На фоне продолжающегося кризиса вокруг Южной Осетии и обострения напряженности в Приднестровье предстоящее вынесение решения о статусе Косово приобретает все большее значение для непризнанных автономий постсоветского пространства. С судьбой края часть политической элиты этих республик (поддерживаемая Россией) связывает перспективу собственного международного признания.
После десяти лет пребывания в «замороженном» состоянии относительно устойчивого равновесия ситуация в двух из четырех самопровозглашенных государств – Южной Осетии и Абхазии, находящихся на территории Грузии и вплотную примыкающих к государственной границе России, – вступила в новую фазу. С одной стороны, эти перемены связаны со стремлением Грузии пересмотреть схемы политического управления и миротворческих операций и способствовать не продлению «заморозки», а решению конфликтов по существу, на основе территориальной целостности грузинского государства в границах бывшей Грузинской ССР. С другой – с надеждой автономий использовать вероятный косовский сценарий и добиться полной государственной независимости (Абхазия) или вступления в состав России (Южная Осетия).
Фундаментальные противоречия, лежащие в основе этих конфликтов, способны привести к обострению обстановки вплоть до возобновления вооруженного противостояния. Превращение в «горячие точки» двух приграничных зон, на которые де-факто не распространяются ни международное право, ни юрисдикция Грузии и тем более России, не нужно Тбилиси и объективно невыгодно и опасно для Москвы, которой и так приходится иметь дело с несколькими внутренними очагами напряженности к северу от Главного Кавказского хребта. Поиск разумного и взаимоприемлемого выхода из такой ситуации требует максимально тщательного рассмотрения всех ее аспектов с учетом их изменчивости.
Предыдущая публикация, посвященная непризнанным государствам, в том числе Абхазии и Южной Осетии («Зона КТО и ее окрестности» в журнале «Россия в глобальной политике», № 1 за 2006 г.), включала в себя подробный анализ происходящего в этих автономиях. Возвращение к «кавказской» теме продиктовано новыми впечатлениями автора, полученными во время поездки в Абхазию и Южную Осетию в феврале нынешнего года.
АБХАЗСКИЙ БУМ?
Несмотря на кризис осенью-2004 – зимой-2005 (противостояние между соперниками на президентских выборах – оппозиционером Сергеем Багапшем и кандидатом от властей Раулем Хаджимбой – привело к политическому кризису, поставившему регион на грань гражданской войны. – Ред.), Абхазия добилась несопоставимо бОльших успехов на пути к политическому, экономическому и гражданскому «совершеннолетию», чем Южная Осетия, а в сущности, чем и само Косово.
Абхазия, которую в 2007 году ожидают парламентские выборы, объявила о конституционной реформе, цель которой – гарантировать максимальную прозрачность и эффективность госструктур и повысить меру ответственности государства перед своими гражданами. Власти декларируют стремление освоить лучшие управленческие образцы Европы и Америки, обеспечивая равенство всех жителей перед законом и полную свободу политического волеизъявления. В Абхазии действует широкая сеть общественных организаций, часть которых поддерживают оппозицию, принимающую активное участие в работе политических институтов. Абхазские политики, осознающие, что связи с Россией в любом случае будут играть важнейшую роль, намерены, тем не менее, избежать ошибок, подобных тем, что были совершены в южных регионах России в постсоветские годы.
В Южной же Осетии, где осенью 2006-го пройдут президентские выборы, сложился политический режим, во многом дублирующий систему в российских северокавказских регионах: это малоэффективный, выстроенный в большой степени по клановым схемам, малопрозрачный и коррумпированный механизм, живущий в основном за счет различных форм неформальной ренты и недобросовестного перераспределения дотаций, получаемых из России. Оппозиции здесь не существует, общественные движения находятся в зачаточном состоянии.
В течение года, прошедшего после «выборного» кризиса, Абхазия попыталась доказать, что располагает реальной экономической основой для обретения государственного суверенитета. По данным администрации президента Абхазии, объем промышленного производства за этот год вырос на 27 %, объем услуг населению – на 45 %, оборот розничной торговли на душу населения – с 3,4 тыс. рублей в 2004 году до 8,2 тыс. рублей в 2005-м. Характерно, что объем вкладов физических лиц в коммерческих банках за год почти удвоился, что также свидетельствует о повышении уровня жизни и появлении у населения «экономического оптимизма».
Кредитно-финансовая система на сегодняшний день целиком замкнута на Россию: ни банки, ни какие-либо иные юридические лица Абхазии не могут обладать полноценной правосубъектностью в силу отсутствия определенного статуса у территории, на которой они существуют. Россия является главным экономическим партнером Абхазии, потребляя львиную долю абхазской сельскохозяйственной продукции и поставляя отдыхающих на абхазские курорты. Но и на российском направлении экономические успехи позволяют Абхазии уйти от роли сугубо дотационного «довеска», на которую, в сущности, обречена Южная Осетия. Абхазские политики и предприниматели не стремятся ограничивать свои внешнеэкономические связи исключительно российским вектором.
