговоров о полной ликвидации ядерного оружия …почти наверняка обречет эту инициативу на провал с самого начала», – написали авторы в статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs за ноябрь 2008 г.
Подобный скептицизм может показаться чрезмерным, если судить по первоначальной реакции российских руководителей на идею всеобщего и полного ядерного разоружения, возрожденную в совместных статьях и заявлениях Джорджа Шульца, Уильяма Перри, Генри Киссинджера и Сэма Нанна.
В марте 2008 г. министр иностранных дел России Сергей Лавров первым из высокопоставленных российских чиновников публично одобрил призыв к безъядерному миру ветеранов американской внешней и оборонной политики, которых уже успели окрестить «четырьмя всадниками». Затем, в сентябре 2008 г., российский премьер-министр Владимир Путин заявил о своей убежденности в том, мир может полностью отказаться от ядерного оружия. А в мае 2009 г. Путин подтвердил свое согласие с «нулевым вариантом»: «Я думаю, нам следует работать над всеобщим и полным ядерным разоружением. Нам всем следует поставить такую цель. Однако никто не должен злоупотреблять ею, используя эти термины и эту область международной философской мысли в корыстных целях. Если подобный план когда-либо будет осуществлен, то это будет сделано всеми странами. Одна или две страны не могут позволить себе одностороннее разоружение, в то время как другие продолжат наращивать свои ядерные арсеналы».
Путин снова высказался в поддержку «глобального ноля» в июне 2009 г.: «Зачем нам атомное оружие? Разве мы его изобрели и когда-нибудь применяли? Если те, кто сделал атомную бомбу и применял ее, сегодня готовы от нее отказаться так же, как, я надеюсь, и другие ядерные державы, официально или неофициально владеющие им (этим оружием. – Ред.), конечно, мы будем всячески приветствовать и способствовать этому процессу».
Президент России Дмитрий Медведев последовал примеру наставника. 1 апреля 2009 г. вместе с Бараком Обамой он подписал декларацию по СНВ, в которой две страны провозгласили намерение стремиться к безъядерному миру. 20 апреля 2009 г. в Хельсинки Медведев подчеркнул, что согласен с перечнем предварительных условий для достижения «нулевого варианта», которые Обама сформулировал в пражской речи 5 апреля 2009 г., но пожелал дополнить его еще тремя: «Первое. Нам необходимо предотвратить размещение оружия в космосе… Второе. Недопустимо компенсировать ядерные сокращения за счет увеличения стратегических систем, которые оснащены обычным оружием… И третье. Гарантировать невозможность создания так называемых возвратных ядерных потенциалов».
Через месяц после хельсинской речи Дмитрий Медведев утвердил новую Стратегию национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г, в которой утверждается, что «устойчивое развитие России на долгосрочную перспективу» достигается путем последовательного продвижения к «миру, свободному от ядерного оружия, и создания условий равной безопасности для всех». А в феврале 2010 г. президент утвердил новую Военную доктрину России, в которой до некоторой степени ограничивается применение ядерного оружия по сравнению с предшествовавшей доктриной. Наконец, Медведев и Обама подписали в апреле новый Договор по СНВ, который предусматривает лишь умеренное сокращение реальных стратегических ядерных арсеналов, но однозначно утверждает приверженность обеих стран обязательствам по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).
На эти неоднократные заявления российских лидеров о поддержке концепции «глобального ноля» отреагировал даже командующий ракетными войсками стратегического назначения (РВСН). Генерал-полковник Николай Соловцов сделал заявление в апреле 2009 г., в котором допустил, что ядерное оружие в конечном итоге может утратить свою важность и что Россия может отказаться от статуса ядерной державы «в результате … изменений в характере международных отношений».
Таким образом, подход администрации Обамы к ядерному разоружению, согласно которому Россию нужно в первую очередь привлекать к процессу переговоров о полной ликвидации ядерного оружия, на начальном этапе принес определенные плоды. Однако подобный подход останется успешным в долгосрочной перспективе только в случае, если ценность обладания ядерным оружием уменьшится в глазах российского руководства. Подобное «обесценивание» возможно при соблюдении ряда обязательных условий, которые российские официальные лица изложили в ряде заявлений и документов. Помимо прочего, эти условия включают в себя кодификацию в соответствующих договорах гарантий того, что никакое государство или альянс не будет иметь подавляющего превосходства над Россией и ее союзниками в области обычных вооружений.
