«Полагать, что может существовать право,
в равной мере воспаряющее над всеми вещами
и совершенно независимое от политико-экономических
интересов – величайшее заблуждение».
Освальд Шпенглер. Закат Западного мира
То, что происходит в Европе, вызывает тревогу у обывателей и азарт у политологов. Мы привыкли к тому, что Старый Свет – край благополучия и порядка, уважения к закону и спокойствия. Всякое, конечно, там случалось, но нынешняя обстановка – от разгула антироссийской риторики и санкций до беспомощности перед наплывом не всегда званных, не желающих жить по европейским правилам гостей – вызывает недоумение.
Среди множества экономических, политических, культурных, юридических проблем, стоящих перед европейцами, нас интересуют последние, поскольку любые события подлежат правовому регулированию и должны соответствовать определенным нормам, практике либо общим правовым представлениям – такова привычная формула «цивилизованного» существования. Не следует думать, что Россия – лишь наблюдатель, следящий за происходящим с безопасного расстояния. Мы встроены в европейскую жизнь гораздо основательнее, чем может показаться, поэтому взаимодействие во всех областях требует очень внимательного, правильного, бережного друг к другу отношения.
От равновесия к диктату?
Понятно, что современное правовое развитие европейских стран, поодиночке и в совокупности, подчинялось экономическим и политическим императивам послевоенного периода и тому, что принято называть «волей правящей верхушки». Таковой является группа наиболее развитых держав Запада во главе с США. Законодательство не могло не считаться с интеграционными процессами, происходящими под американской опекой, и в Европе сложилось своеобразное взаимодействие норм международных договоров и собственно национального права каждой страны, участвующей в сотрудничестве. Основной особенностью этого взаимодействия явилось стремительное повышение роли международных норм и неуклонная, по словам Найла Фергюсона, деградация национальных законодательств. При современном соотношении национальных и коллективных интересов это неизбежно.
До конца 1980-х гг. интеграции западных стран противостоял параллельный процесс под эгидой Советского Союза, участники которого не отказывались от взаимодействия с остальным миром в рамках глобальных процессов сотрудничества (ООН, региональные, отраслевые организации), сохраняя самобытность своих законодательных систем. Правила игры внутри указанных объединений были в чем-то схожи, но имелись и существенные различия. А сама конкуренция союзов обязывала внимательнее относиться к тому, чтобы потребности международной кооперации мирно уживались с национальными особенностями.
Иначе обстоит дело в последнюю четверть века. Унификаторские устремления наиболее сильных игроков практически не ограничены никакими рамками, что делает правила «внутреннего распорядка» нынешних союзов куда более жесткими. В этой непростой обстановке Российской Федерации остается выбирать. Следовать новому кодексу поведения, по существу уже адаптированному, хотя и не без оговорок, всеми западными странами, таким образом жертвуя частью своего суверенитета, либо попытаться организовать взаимодействие с партнерами на основе уважения национальных законов. По существу, в последних выступлениях президента Владимира Путина, недавних законодательных актах, решениях Конституционного суда РФ и работах ведущих российских правоведов ответ дан – мы предлагаем строить отношения на базе взаимоуважения, не отказывая никому в своеобразии и принимая решения на основе консенсуса. Такая позиция, естественно, не устраивает наших партнеров, особенно тех, кто считает свое мнение свободным от обсуждений.
Самостоятельность требует переосмысления приоритетов, в том числе и в сфере правового развития, которые не подвергались сомнению и превалировали два с половиной десятилетия. Понятно, что делать это нужно с осторожностью, не обязательно следуя моде и не стремясь обосновать любую экстравагантность тем, что «сейчас так все делают».
Вообще очень удобно оправдывать любые чудачества государственных лидеров, партий и парламентариев добросовестным стремлением следовать тем или иным потребностям сегодняшнего мира. Например, идея глобализации и ее практическое воплощение потребовали изменить ряд привычных, проверенных практикой принципов национального суверенитета, подчинить национальное право наднациональным правовым механизмам и нормам, за соблюдением которых следят специально созданные международные институты.
