Значительное укрепление позиций России на мировом рынке вооружений стало одним из важных достижений Владимира Путина на посту президента. Номинальные объемы поставок и валютных поступлений стабильно росли. В 1999 году доходы составляли 3,4 млрд долларов, а в 2007-м объем экспорта достиг 6,2 млрд долларов только по линии основного посредника – ФГУП «Рособоронэкспорт».
Динамика российского экспорта вооружений в 2000–2007 гг., млн дол. в текущих ценах
На момент написания этой статьи еще не были опубликованы официальные данные по совокупному экспорту в 2007 году, но практика показывает, что на независимых экспортеров приходится не менее 1 млрд долларов поставок. Таким образом, общий экспорт составит порядка 7,2–7,5 млрд долларов, а значит, номинальный объем торговли вооружениями вырос за восемь лет более чем вдвое.
Еще более впечатляющий рост продемонстрировал портфель контрактных обязательств. На протяжении всех 1990-х этот показатель держался на уровне 6–7 млрд долларов, а по состоянию на конец 2007 года достиг 32 млрд долларов, из них порядка 23 млрд приходится на «Рособоронэкспорт» и чуть менее 10 млрд – на другие независимые субъекты ВТС (предприятия, работающие по линии военно-технического сотрудничества. – Ред.).
Справедливости ради стоит подчеркнуть, что рост экспорта покажется не столь внушительным, если исчислять его не в текущих, а в постоянных ценах. Понятно, что доллар образца 2000-го весил в России и в мире гораздо больше доллара образца 2007 года. Однако можно констатировать вполне ощутимое увеличение поставок в физическом выражении, особенно если взять экспорт истребителей тяжелого класса.
Безусловное лидерство по продажам в последние восемь лет принадлежало тяжелым истребителям семейства Су-30МК. С 1999-го 100 таких машин получил Китай и около 50 – Индия (соответственно такое же число технологических комплектов для лицензионной сборки истребителя). Еще 28 Су-30 заказал Алжир, 24 единицы – Венесуэла и 18 – Малайзия. Кроме того, небольшие партии Су-30МК и Су-27 были закуплены Вьетнамом, Индонезией и Эфиопией. В отдельные годы производство тяжелых истребителей в России доходило до 50 единиц, что сопоставимо с производством истребителей аналогичного класса в США.
Серьезно вырос спрос на средние истребители МиГ-29. После тяжелейшего периода второй половины 1990-х годов, когда поставки этих машин за рубеж упали практически до нуля, их экспорт возобновился. Сначала в небогатые страны Азии и Африки – Бангладеш, Мьянму, Судан, Эритрею. Затем, в 2004-м, был получен важный контракт индийских ВМС, который предусматривал разработку и производство 16 корабельных истребителей МиГ-29К для авианосца Vikramaditуa (бывший российский авианесущий крейсер «Адмирал Горшков»). Поставки истребителей влекут за собой спрос на дорогостоящие авиационные средства поражения и наземное оборудование по обслуживанию самолетов, в ряде случаев сопутствующие контракты оцениваются в сотни миллионов долларов. В целом авиация обеспечивает около половины российских продаж вооружений. Подобная структура экспорта характерна для крупнейших классических экспортеров – США, Великобритании и Франции.
В секторе военно-морских вооружений крупнейшим клиентом России также оставался Китай, получивший за прошедшее время три эсминца, с десяток подводных лодок и значительные партии ракетного оружия корабельного базирования. За указанный период Индия стала обладателем трех новейших фрегатов Talwar-class (разместив заказ еще на три корабля) и осуществляет обширную программу модернизации своего подводного флота. Кроме того, Дели активно закупает противокорабельные и зенитные ракетные системы корабельного базирования, а в ряде случаев Индия стала стартовым заказчиком таких систем и фактически оплатила их разработку и запуск в серийное производство.
Особняком стоит проект BrahMos по созданию тяжелой сверхзвуковой ракеты PJ-10 морского, воздушного и берегового базирования. Проект реализуется одноименным совместным предприятием по схеме риск-разделенного партнерства. Это первая программа такого рода в России, ценная тем, что накопленный в ходе ее выполнения опыт будет далее использован при создании совместного российско-индийского истребителя пятого поколения и среднего транспортного самолета.
