Второй раунд переговоров делегаций России и Украины в Стамбуле и события, ему непосредственно предшествовавшие, стали индикатором того, в каком состоянии находится конфликт. До его завершения не близко.
Как ни парадоксально, украинские атаки первого дня лета подтвердили именно российскую исходную позицию – никакое перемирие невозможно, пока не достигнута хотя бы базовая договорённость о контурах будущего соглашения. Военная сила (хорошо это или плохо) остаётся важнейшим переговорным инструментом. И в противостоянии такого масштаба и остроты, как теперь, никто от него не откажется. Россия и не собиралась, о чём заявляла официально. Украина убедительно подтверждает этот тезис всеми последними действиями.
Если вспомнить наиболее крупные и затяжные военные противоборства второй половины ХХ – начала XXI века (речь не идёт об экспедиционных операциях против заведомо более слабого противника), политико-дипломатические переговоры начинались не после прекращения огня, а продолжались параллельно с военными действиями. Иногда, как, например, в Корее и во Вьетнаме, это занимало долгое время.
Радоваться тут нечему, но реалистический подход подразумевает только такой сценарий и лишь таким образом появляется шанс добиться устойчивого результата. Неудивительно, что тема перемирия сейчас отошла на второй план.
Переговорный процесс пока, несмотря на периодические громкие возражения Украины и Европы, протекает по российским лекалам. А именно: игнорирование любых ультимативных требований, размеренная подготовка к разговору, его неспешное начало без ограничения продолжительности.
Такой алгоритм в целом устраивает и Вашингтон, Трампу главное, чтобы было впечатление движения, а не тупика. По крайней мере, пока.
Задача Киева в идеале – сломать эту схему, внести в процесс новую нелинейность, сделать его импульсивным, что больше соответствовало бы украинскому военно-политическому стилю. С этой точки зрения, прибытие российской делегации в Стамбул, несмотря на масштабные диверсионные акты, – ход верный, противник желал как раз неявки.
Сам ход переговоров в Стамбуле, надо сказать, разительно контрастирует с внешним медийным ажиотажем, жгучим разогревом, который их предваряет и сопровождает. Каждый раз происходит возгонка ничем не обоснованных ожиданий. Отчасти это делается намеренно, отчасти носит спонтанно-инстинктивный характер, просто очень многим искренне хочется какого-то развития сюжета. Контакт делегаций раздувшиеся ожидания сбивает, потом всё начинается заново.
Каков итог второй встречи? Наиболее очевидное: процесс продолжается, ни одна из сторон не заинтересована в том, чтобы его прерывать. Театральные жесты, а они присущи украинской политической культуре, тут не приветствуются. Причин, вероятно, две.
Первая – за переговорным столом незримо присутствует Дональд Трамп, отношения с которым по-разному, но важны для обеих сторон. Так уж получилось, что именно он стал третьим обязательным участником попыток перевести конфликт в другую стадию. Трамп хочет видеть переговорный процесс. Ну пусть видит – и Москва, и Киев готовы создавать такую картину.
Вторая – наличие такого солидного и вполне статусного канала понадобится, когда изменятся обстоятельства. А они могут меняться, и тогда потребуется уже содержательный разговор. Обе стороны это понимают, хотя, естественно, надеются на перемены противоположного характера.
Как видно из результатов обоих раундов, обсуждаются вопросы, которые можно решить, этой самой сути не затрагивая. Это важно и позитивно, правильно с гуманитарной точки зрения, но не имеет отношения к теме урегулирования как такового.
Создаёт ли это некую атмосферу взаимного понимания участников переговоров? Возможно, даже вероятно. И может пригодиться потом, когда дойдёт до сущностного разговора. Меняет ли такое атмосферу между Россией и Украиной в целом, приближает позиции сторон друг к другу? Нет.
Резонный вопрос – имеет ли смысл обмен меморандумами, которые заведомо несовместимы? Ведь обнародованные документы Москвы и Киева противоположны. Да, имеет, потому что, с точки зрения возможной дипломатии (содержательной), чёткое изложение требований, очерчивание поля дискуссии лучше, чем спекуляции в духе «стратегической неопределённости». На данный момент точки пересечения отсутствуют, но обстоятельства, как уже сказано, имеют свойство меняться.
Происходить это может и будет прежде всего в результате боевых действий. Они расширяются – и по территориальному охвату, и по характеру применяемых средств/тактик. У каждой из сторон есть свои преимущества, которые они будут использовать и впредь. Завершения вооружённого противостояния не ожидается.
Сейчас следует ожидать военно-технического ответа России на удары по мостам и базам 1 июня. Ответа, надо думать, крупного, соответствующего замаху противника.
Поскольку в игре есть ещё как минимум третий участник (США), а сама задача многосоставная (ответ не только Украине, но и остальным, и он не одинаков в зависимости от адресата), действия России следует с ней соразмерить. И это не станет концом переговорного процесса.
Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Российская газета