Говорить об экономическом чуде в Абазии пока не приходится, но ее политическая и деловая элита признаёт, что с приходом новой команды управленцев, формируемой президентом Сергеем Багапшем и премьер-министром Александром Анквабом, отношения между властями и субъектами рынка стали более прозрачными, благодаря чему появились новые возможности роста.
Обе абхазские бюджетообразующие отрасли – производство цитрусовых и рекреационный сектор – пережили в 2005 году стремительный рост. Производство цитрусовых по сравнению с 2003-м выросло вдвое. Тоже вдвое, но уже по сравнению с 2004 годом, увеличился объем услуг в курортном секторе. БЧльшая часть рекреационных объектов, сохранившихся с довоенных времен, в настоящее время находится в государственной собственности и сдается в аренду. Правительство предлагает акционировать эти предприятия, надеясь тем самым привлечь обширные инвестиции в собственно курортную инфраструктуру и смежные с ней отрасли – транспорт, связь, общественное питание, сферу обслуживания и др.
Если до сих пор спросом пользовался в основном отдых в населенных пунктах к северу и к западу от Сухуми (Гагра, Пицунда, Гудаута), то летом 2005-го квартиры туристам сдавались даже в Очамчирском районе, то есть в непосредственной близости от зоны конфликта. Этот всплеск отчасти объясняется общим ростом доходов в России и появлением категории граждан, которые могут позволить себе относительно дешевый отдых в абхазских субтропиках. Вместе с тем повышение спроса обусловило рост доходов отрасли и соответственно появление более дорогих предложений.
При нынешнем положении вещей Абхазия все-таки не может превратиться в продолжение «сочинской Ривьеры», поскольку для привлечения серьезных международных инвестиций, поступающих в Сочи, требуется легализация территории. Из трех теоретических вариантов такой легализации – фактическое возвращение в состав Грузии, инкорпорация в Россию или обретение суверенитета – многие местные наблюдатели считают предпочтительным именно последний, в том числе потому, что он позволил бы сохранить поток туристов из России и развить международный туризм.
Однако, при том что конечной целью «самоопределения» Абхазии (в отличие от Южной Осетии) является не столько инкорпорация в состав Российской Федерации, сколько достижение полноценного государственного суверенитета, перспектива ее международного признания остается весьма сомнительной.
ДОРОГИ НА ЮГ И НА СЕВЕР
В марте этого года Абхазия провела масштабные военные учения. Маневры выглядели как демонстрация силы на фоне сохраняющегося обострения ситуации вокруг другой непризнанной грузинской автономии – Южной Осетии. Абхазские политики активно проявляют солидарность с Южной Осетией: по аналогии с некоторыми странами СНГ Сухуми даже объявил нынешний 2006-й Годом Южной Осетии. При этом многие политики и военные Абхазии в неофициальных беседах признаюЂт, что в случае эскалации грузино-югоосетинского конфликта республика едва ли будет оказывать реальную поддержку Цхинвали. Это связано не столько с чисто географической проблемой (сообщение между Абхазией и Южной Осетией в настоящее время возможно в основном через Россию), сколько с принципиально разными модусами отношений, которые обе республики выстраивают с Грузией, Россией и международным сообществом.
В отношениях с Грузией и международными институтами Абхазия занимает более открытую позицию, чем Южная Осетия. Сухуми активно демонстрирует готовность сотрудничать и вести переговоры по любой тематике, кроме вопроса о статусе республики, который, как считают представители абхазской политической элиты, окончательно решен в пользу государственной независимости на республиканском референдуме, состоявшемся в 1999 году.
Взаимодействие осуществляется в двух форматах – женевском (предусматривает отдельные встречи грузинской и абхазской делегаций с представителями Группы друзей генерального секретаря ООН по Грузии, а затем совместную встречу с обеими делегациями. – Ред.) и сочинском. Последний характеризуется активным участием структур Организации Объединенных Наций, имеющей в Абхазии свою специальную миссию, и Совета Европы, который оказывает поддержку, в частности, проекту восстановления Ингурской гидроэлектростанции, расположенной де-факто на грузино-абхазской границе. Другой большой экономический проект, готовящийся именно в сочинском формате, – восстановление железнодорожного сообщения между Сухуми и Зугдиди.
Потенциальными участниками консорциума по восстановлению являются Россия, Украина, Грузия и Армения, равно заинтересованные в функционировании этой железнодорожной ветки. Со своей стороны Абхазия готова к сотрудничеству, но в Сухуми понимают, что связанные с этой дорогой экономические и политические интересы республики могут быть наилучшим образом учтены опять-таки именно в случае ее международного признания.