Наконец, одной из крупнейших и весьма сложных сделок стало приобретение Индией в 2004 году российского авианесущего крейсера «Адмирал Горшков». Контракт предполагает переоборудование корабля под базирование истребителей горизонтального взлета МиГ-29К. Сам корабль передается бесплатно, но работы по его ремонту и модернизации оплачиваются индийской стороной. По сообщениям прессы, стоимость контракта составляет 750 млн долларов, еще столько же Индия заплатит за 16 палубных истребителей.
В области средств ПВО крупнейшим из известных покупателей является Китай, который заказал более десяти дивизионов зенитных ракетных систем большой дальности С-300ПМУ-1/2. В последнее время спрос на эти и другие системы ПВО заметно вырос, появились достаточно крупные контрагенты на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной Африке. Два дивизиона С-300ПМУ-1 закупил Вьетнам.
Наконец, закупки вооружений и техники для сухопутных сил осуществляются широким и разнообразным кругом клиентов. В числе наиболее крупных покупателей следует прежде всего отметить Индию, которая приобрела около 700 танков Т-90. Большие партии вооружений и техники сухопутных войск заказал Алжир.
ДИВЕРСИФИКАЦИЯ
Потенциально весьма опасная структурная слабость России на мировом рынке вооружений в конце 1990-х заключалась в крайне низкой географической диверсификации поставок. До 80 % экспорта приходилось всего на две страны – КНР и Индию. При этом структура китайского и индийского спроса заметно отличались.
Китай импортировал довольно крупные партии серийных или прошедших не слишком глубокую модернизацию вооружений, причем график завоза зачастую был весьма сжатым и предполагал передачу больших партий в относительно короткие сроки. Например, контракт на разработку и поставку истребителей Су-30МКК был заключен в 1999 году, а уже в 2000-м состоялась первая переброска этих машин заказчику. Китайская версия истребителя представляет собой довольно простую модернизацию, но даже с учетом этого ее разработка была проведена в беспрецедентно короткие сроки. Всего же с 2000 по 2004 год КНР было передано 100 истребителей Су-30МКК и еще 20 учебно-боевых Су-27УБК. То есть в среднем 25 машин в год без учета технологических комплектов для лицензионного производства Су-27СК.
Индийские военные, напротив, выдвигали весьма высокие тактико-технические и технологические требования, которые в середине 1990-х находились, по всей видимости, на пределе возможностей российской науки и промышленности.
Первоначально индийские ВВС и ВМС заказывали не слишком крупные партии вооружений, а сами поставки растягивались во времени. Классическим примером, в котором четко прослеживаются характерные особенности индийского импорта, явился контракт на 32 истребителя Су-30МКИ и его разработку (1996). Сделка предусматривала проведение большого объема научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Особенно серьезный технический риск возник в связи с требованием индийской стороны интегрировать в состав бортового оборудования истребителя компоненты французского, израильского и индийского производства. В дальнейшем именно сопряжение иностранного оборудования с российскими системами оказалось наиболее сложной задачей, поставленной перед конструкторами ОКБ им. Сухого.
Сочетание крупных и плотных во времени заказов серийных систем китайской стороной, выполнение которых практически не содержало рисков, со сложными индийскими контрактами на высокотехнологичные системы обеспечило выживание и развитие тех секторов и компаний, которым посчастливилось их разместить. В этом отношении китайские и индийские контракты отлично дополняли друг друга: КНР обеспечивала большуЂю серию, а Индия стимулировала интенсивные разработки новых сложных систем.
Правда, после 2005 года ситуация резко изменилась. К этому времени произошло первичное насыщение китайского рынка, потребности которого во все возрастающей степени стали удовлетворяться собственной оборонной промышленностью. С другой стороны, Индия, получив начальный опыт эксплуатации своих систем оружия и добившись от российской промышленности ликвидации технических недостатков, присущих сырым, недоработанным вооружениям, разместила новые, и весьма крупные, контракты. Так, в дополнение к уже законтрактованным в 1996-м и 2000-м 172 истребителям Су-30МКИ добавилось еще 58 единиц, при этом индийские ВМС пополнили свой состав новыми тремя фрегатами класса Talwar помимо трех уже имевшихся у них с 2003–2004 годов. Циркулируют слухи о намерении индийских ВМС закупить и третью партию.
Тем не менее в России всегда понимали, что экспорт, обеспеченный спросом всего двух покупателей, нестабилен. Ясно, что по мере развития своей оборонной промышленности КНР с неизбежностью сократит, если не прекратит полностью российские закупки. Индийский рынок всегда был открытым: на нем наряду с советскими предложениями неизменно присутствовали британские, немецкие, французские и шведские производители. А с начала 1990-х индийские военные, шокированные распадом СССР, целенаправленно взяли курс на максимальную диверсификацию источников вооружений. За прошедшие 15 лет там значительно увеличилась доля Франции и особенно Израиля. На рубеже веков возрастающий интерес к этому рынку стали проявлять и Соединенные Штаты.