Зачем России ядерное оружие
Отдавая должное концепции мира, свободного от ядерного оружия, российское руководство полагает, что ядерный потенциал имеет огромное значение для обороны, безопасности, а также внешней и даже внутренней политики страны. Внушительный набор полезных качеств, которыми обладает ядерное оружие, нашел отражение в стратегических документах, таких, как Военная доктрина РФ 2010 г. Можно предположить, что о предназначении ядерного оружия идет речь и засекреченных «Основах государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года», утвержденных Дмитрием Медведевым вместе с новой военной доктриной. О роли ядерного оружия говорится и в открытом Докладе Министерства Обороны Российской Федерации «Актуальные задачи развития Вооруженных Сил Российской Федерации» от 2003. г. На эту тему высказывались высокопоставленные официальные лица, материал для анализа дают и сценарии военных учений, о которых сообщалось в СМИ.
Обобщив находящиеся в открытом доступе документы, высказывания и сообщения, можно составить следующий, конечно, не претендующий на полноту и абсолютную точность, список того, для чего предназначается российское ядерное оружие:
В мирное время:
- Поддержание стратегической стабильности/Предотвращение возникновения ядерных военных конфликтов.
- Предотвращение агрессии/военных конфликтов с применением обычных средств поражения.
- Компенсация превосходства в обычных вооружениях; выигрыш во времени, необходимый для модернизации конвенциональных сил;
- Поддержание статуса России как глобальной мировой державы.
- Сдерживание будущих угроз, включая, возможно, невоенные угрозы.
В военное время:
- Ответ на применение против Российской Федерации и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения.
- Ответ на агрессию против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства, включая:
– гарантированное нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки,
– деэскалация крупномасштабной агрессии против Российской Федерации,
– прекращение военных действий на условиях, отвечающих интересам Российской Федерации и ее союзников.
Осмелюсь предположить, что в реальности ядерное оружие способно выполнить многие, но не все из вышеперечисленных функций. При определенных условиях даже использование ядерного оружия в качестве средства предотвращения конфликтов с применением обычных средств поражения не всегда приносит результат.
Недавней (хотя и несовершенной) иллюстрацией того, что сдерживающая функция ядерного оружия ограничена, служит «пятидневная война» в августе 2008 г.
Прежняя Военная доктрина Российской Федерации, которая тогда еще была в силе, отмечала, что российское ядерное оружие – «фактор сдерживания агрессии, обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников». Однако это не остановило попытку Грузии силой установить контроль над сепаратисткой республикой, у которой сложились дружественные отношения с Москвой. Грузинское руководство понимало, что в том случае Россия вряд ли применит против Тбилиси ядерное оружие. Соответственно и все потенциально недружественные России страны могут рассчитывать на то, что Москва не использует против них ядерное оружие, коль скоро конфликт не перерос в крупномасштабную войну или же они не привели в действие оружие массового поражения против России и ее союзников. Как я сказал выше, пример далеко не идеален, поскольку грузинские войска не нападали на саму Россию и были далеки от эскалации военных действий в таком масштабе, чтобы это угрожало территориальной целостности России. К тому же Южная Осетию не могла считаться союзническим государством. Более того, возможно, именно наличие у России ядерных сил способствовало недопущению того, чтобы союзники Грузии вступились за Тбилиси. Тем не менее конфликт еще раз продемонстрировал ограниченные возможности ядерного оружия в сдерживании неядерной страны.
Точно так же ядерное оружие вовсе необязательно всегда будет действенным средством сдерживания и других угроз. Тех, что для России гораздо более реальны, чем, скажем, гипотетическая война с НАТО, готовясь к которой российские военные моделируют нанесение ядерного удара для деэскалации конфликта. К ним, помимо вооруженных конфликтов союзников России со странами, располагающими исключительно обычными вооружениями, можно отнести вторжение незаконных вооруженных формирований (НВФ) со стороны сопредельного государства на территорию союзника России, а также конфликты низкой интенсивности с участием НВФ в самой Российской Федерации.