Конфликт национального и наднационального правовых режимов носит вовсе не академический характер. Зачастую «непослушание» отдельных государств, стремление соблюсти национальные интересы в отношениях с международными институтами оборачивается резкой реакцией последних, угрозой применения санкций и других мер силового воздействия, характер которых не имеет отношения к праву, хотя и оформляется нередко международно-правовыми актами.
Развитие договорной активности на мировой арене, оформлявшее обязательства двух или нескольких государств по отношению друг к другу и к третьим государствам, началось не после Второй мировой войны, как иногда принято думать. Мода на «пакты», «оси» и «союзы» особенно характерна для конца XIX – начала XX столетия, когда было принято «дружить против кого-либо». Не нова и практика индивидуальных и коллективных эмбарго, блокад и т.д., словом, «санкций» с тем или иным набором пакостей, которые применяют в отношении противников. Заводилами являются те, кто претендует на доминирование в экономической и политической сфере в данный момент и в определенном регионе.
В процессе формирования однополюсного мироустройства право, вольно или нет, играет ничуть не меньшую роль, чем экономика, политика, идеология. Постепенно благодаря усилиям предприимчивого и агрессивного лидера (США) складывается система норм, практических правил и приоритетов, которые и правом-то назвать сложно. Валерий Зорькин так характеризует специфику взаимоотношения современного российского и международного права: «Россия приняла нормы Конвенции (речь идет о Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, устанавливающей компетенции Европейского суда по правам человека) в качестве правовых стандартов, в формировании которых она сама не принимала участия».
Подмеченная особенность международных договоров – эти нормативные акты устанавливают общие правила для всех присоединившихся стран, присваивая, таким образом, в ходе своей последующей имплементации часть суверенных прав государств-участников – справедлива. Но ведь никто вроде не неволит присоединяться к подобным договорам, предварительно проводится тщательная и подчас дорогостоящая процедура экспертизы, апробаций, ратификации и т.п. И акт ратификации является ничем иным, как законом, принятие которого обязывает государство следовать одобренным нормам. Вместе с тем нельзя забывать, что следование им не должно нарушать внутренние законы и тем более Конституцию государства-члена. При этом существует целый механизм адаптации внутреннего права к международному договору, есть, наконец, старый добрый принцип pacta sunt servanda, который означает, что коль скоро присоединился к договору, то изволь соблюдать договорные обязательства. Поэтому так важно реально взвешивать все положительные и отрицательные стороны присоединения к тому или иному международному соглашению, не позволяя доминировать чисто политическим мотивам.
Разделяя позицию председателя Конституционного суда в отношении иерархии международных и национальных норм, а также справедливость принятых по этому поводу решений (см., например, постановление Конституционного суда РФ от 14.07. 2015 № 21-П), хотим обратить внимание на необходимость обезопасить свои государственные интересы на более ранней стадии – до присоединения к соглашению или вступления в какую-либо организацию. Речь идет об обязательности более взвешенного, прагматичного подхода к тому, насколько необходимо следовать нормам, принятым в западной правовой практике, какой бы «продвинутой» она ни казалась. Не следует также второпях присоединяться к разного рода «клубам», где существуют свои, довольно жесткие правила членства и где Россию зачастую рассматривают как донора, а не полноправного участника, к голосу которого нужно прислушаться.
На теме присоединения к тем или иным международным клубам «по интересам» остановимся особо. В недавней статье «Санкции и мироустройство» (А. Иванов, К. Молодыко, «Россия в глобальной политике», 2015 г., т. 13, № 5) справедливо оценивается практика участия в коллективных действиях на международной арене как своего рода «клубный» ангажемент. Это верно даже с правовой точки зрения: хочешь быть членом клуба – будь любезен исполнять его устав и не смей иметь собственное мнение, иначе могут и наказать. Важно подчеркнуть, что внутри клуба устанавливаются особые, льготные правила поведения, обычно называемые «справедливыми», щадящие своеобразное чувство морали, специфические, сложившиеся внутри клуба правила, стандарты и нормы. Взаимоотношения с аутсайдерами, внешними игроками могут строиться по каким угодно принципам, которые кому-то могут показаться несправедливыми, аморальными. Это то качество международного права (не станем утверждать, что только нового), которое профессор Светлана Поленина охарактеризовала как «размягчение». Почему бы и нет, хотя данная характеристика звучит применительно к праву как-то удручающе.