Россия постоянно прилагала усилия для диверсификации своей клиентской базы. Первые серьезные плоды эти усилия принесли в 2003 году после заключения серии контрактов с тремя государствами Юго-Восточной Азии – Вьетнамом, Малайзией и Индонезией.
Вьетнам тогда заказал системы ПВО С-300ПМУ-1, четыре истребителя Су-30МК2 и ракетные катера пр. 12418. Малайзия подписала 900-миллионный контракт на закупку 18 истребителей Су-30МКМ. А Индонезия приобрела четыре истребителя Су-27/30 и 10 вертолетов на 200 млн долларов. Совокупный объем заказов, размещенных этими тремя странами всего за один год, составил около 2 млрд долларов. Уже тогда некоторые комментаторы начали говорить о формировании в ЮВА третьего полюса потребления российских вооружений и военной техники (ВВТ) в дополнение к Индии и КНР.
Однако по-настоящему прорывные успехи в диверсификации географической структуры экспорта вооружений были достигнуты в 2006-м, когда удалось заключить большие пакетные сделки с Алжиром (стоимостью 7,5 млрд долларов) и Венесуэлой (до 3 млрд долларов). В сочетании с контрактами государств Ближнего и Среднего Востока алжирский и венесуэльский пакеты обеспечили формирование вполне сбалансированного портфеля контрактных обязательств. На мой взгляд, речь идет об одном из самых серьезных достижений российской системы ВТС, и значение этого успеха вполне сопоставимо, если не превышает значение количественного роста экспорта.
ПРИЧИНЫ РОСТА
В чем причины роста российского экспорта и расширения его географии? Существует целый ряд военно-политических, экономических и имиджевых факторов, предопределивших наращивание российского присутствия на рынке. Среди них следует прежде всего отметить всплески военно-политической напряженности в мире в 1999 и 2003 годах, динамичный экономический, военный и технологический рост Китая и Индии, хорошую конъюнктуру на углеводороды, обеспечившую высокую платежеспособность государств Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки, и, наконец, политическое и экономическое укрепление самой России.
В период с 2000 по 2005 год, до подписания алжирских и венесуэльских контрактов, российский экспорт рос за счет китайского и индийского спроса, расширявшегося по мере бурного экономического и технологического развития этих держав мирового уровня.
И КНР, и Индия, собственно, являются вселенскими лидерами по темпам прироста экономики, что позволяет им выделять всё более ощутимые ресурсы на модернизацию своих вооруженных сил. Следствием этого в области военного строительства и оборонной промышленности явилась в первую очередь модернизация военно-воздушных сил. Обе страны реализуют грандиозные по нынешним масштабам программы закупок и лицензионного производства боевых самолетов Су-30МК. Причем и Пекин, и Дели не только приобрели крупные партии истребителей, но и осуществили дорогостоящие проекты по созданию качественно новой индустрии, способной выпускать современные истребители четвертого поколения.
Обе страны не скрывают амбиций, как минимум, регионального, а в перспективе и глобального масштаба. Так, хорошо известно стремление Индии стать доминирующей военной державой в регионе Индийского океана «от Кейптауна до Сиднея». Отчасти именно эту стратегическую цель преследуют закупки военно-морских вооружений, в том числе и в России.
Ключевой в этом смысле следует признать сделку по переоборудованию и модернизации бывшего российского авианесущего крейсера «Адмирал Горшков». После реализации данного контракта Индия станет четвертой (после США, Франции и России) страной, имеющей авианосцы с базированием палубной авиации горизонтального взлета. А необходимость создания группы сопровождения стимулирует индийские ВМС к покупке эскортных кораблей нового класса фрегатов (Talwar), шесть из которых, как уже отмечалось выше, заказаны в России.
Китай в силу отсутствия столь же сильных, как в Индии, военно-морских традиций пока не приступил, по крайней мере, официально, к созданию авианосного флота, но и китайский потенциал проекции силы значительно вырос в результате закупок в России. Дело в том, что ВМС Народно-освободительной армии Китая (НОАК) получили в свое распоряжение российские корабельные зенитные средства, позволяющие теперь китайскому флоту оперировать за радиусом действия базовой истребительной авиации. Таким образом, впервые в истории у ВМС НОАК появилась возможность оторваться от материка более чем на 500–700 километров.