Некоторые из функций ядерного оружия, обрисованных военно-политическим руководством России, слишком туманны, чтобы можно было всерьез планировать его применение и скорее отражают институциональные интересы в сохранении значимости ядерного оружия. Один из примеров: в 2009 г. начальник Генерального штаба Вооруженных сил России Николай Макаров дал понять, что ядерное оружие может быть применено в будущем для сдерживания новых угроз невоенного характера. В своем выступлении перед членами комитетов Государственной думы по обороне, безопасности и бюджету Макаров заявил: «Что касается ядерных сил, то могут появиться угрозы, которые могут быть предотвращены только угрозой их применения. Поэтому возможно возрастание роли этих сил в будущем». Макаров не назвал эти угрозы, заметив лишь, что, что «с одной стороны, чисто военные угрозы снижаются, но постоянно появляются новые».
Что касается роли ядерного оружия в предотвращении конфликта между государствами, имеющими в настоящее время официальный статус ядерных держав, вероятность такого конфликта вовсе необязательно увеличится при отсутствии ядерных вооружений. Страны, которые сейчас находятся под защитой «ядерных зонтиков», не откажутся от них до тех пор, пока не возникнут действенные механизмы сдерживания с помощью обычных вооружений и не начнет действовать тщательно продуманная система международного контроля над вооружениями и взаимной безопасностью. Эти меры должны не только удерживать бывшие ядерные державы от нападения друг на друга при отсутствии у них средств гарантированного взаимного уничтожения, но и отвратить потенциальную угрозу, исходящую от авантюристических «государств-изгоев», а также от «непредвиденных событий в будущем», на которые ссылаются сторонники ядерных вооружений.
Некоторые из предполагаемых преимуществ использования ядерного оружия в военное время тоже не так легко реализовать. Нельзя быть полностью уверенным в том, что ограниченный ядерный удар, который российские вооруженные силы отрабатывали на ежегодных учениях «Запад», непременно приведет к деэскалации конвенционального вооруженного конфликта со страной или альянсом, обладающим ядерным оружием. Более того, подобный ограниченный ядерный удар по противнику, обладающему ядерным оружием, может способствовать перерастанию конфликта в ядерный, а не к его деэскалации. Где гарантия того, что в разгар конфликта противник будет обладать достаточной информацией о масштабах удара, полностью рационален в своем восприятии и воспримет подобный удар именно как ограниченный, а не как начало массированного удара, цель которого уничтожить его ядерный арсенал и лишить возможности возмездия?
Конечно, одних только этих аргументов об ограниченности круга задач, которые можно решать с помощью ядерного оружия, недостаточно, чтобы переубедить российское руководство. Для этого нужны конкретные меры, которые не только снизят ценность обладания ядерным оружием, но и гарантируют защищенность России в безъядерном мире. Соблюдение условий, о которых говорили Медведев и другие представители российского руководства, повлечет за собой существенную перестройку систем международной и региональной безопасности, если не миропорядка в целом.
Одно из этих непременных условий – достижение баланса в обычных вооружениях. Об этом упоминал, например, заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков. В выступлении 22 апреля 2009 г. Рябков развил публичную позицию по данному вопросу, сформулированную президентом двумя днями ранее. Если Медведев в хельсинской речи 20 апреля 2009 г. обусловил движение к «глобальному нолю» предотвращением «увеличения стратегических систем, которые оснащены обычным оружием», то Рябков дал понять, что странам с превосходящими обычными вооружениями придется сократить их, чтобы получить согласие России на «глобальный ноль»: «Мы не можем закрывать глаза на колоссальное неравенство в сфере обычных вооружений». Отметим и то, что если Медведев отозвался о мире, свободном от ядерного оружия, как о «благородной цели», то, по словам Рябкова, это «скорее из области романтики».