В клубном режиме взаимодействия между сильными и слабыми на международной арене становятся возможными и даже обычными санкции и другие способы коллективного давления и сдерживания (недопущение к участию в G-8, «разборки» в международных спортивных организациях, скоординированная пропагандистская политика и т.д.). Отдельным полем битвы становится судебная практика таких международных судебных институтов, как ЕСПЧ, Международный уголовный трибунал в Гааге, «частные» международные арбитражные суды (Женева, Лондон, Стокгольм, Париж), благополучие которых напрямую зависит от благосклонности ведущих держав – «клубных лидеров». Под них пишутся правила и регламенты, в их интересах принимаются решения.
Не следует недооценивать силу и сплоченность международных лидеров, эффективность, цинизм и готовность к самым диковинным и загадочным действиям, противоречащим основным принципам современных международных отношений. Возможно, правда, существует какое-то новое понимание международных отношений, международного права, которое не похоже на привычное сложившееся после Потсдама. И в нем мирно уживаются принципы равноправия государств, взаимных договорных обязательств и, например, односторонние санкции, экстерриториальное действие судебных решений, аресты государственного имущества, похищения граждан по ордерам национальных следственных органов. Понять, насколько такие правила теперь признаются нормальными, очень важно, потому что в нашем сознании все еще живы укоренившиеся в течение долгих лет представления о «цивилизованности», «справедливости», «современности» западных правовых формул, законодательных решений и традиций.
Юристы, правда, предостерегают от чрезмерной идеализации западных правовых стандартов. Вот, например, что пишет по этому поводу известный компаративист, профессор Вениамин Чиркин: «Капиталистическая либерально-социальная система – это не полностью развитая социальная правовая система (…). В целом это лишь частично либерально-полусоциальная правовая система, частично демократическая и частично социальная».
Отказ от суверенных прав
Несовершенство западных правовых стандартов и механизмов разрешения социальных и политических коллизий наглядно демонстрирует разгорающийся в Европе кризис мигрантов. Евросоюз, равно как и отдельные европейские страны, чрезмерно увлеченные либеральной риторикой, оказываются неспособны справиться с неконтролируемым потоком беженцев. Эти процессы не удается отрегулировать в рамках сложившихся механизмов национальных правовых систем и новых юридических инструментов европейского содружества, чтобы были учтены права собственных граждан, уважались общегуманитарные принципы толерантности, всеобщей свободы и доминирования индивидуальных прав над интересами общества.
Показательно, что, несмотря на все усилия Евросоюза и отдельных государств, не удается достичь консенсуса относительно того, как регулировать это новое и чрезвычайно сложное явление международной жизни, как справляться с этим бременем или, вообще говоря, при каких условиях воздержаться от гостеприимства, уберечь национальные хозяйства от дополнительной нагрузки. Одни государства, такие как Германия или Франция, видят выгоду в том, что на их территории оказывается масса молодых, часто вполне подготовленных рабочих людей, другие, напротив, всячески сопротивляются этому, строят заборы и громят лагеря беженцев. Но и в тех государствах, которые готовы принять значительное число беженцев, процесс не может пройти безболезненно.
Очевидно, что при принятии политических решений, касающихся переселенцев, мало кто задумывался над тем, что соблюсти гражданские права всех в таких условиях невозможно. Под ударом основные конституционные права коренного европейского населения – право на труд, неприкосновенность жилища, социальную обеспеченность. В итоге часто на ходу принимаются решения защитить переселенцев в ущерб собственным гражданам, не применять в полном объеме нормы национального уголовного, административного, фискального права и т.п.