В то же время следует отметить и конъюнктурные причины активизации китайских и индийских закупок в первые годы нового века.
В случае с Индией мощным толчком стал ее вооруженный конфликт с Пакистаном в Каргиле (1999). Прежде всего активизировались контракты на вооружения в интересах сухопутных сил, среди которых выделяется приобретение 40 десантно-транспортных вертолетов Ми-17 и сотен основных боевых танков Т-90С. По итогам каргильских боев было решено также начать программы модернизации парка фронтовой авиации.
На китайскую военно-техническую политику, похоже, оказали воздействие события 1999 года в Югославии, после которых вырос импорт зенитных средств. Причем в отличие от других направлений, где китайские закупки отличались консервативным подходом к техническим рискам, в секторе средств ПВО именно НОАК выступила в качестве первичного заказчика новейших ЗРС С-300ПМУ-2. Именно после 1999-го явно стали уделять больше внимания вооружениям сухопутных войск.
Вторая фаза роста российского экспорта, связанная с алжирским и венесуэльским пакетами, а также закупками российских ВВТ государствами Ближнего и Среднего Востока, определялась уже другими причинами. Среди них – резкое обострение военно-политической обстановки на Ближнем и Cреднем Востоке вследствие американской операции в Ираке в 2003 году и давления Соединенных Штатов на Иран и Сирию. Силовая политика Вашингтона вызвала рост антиамериканских настроений в мире, в том числе левый поворот ряда латиноамериканских стран, прежде всего Венесуэлы, что в конечном счете тоже привело к увеличению спроса на российские ВВТ.
Готовность покупать российское вооружение стимулировалась также растущими ценами на углеводородное сырье. Именно благодаря этому обстоятельству стали возможны крупные алжирские, венесуэльские, иранские и – косвенно – сирийские закупки. Вообще в истории прослеживается четкая положительная корреляция между высокими ценами на нефть и ростом спроса на вооружения на мировом рынке, так что в данном случае России повезло не более чем другим странам-экспортерам.
В Алжире и Сирии, кроме того, применен новый и, похоже, достаточно эффективный инструмент продвижения российских ВВТ. Речь идет о конвертации задолженности этих стран бывшему СССР в закупки российской машинотехнической продукции, в том числе и военного назначения. Понятно, что в силу различий ресурсных баз особый эффект эта схема продемонстрировала в Алжире, который в обмен на списание долга в 4,7 млрд долларов утвердил контракты на сумму 7,5 млрд долларов.
Наконец, улучшение российской финансовой ситуации позволило «Рособоронэкспорту» применять стандартную для других экспортеров практику льготного кредитования импортеров вооружений. Так, в 2007-м было достигнуто соглашение о выделении Индонезии целевого кредита на закупку российских вооружений в размере 1 млрд долларов. Предполагается, что этот кредит позволит Джакарте осуществить программу модернизации военно-воздушных сил. Сразу же после выделения кредита Индонезия разместила заказ на приобретение в России шести истребителей Су-30 в дополнение к четырем таким машинам, уже закупленным в 2003 году.
Подписание алжирских и венесуэльских контрактов означало не только резкое количественное наращивание экспорта и расширение его географии, но и радикальное изменение самого качества военно-технического сотрудничества России. Комплексный характер и беспрецедентный для отечественной оборонно-промышленной отрасли объем этих пакетов свидетельствуют о том, что от продаж отдельных видов вооружений Россия перешла к предложению целостных решений по обеспечению военной безопасности стран-импортеров. От поставок оружия как товара коммерческого – к предложению военной безопасности как товара политического. В этом смысле рост объемов российских поставок, расширение их номенклатуры и особенно диверсификация географии экспорта стали индикатором изменений в позиционировании России в мире.
Интегральная мощь России с какого-то момента стала восприниматься (обоснованно или нет – другой вопрос) некоторыми импортерами как, по меньшей мере, равная французской либо британской. Ведь в отличие от Китая, для которого Россия долго была практически безальтернативным источником вооружений, и Алжир, и Венесуэла могут обратиться к европейским экспортерам, и те способны удовлетворить бЧльшую часть их потребностей.
Вполне закономерно, правда, что успехи Москвы весьма встревожили конкурентов и вызвали обострение соперничества, что, в частности, выразилось в попытках активного противодействия реализации алжирского пакета.