В России многие считают, что резкое сокращение ядерных арсеналов должно сопровождаться договоренностями о контроле над обычными вооружениями, гарантирующими, что ни одна страна или альянс не будут иметь подавляющее превосходство по обычным вооружениям. Иначе, лишившись «ядерного зонтика», Россия и ее союзники окажутся уязвимыми и перед США, которые имеют значительное превосходство в обычных вооружениях, а в перспективе и перед КНР. Критики идеи «глобального ноля» видят ее реальную цель именно в закреплении американского превосходства.
Даже такой горячий сторонник ядерного разоружения, как бывший президент СССР Михаил Горбачёв, считает, что превосходство американской армии в обычных вооружениях может стать «непреодолимым барьером». В самом деле, достижение количественного и качественного паритета в обычных вооружениях с Соединенными Штатами – задача очень сложная. Если в случае переговоров с Китаем о балансе обычных вооруженных сил, России не придется «открывать Америку», так как состоящие на вооружении обеих стран системы сравнимы по возможностям, то с США все гораздо сложнее. Американское превосходство в обычных вооружениях не столько количественное, сколько качественное, а его, как отмечают Джордж Перкович и Джеймс Эктон в статье «Упразднение ядерного оружия» (сентябрь 2008 г.), будет гораздо труднее учесть, регулировать и контролировать в рамках международных договоров, даже если представить себе, что Вашингтон согласится на это. Проще представить себе, что Соединенные Штаты и их союзники пойдут на создание новой коллективной системы евроатлантической безопасности на основе предложений президента Медведева или что совпадение жизненно важных интересов в сфере противодействия терроризму, нераспространения и предотвращения конфликтов приведет Россию в НАТО. Кстати, членство России в альянсе позволило бы исключить из списка условий продвижения Москвы к «глобальному нолю» устранение неравенства в обычных вооруженных силах между нынешними членами блока и Россией.
Сколь реально разоружение
Если обобщить условия дальнейшего участия в движении к «глобальному нолю», которые выдвигали представители российского руководства, получится внушительный список:
- Контролируемое и безоговорочное выполнение всеми странами существующих договоров о контроле над ядерными вооружениями и нераспространении ядерного оружия; интернационализация Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (Договор РСМД); ратификация нового договора по СНВ.
- Подписание и ратификация новых договоров и соглашений о контроле над вооружениями с целью:
– недопущения нейтрализации ядерного арсенала России американской противоракетной обороной и недопущение милитаризации космоса (приемлемым вариантом для Москвы была бы разработка совместной коллективной системы ПРО и ввод ограничений на развертывание противоракетного щита США);
– ограничения по наращиванию обычных вооружений, устранение дисбаланса в конвенциональных силах между Россией и ведущими странами, а также альянсами;
- Урегулирование основных конфликтов, включая «замороженные», с учетом заинтересованности России в дружественности соседних государств.
- Создание зон, свободных от ядерного оружия, и разрешение проблем распространения ядерного оружия, которые создают такие страны, как Иран и Северная Корея.
- Принятие и ратификация международных договоров, которые обяжут все страны, обладающие ядерным оружием, включая «неофициальные», для начала раскрыть свой ядерный потенциал таким образом, чтобы все опубликованные данные можно было проверить, а затем приступить к сокращению арсенала и средств доставки до их полного уничтожения. Этот процесс также должен подлежать контролю со стороны международного сообщества.
- Гарантии того, что после официальной ликвидации ядерного оружия ни одна страна или негосударственный актор не сможет создавать/приобретать такое оружие. Для этого потребуется:
— жесткий мониторинг в рамках ДНЯО (режим жесткого контроля над соблюдением, предусматривающий внезапные и всеобъемлющие проверки и иные меры «инвазивного» инспектирования);
— введение в действие Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ);
— усиление мер безопасности МАГАТЭ и в целом роли агентства;
— завершение глобальной инвентаризации ядерных материалов, а также сокращение запасов и обеспечение их сохранности;
— заключение Договора о запрещении производства оружейных расщепляющихся материалов (ДЗПРМ) с обеспечением надлежащего контроля и проверок;
— создание новой системы сотрудничества в области использования ядерных материалов в мирных целях, включающей в себя создание международного банка ядерного топлива и предусматривающую активизацию усилий по борьбе с незаконным спросом и предложением на ядерные материалы,
— разработка и принятие эффективных и очень суровых мер в отношении тех, кто попытается скрытно накапливать, приобретать или создавать ядерное оружие.