Результаты такого бездумного соблюдения глобальных гражданских прав наглядно продемонстрировали события в Кёльне и других немецких городах в канун нового 2016 года, когда немецкая полиция, следуя указаниям властей обеспечивать соблюдение прав мигрантов, проигнорировала вопиющие нарушения прав своих собственных граждан, во многих случаях преступные действия агрессивно настроенных «гостей». Следует, на наш взгляд, согласиться с мнением профессора Бориса Эбзеева, утверждающего, что «права человека, особенно в их интерпретации наднациональными судами, в действительности играют роль троянского коня. Для конструируемого на их основе правопорядка неизбежны девальвация национальной государственности и глобальное или региональное господство и подчинение».
Схожая ситуация с экономикой. Спору нет, многие меры унификационного характера необходимы. Едва ли тезис о тотальной глобализации все еще актуален, однако невозможно отрицать, что унификация стандартов, технических регламентов и требований безопасности – дело полезное и даже обязательное. Следует заметить, однако, что страны не торопятся унифицировать правила дорожного движения, например, или переделывать сборочные линии на автомобильных заводах Великобритании, Японии, Индии. Совершенно разные стандарты электрооборудования – от бытовых розеток до мощных трансформаторов – в Европе, США, Канаде. Но жить это не мешает, путешественники приспосабливаются, никто не протестует.
В то же время правила банковских операций, по мнению международных финансовых институтов и основных стран-доноров, требуют унификации, особенно в условиях частых финансовых кризисов. На практике унификация выливается в то, что банковская деятельность в Европе становится объектом самого жесткого контроля со стороны Европейского центробанка, а национальное банковское законодательство оказывается подчиненным международно-правовому, конвенционному регулированию. Так возникают «Базели» (1, 2, 3), устанавливающие стандарты достаточности банковского капитала по максимальным значениям, невыносимым для банков Испании, Португалии, Греции. По некоторым сведениям, для докапитализации только трех основных немецких банков требуется несколько сот миллиардов евро. Что уж говорить о банках балканских стран, государств Прибалтики, Румынии или, скажем, Словакии! В этой связи упомянем как крайне спорные новые нормативы достаточности собственного капитала, установленные Центральным банком РФ для российских банков в условиях жесточайшего финансового кризиса, санкций и борьбы за экономическое выживание.
Взаимодействие международного и национального права в условиях обострившейся борьбы за мировое лидерство и экономическое доминирование складывается далеко не всегда так мирно, как это представляют некоторые правоведы. Вот, например, как эту ситуацию видит профессор Георгий Вельяминов: «Практически международное публичное право, его нормы находят свое реальное применение и выражение в конечном итоге посредством трансформирования в национальное право отдельных стран». И еще: «Международный договор… может трактоваться как своего рода особый инструмент осуществления государством своей принципиально суверенной правотворческой… деятельности в своем юрисдикционном поле». Хорошо если бы так, но как раз на практике, по крайней мере в последние два десятилетия, картина складывается обратная. Зачастую для достижения поставленных государствами-лидерами целей международные договоры, а также созданные на их основе международные институты утверждают правила, противоречащие не только интересам государств – участников таких соглашений, но и прямо нарушающие их внутреннее законодательство. «Подмена права политической целесообразностью недопустима, – пишет профессор Николай Добрынин. – Это верно в идеале, на практике верховенство национальных интересов и приоритет защищающего эти интересы национального права очень часто приносятся в жертву именно политическим мотивам, определяющим расстановку сил в данный конкретный момент».