Налицо парадоксальная вещь: объективные факторы, такие, как исчерпание советского технологического задела, насыщение китайского рынка и обострение конкуренции на рынке Индии, вроде бы работают против российского экспорта, а его объемы из года в год растут. Как представляется, это означает, что фундаментальной основой успехов в продажах российских вооружений с 2005-го стало именно общеполитическое и экономическое укрепление России и ее «возвращение», по крайней мере имиджевое, в разряд великих держав.
ТРУДНОСТИ РОСТА
В результате подписания в 2006 году алжирского и венесуэльского пакетов, а также размещения в 2007-м индийских контрактов на истребители и танки возник совершенно новый для постсоветского времени феномен полной загрузки ряда предприятий и компаний. Если в 1990-х годах основную проблему для оборонно-промышленного комплекса (ОПК) составлял поиск заказов, то теперь возникает задача качественного и своевременного их выполнения. Оборонная промышленность в известном смысле столкнулась с кризисом перехода от эпизодических контрактов и неполной производственной загрузки к крупносерийному производству. То обстоятельство, что отрасль переживает острый кадровый дефицит и в большинстве случаев не может похвастаться современными производственными фондами, создает напряженную обстановку при выполнении подписанных контрактов.
С данной проблемой сталкиваются, например, корпорация «Иркут» (производитель истребителей Су-30МК), концерн ПВО «Алмаз-Антей» (разработчик и производитель большинства систем ПВО, прежде всего зенитных ракетных систем большой дальности С-300ПМУ), тульское конструкторское бюро приборостроения. Мощности указанных компаний в настоящее время загружены заказами до 2012-го. И причина не только в высоком спросе на российские вооружения на мировом рынке, но и в том, что произошло сжатие индустриальных возможностей страны. Причем сами финальные производители ВВТ, как правило, находятся в хорошей форме и способны удовлетворять растущий спрос.
Проблемы обостряются при переходе на второй и более низкие уровни кооперации, где ситуация гораздо сложнее. Вот лишь пара примеров.
В последние годы потребность в вертолетах семейства Ми-17 достигает 150 единиц в год. Три вертолетных завода России могут поставлять порядка 120–150 машин, однако производство редукторов не превышает 80–100 комплектов, что сдерживает выполнение экспортных контрактов и ставит под вопрос способность отвечать на стремительно нарастающий спрос со стороны российских потребителей. Потенциал производства истребителей Су-30МК также ограничен, причем не столько мощностями иркутского и комсомольского заводов, сколько возможностями производителей комплектующих (например, катапультных кресел).
Такое позитивное на первый взгляд явление, как полная загрузка мощностей на несколько лет вперед, парадоксальным образом влечет за собой и неприятные следствия. Одно из преимуществ России на рынке вооружений все прошедшие годы заключалось в относительно быстрых поставках после заключения контракта, по крайней мере в тех случаях, когда не требовалось проводить масштабные НИОКР. Если покупателям западных, особенно европейских, вооружений иногда и приходится годами ожидать получения заказанных изделий, то российский ОПК в большинстве случаев был в состоянии начать отгрузку продукции спустя несколько месяцев после подписания контракта. Теперь же потенциальные покупатели наиболее востребованных российских вооружений, прежде всего систем ПВО, вынуждены считаться с необходимостью ожидания своей очереди в течение нескольких лет. Заметим также, что проблема еще обострится, когда и если к крупносерийным закупкам новых систем вооружений перейдет Российская армия. Тогда со всей определенностью встанет вопрос о масштабных инвестициях в расширение производства.
В последние полтора-два года исполнители экспортных контрактов столкнулись еще с одной серьезной проблемой – снижением курса доллара, а в этой валюте номинировано большинство контр-актов. В сочетании с быстрым ростом производственных издержек, заработной платы, цен на энергию и коммунальные услуги это ведет к резкому снижению рентабельности экспорта. Более того, уже не исключением, а правилом становятся случаи отрицательной рентабельности контрактов, особенно заключенных в период до 2005 года. Уже известны прецеденты, когда российской стороне приходилось признавать невозможность выполнения некоторых контрактов или же вступать с покупателями в неприятные переговоры о пересмотре стоимости сделок.
Все это еще раз свидетельствует о том, что сегодня возможности России по продвижению своих вооружений на рынок превышают способность промышленности выполнить имеющиеся и потенциальные контракты. Именно производственные мощности становятся основным лимитирующим фактором дальнейшего роста военного экспорта. Первоочередной задачей последующих лет станут технологическая модернизация российской оборонной промышленности и значительное улучшение качества менеджмента в области оборонно-промышленного комплекса.
