В Нью-Йорке открылась «высокая неделя» ООН – ежегодный съезд высокопоставленных представителей стран-членов, которые выступают перед Генеральной Асамблеей. Это период речей разной степени программности, а также интенсивных контактов министров или даже глав государств в зависимости от уровня руководителей делегаций. Чем более напряжённая международная ситуация, как сейчас, например, тем ценнее возможность.
Тема, вызвавшая резонанс, – реформа Совета Безопасности ООН. О ней говорят не первый год и даже не первое десятилетие, но нынешнее оживление объяснимо. В условиях конфронтации деятельность СБ максимально осложнена – противостоящие стороны из числа постоянных членов друг друга блокируют. Это вызывает раздражение остальных государств, не обладающих особым статусом, мол, пять грандов наделили себя привилегиями и выясняют отношения друг с другом. А мировые проблемы побоку.
Решения Генеральной Ассамблеи не обладают обязывающей силой, но точнее отражают распределение мнений. Конфликт перетекает и туда – скажем, западные страны во главе с США обладают немалыми возможностями воздействия на государства развивающегося мира. Но в конечном итоге спектр для лавирования там больше, значит, и несколько шире пространство демократического волеизъявления.
С этим трудно спорить. Даже сама численность Организации Объединённых Наций выросла почти в 4 раза, а разнообразие государств неизмеримо обогатилось. Отсюда и призывы, зазвучавшие вскоре после завершения холодной войны, привести институциональное устройство в соответствие с новыми реалиями.
Однако практическая реализация данного пожелания наталкивается на массу проблем. Во-первых, любая реформа СБ возможна только на основании консенсуса пяти постоянных членов, в обход хотя бы одного действовать невозможно. А они а) не то чтобы стремились делиться собственными привилегиями, б) имеют несовпадающие представления о характере трансформации высшего политического органа ООН. Во-вторых, даже если представить себе компромисс главной пятёрки по принципам, начнётся нескончаемый спор о параметрах расширения: кто именно и почему достоин пополнить ряды «бессмертных». Географическое расположение, население, размер экономики, военная сила – что должно служить основным критерием? И какие конкретно страны должны представлять свои регионы и сообщества – Африку, Азию, Латинскую Америку, арабский мир и так далее? Вообразить договорённость по всем этим вопросам трудно даже в спокойное время, что уж говорить о сегодняшнем.
В общем, реформа Совета Безопасности ООН не представляется вероятной. Но это не значит, что дискуссия на тему не будет всё более напористой. Поднимающиеся центры влияния от Индии до Турции, от Саудовской Аравии до Индонезии, от Аргентины до Нигерии и прочие всё более настойчиво ставят вопрос о справедливости.
А за симпатии этого самого большинства (на Западе его обычно называют Глобальный Юг) сейчас разворачивается острая конкуренция. В этом контексте и следует рассматривать призывы на самом высоком уровне о расширении Совбеза. Теперь с таким воззванием намерен выступить Джо Байден – предложить принять в число постоянных членов давно обсуждаемую четвёрку: Индия, Бразилия, Германия, Япония.
Рассматривать воплощение такой идеи в жизнь смысла нет – она выдвигается не для реализации, а в качестве лозунга. Но и это немаловажно. В ситуации, когда вся международная система пришла в движение, сугубо охранительная позиция по отстаиванию во что бы то ни стало того, что есть, бесперспективна. Закончится она, скорее всего, тем, что обстановка изменится сама собой, а то ещё и обвально.
Россия никогда не высказывалась против реформы Совбеза, но до последнего времени предложения звучали скорее ритуально. Сейчас они обретают несколько более отчётливую форму: например, замечания о том, что страны Запада и так избыточно представлены в СБ, так что любое расширение должно происходить не за счёт этого сообщества. В то же время у нас традиционно выражается опасение, что расширение и тем более наделение новых членов правом вето приведёт к девальвации Совбеза как такового.
Вероятно, приведёт. Но, повторимся, сохранить такую же его ценность, как она измерялась десятилетиями, не получится – ООН и её структуры, как и всякий институт, привязаны к своему времени. Конечно, эксклюзивный статус – явление приятное. Но тоже обусловленное меняющейся конъюнктурой. Если отойти от вопроса престижа, Россия заинтересована в существенном расширении Совбеза по принципу репрезентативности – чтобы в нём присутствовал весь мир. Он, как показали события последних полутора лет, за исключением определённого сегмента (меньшинства) России не враждебен, скорее нейтрален и ориентирован на собственные интересы. Это нормально, хотя и усложняет дипломатическую работу. Но лучше сложная работа, чем простой тупик.
Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Российская газета