Допустим, что все ключевые страны согласились бы на выполнение данных условий. Но и тогда на их пути остался бы целый ряд препятствий. Одно из них заключается в том, чтобы в процессе дальнейшего сокращения стратегических ядерных арсеналов обеспечить сохранение стратегической стабильности в ее классическом понимании, разработанном в период холодной войны. При снижении уровня ядерного арсенала до нескольких сотен российское командование может прийти к выводу, что его стратегические ядерные вооружения, из которых более половины размещено на средствах доставки наземного базирования, наиболее уязвимых для первого удара, оказываются неспособны ответить после первого разоружающего удара США. Это подорвет стратегическую стабильность, которая неизменно фигурирует в ряде вышеупомянутых российских документов и высказываниях высокопоставленных российских лиц, когда они обсуждают вопрос о ядерном разоружении в целом и глобального «нулевого варианта» в частности.
Еще одним фактором, который может помешать достичь «глобального ноля», является то, что ядерное оружие невозможно «изобрести обратно», и у государств сохранится возможность скрытно прийти к обладанию им.
Учитывая имеющиеся препятствия, а также трудность выполнения вышеперечисленных условий, возможно, российское руководство не верит в возможность всеобщего и полного ядерного разоружения, а публичные заявления в поддержку «глобального ноля» призваны извлечь немедленные выгоды из первых шагов к разоружению еще до того, как произойдет существенное сокращение.
Такие выгоды могут включать в себя ограничение американских и российских стратегических ядерных вооружений на уровнях, которые Москва может позволить себе без чрезмерной нагрузки на экономику, введение ограничений на расширение американской системы ПРО и предотвращение дальнейшего размывания режима нераспространения. Поддерживая идею ликвидации ядерного оружия, Россия одновременно выдвигает условия, по мнению российских стратегов, справедливые, но невыполнимые. Как-то: баланс в обычных вооруженных силах, что, после первых шагов в конечном итоге застопорит процесс разоружения.
Подобная стратегия публичной дипломатии позволяет Москве избегать зачисления в ряд оппонентов «глобального ноля», что негативно сказалось бы на ее международной репутации в момент, когда и государственные и общественные лидеры многих стран поддерживают то, что американский ученый Майкл Крепон назвал четвертой по счету мировой волной движения за ликвидацию ядерного оружия. Ведь руководство таких ядерных держав, как Великобритания и Китай заявили о поддержке призыва Обамы как благородной долгосрочной цели, руководствуясь при этом своими, вполне возможно сугубо прагматичными интересами.
Считаю, что независимо от того, насколько искренне российские лидеры, долгосрочные национальные интересы России требуют от ее руководства, по крайней мере, сделать ряд шагов по пути к «глобальному нолю» в таких областях, как недопущение распространения ядерного оружия и технологий. Сопоставление долгосрочной выгоды от ликвидации ядерного оружия с издержками, связанными с сохранением данного оружия в долгосрочной перспективе, показывает, что издержки продолжают расти по мере продолжения распространения ОМУ. Россия и другие ядерные державы не могут и впредь держаться за свои арсеналы и при этом пытаться убедить другие страны воздерживаться от приобретения ядерного оружия. Конечно, соблюдение Москвой и Вашингтоном буквы и духа ДНЯО (в том числе подписание договора СНВ и обязательства, взятые в рамках прошедшего в апреле Всемирного саммита по ядерной безопасности) необязательно «пробудит совесть» у нарушителей режимов нераспространения. Особенно лидеров стран, которые либо сами продают ядерные технологии и оборудование двойного назначения, либо позволяют своим ученым открывать частные «супермаркеты» в обход международного права. Тем не менее без такого соблюдения представляется невозможным добиться действенной поддержки международным сообществом усилий, призванных остановить подобных «распространителей» и повернуть вспять эрозию мирового ядерного порядка.