ГАЛЬСКАЯ ПРОБЛЕМА
Гальский район (самый близкий к фактической границе с Грузией административный район республики, часть которого входит в определенную международными соглашениями зону грузино-абхазского конфликта) остается серьезной проблемой для Абхазии. Здесь проживают в основном мегрелы, этнически более близкие населению Западной Грузии, чем абхазы. После этнических чисток в Гали по окончании грузино-абхазской войны нескольким десяткам тысяч грузин и мегрел пришлось покинуть район. К настоящему моменту около 70 тысяч из них вернулись, мегрелы составляют подавляющее большинство. Если сама Абхазия отождествляет себя по отношению к Грузии с Косово, то Гали при неблагоприятном стечении обстоятельств может превратиться в «Косово» внутри Абхазии. В этом случае проект международного признания Абхазии в ее нынешних границах, и так весьма эфемерный, будет окончательно и бесповоротно похоронен.
В Сухуми осознаюЂт важность решения этнической проблемы в Гали. Так называемый «мирный план» Сергея Багапша – письмо, направленное в Совет Безопасности ООН, – содержит ряд гуманитарных предложений по Гальскому району. Если он будет реализован, успех окажется явно более значительным, чем все результаты, достигнутые на сегодняшний день Грузией в попытках урегулировать конфликт с Абхазией.
Нынешние абхазские власти подчеркивают свое стремление инкорпорировать население проблемного района в мультиэтничное общество республики. Согласно «мирному плану» Багапша, предлагается создать здесь специальный государственный офис, проводящий мониторинг соблюдения прав населения независимо от этнической принадлежности, ввести школьное преподавание на грузинском языке и учредить «гражданский компонент» полиции, то есть обеспечить участие мегрельского населения в охране правопорядка на территории района. Уже сейчас части милицейского персонала в Гальском районе комплектуются этническими мегрелами.
Политические элиты республики в основном поддерживают проект Багапша, поскольку обеспечение этнического равноправия необходимо Абхазии на ее пути «в сообщество современных цивилизованных государств».
Развитие в этой республике событий по косовскому сценарию (в случае признания независимости края от Сербии) абхазская элита воспринимает как желательный, но маловероятный вариант. Однако фактическое возвращение под юрисдикцию Грузии представляется ей еще более нереальным. Абхазия едва ли пойдет на уступки в том, что касается возвращения грузинских беженцев в свои внутренние районы за исключением Гальского. Республика расценивает защиту абхазского языка и культуры как один из своих главных приоритетов, и здесь опасаются, что возвращение грузин приведет к стремительной ассимиляции.
Если Грузия когда-либо найдет способ вернуть Абхазию под свою юрисдикцию, ей, скорее всего, придется изыскать такой режим взаимоотношений с этой территорией, который был бы способен гарантировать невозвращение беженцев или, по крайней мере, ограничить этот процесс. Однако грузинская элита, стремящаяся восстановить единство политического и правового пространства страны, видит пути урегулирования абхазской проблемы по-другому.
Скорее всего, окончательное решение абхазского вопроса останется делом долгосрочной перспективы, учитывая, что все заинтересованные стороны осознаюЂт опасность и обреченность попытки силового присоединения непризнанной республики.
ОСЕТИНО-ИНГУШСКАЯ ПРОБЛЕМА
Южная Осетия, по сути, не имеет собственной экономики. Живя почти полностью за счет российских дотаций, экономически и институционально она гораздо прочнее связана с Россией и не прочь еще более укрепить эту связь. На ее территории сохранились обширные анклавы этнических грузин, которые на сегодняшний день признаюЂт юрисдикцию Тбилиси. Есть основания предполагать, что некоторые группы влияния в самой Южной Осетии (в меньшей степени в России и в Грузии) рассматривают эскалацию противостояния вплоть до вооруженного конфликта как один из вероятных сценариев. Многие в Цхинвали считают, что в таком случае Россия будет вынуждена принять меры к защите своих граждан, которые в Южной Осетии составляют большинство.
Возобновление войны в Южной Осетии прежде всего напрямую поспособствует росту напряженности к северу от Главного Кавказского хребта: там у осетин, граждан Республики Северная Осетия – Алания, непосредственно находящейся на территории России, есть свое собственное «Косово» – Пригородный район, оспариваемый у них этническими ингушами.
Представляется, что избежать опасных взрывов в обеих частях Осетии можно при условии сохранения действующего международного формата урегулирования грузино-югоосетинского конфликта – в том числе четырехсторонней смешанной контрольной комиссии (СКК) и трехсторонних российско-грузино-осетинских миротворческих сил – и его оптимизации. СКК должна получить возможность принимать решения и добиваться их исполнения, а командование миротворцев – обеспечить реальную субординацию всех трех батальонов объединенному командованию и добросовестное выполнение мандата. Такая оптимизация могла бы минимизировать существующую ныне угрозу возобновления войны в Южной Осетии и сделать возможным поиск форм окончательного урегулирования грузино-югоосетинского противостояния, в том числе и на основе плана, предложенного грузинской стороной на рассмотрение СКК еще осенью 2005 года.
Осетино-ингушский конфликт – это лишь самый известный среди этнотерриториальных конфликтов, тлеющих у подножия российской части Кавказа. Призрак Косово на наших глазах формируется даже в мирной маленькой Адыгее, титульное меньшинство которой на митингах угрожает Москве возобновлением «большой Кавказской войны» в случае присоединения республики к Краснодарскому краю.