Если Россия, США и другие ядерные державы не побудят (в том числе и своим примером) мировое сообщество предпринять эти усилия, то повысится вероятность того, что многие эксперты уже считают неизбежным: рано или поздно распространение технологий даст возможность все большему числу государств и, возможно, негосударственным акторам получить ядерное оружие. А это будет подстегивать технологически продвинутые страны, которые сознательно отказались от разработки ядерного оружия, последовать их примеру.
Появление новых ядерных держав в конечном итоге станет окончанием эпохи относительно стабильной и предсказуемой конфигурации диадных систем ядерного сдерживания, и положит начало формированию гораздо более сложной и менее предсказуемой многосторонней системы сдерживания. Это приведет к эрозии стратегической стабильности и повысит риск возникновения ядерного конфликта, справедливо заметил Андрей Кокошин в книге, которая вышла в свет в 2009 г.
Российские лидеры также признают опасность распространения. В заявлении, сделанном в июле 2009 г., Дмитрий Медведев упомянул «проблему нераспространения и появления новых игроков, которые мечтают о создании собственного ядерного оружия». «Это очень опасная тема», – подчеркнул он. И если от новых ядерных стран можно будет ожидать, что они поведут себя разумно или предсказуемо и не станут применять оружие против России, ядерные силы которой способны дать достойный ответ кому угодно, сдерживать негосударственных акторов будет намного труднее. Такие непредсказуемые игроки, как террористические сети, часто не имеют обратного адреса для возмездия, и во главе некоторых из них стоят люди с апокалипсической повесткой дня, которые готовы умереть, но только после нанесения катастрофического ущерба и забрав с собой бессчетное число жертв.
Последствия таких явлений, как ядерный терроризм и экспоненциальное увеличение количества ядерных государств может перевесить любые выгоды от предотвращения неких «непредвиденных событий в будущем», от которых сторонники сохранения ядерного оружия хотят застраховаться с помощью этого оружия. Даже высокопоставленных российских противников «глобального ноля» можно убедить смягчить неприятие полного разоружения, если движение к безъядерному миру будет сопровождаться успешной трансформацией обычных Вооруженных сил России в современную и энергичную военную машину, которая служила бы действенным средством сдерживания в отсутствие гарантированного уничтожения ядерными средствами.
Ликвидация ядерного оружия также освободит Россию и другие ядерные державы от необходимости угрожать применением ядерного оружия в пограничных ситуациях в ответ на атаку с использованием ОМУ. К таким случаям можно отнести ядерный террористический акт, совершенный негосударственной организацией с территории какого-либо государства, но без санкций его властей. Сейчас в подобном случае возникнет заведомо проигрышная дилемма. Применение ядерного оружия против страны, с территории которой террористическими группами был нанесен несанкционированный удар, ознаменует начало новой эры, в которой применение ядерного оружие станет допустимым, а воздержание от ядерного ответа подорвет веру в реальность ядерного сдерживания.
Упомянутую нестабильность «глобального ноля» также можно минимизировать. Одно из предлагаемых решений – это размещение небольшого количества ядерных боеголовок под эгидой ООН для сдерживания вспышек насилия со стороны авантюристических стран. Другие эксперты считают наиболее приемлемым решением частые вплоть до навязчивых проверки вкупе с быстрым пресечением любых нарушений. Сочетание этих двух методов могло бы свести к минимуму поползновения против безъядерного режима.
Скорее всего, мир, свободный от ядерного оружия, недостижим в обозримом будущем. Однако выполнение даже нескольких из вышеперечисленных условий движения к «глобальному нолю», которые отвечают интересами и России, США и других ответственных государств, существенно укрепит безопасность не только этих стран, но и мирового сообщества в целом. Согласование и воплощение этих условий потребует много времени и сил. Но, как заметил Владимир Путин в мае 2009 г., вторя «четырем всадникам», сравнившим «глобальный ноль» с «вершиной огромной горы»: «[Всеобщее ядерное разоружение] …это сложный и долгий процесс, но, как в таких случаях говорят, дорогу осилит идущий. Нужно начинать это движение».