Складывается парадоксальная или, во всяком случае, неизвестная предыдущей практике международных отношений ситуация. Национальные правовые системы входят в конфликт не с бесправием, опирающимся на хищные устремления отдельных государств, а с коллективными, дружными и решительными действиями международных гигантов, подчиняющихся своим уставам, регламентам, нормам и следующих своеобразным представлениям о пользе, законе и беззаконии. Правила современных международных образований таковы, что, раз вступив в одно из них и делегировав часть своих суверенных прав и компетенций, государства не могут безнаказанно противиться коллективным решениям на том основании, что они есть воля большинства. Классическое правило идеологии демократии: воля большинства – закон. Однако в действительности внутри современных международных образований доминируют те, у кого больше финансовых средств, силы, возможностей. И никого не должны удивлять странные решения органов Евросоюза, Европарламента, международных судебных инстанций, поскольку они принимаются так, что группа наиболее влиятельных и крупных плательщиков вкупе с крошечными, но жаждущими непременно примкнуть к «стае» карликами обеспечивают прохождение требуемых актов, ущемляющих права тех, кто остался в меньшинстве.
А как быть, если такое решение неприемлемо для миноритария, кстати, тоже исправного и регулярного плательщика организационных взносов (напомним, что годовой взнос на содержание евроинститутов, который Россия аккуратно вносит в «кассу», равен примерно 30 млн евро)? Что если международный орган (ЕСПЧ, например) примет решение, обязывающее Россию узаконить однополые браки? Ведь такое решение, будь оно исполнено, не только разрушит основы Конституции, гражданского законодательства, но окажется неприменимым с точки зрения общественной морали, религиозных догм, культурных традиций и т.д. Теперь, правда, неисполнение такого решения возможно с точки зрения Закона № 7-ФКЗ от 14.12. 2015 г. (Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон “О Конституционном суде Российской Федерации”»), хотя его конструкция, можно это предвидеть, и вызовет очередную волну нападок на Россию как нарушительницу основополагающих принципов конституционализма.
А как же такие страны, как США, Китай, Индия, Канада, там что, указанные проблемы не возникают? Перечисленных стран коллизия международных норм и национальных законов касается существенно меньше, поскольку они не стали играть в европейские игры по созданию институтов с правилами штрафных изоляторов, как те, что наглядно продемонстрировали недавно «зашалившимся» Греции и Кипру. Россия же, по совершенно непонятной логике, участвует в большинстве подобных конвенций, договоров и соглашений, а за привилегию стать членом некоторых из них (ВТО, например) билась многие годы. Почему эта логика названа непонятной? Вот что пишут на этот счет Алексей Иванов, Кирилл Молодыко в упоминавшейся статье: «Она (ВТО. – А.К.) обеспечивает соблюдение правил и договоренностей только между дружественными странами внутри организации, оставляя остальных с разбитыми надеждами перед лицом недобросовестной конкуренции со стороны клуба стран “общего интереса”».
Не следует забывать, что по сравнению с тем временем, когда Россия стремилась в некоторые международные объединения, приспосабливала свою экономику под требования международных контролеров, а законодательство старалась совместить с соответствующими международно-правовыми нормами, условия существенно изменились. В принципе иначе и быть не может, нормы международного права никогда не остаются застывшими на долгие годы, всегда требуется «подстройка», которой занимается аппарат соответствующей организации, действующей на основе международного соглашения. Например, Европейский суд по правам человека в последние годы активно занимается правотворчеством – функция, возможно, и не предполагавшаяся при его создании. Активные мероприятия по совершенствованию нормативной базы в сфере международной торговли, стандартизации, антимонопольного регулирования проводятся и в рамках ВТО. Отдельной сферой работы является совершенствование механизмов разрешения споров в сфере регулирования ВТО. Полезность такой деятельности, как и синергетические возможности международной кооперации, не вызывают сомнения. Дело, однако, в другом.
О важности традиций
Вступая в те или иные ассоциации, международные объединения и коллективные соглашения, страны преследуют понятные прагматические цели. В одном случае это обеспечение доступа к финансовым ресурсам, в другом – необходимость обмена информацией, в третьем – объединение усилий в борьбе с преступностью или терроризмом. Такими же соображениями, без сомнения, руководствовались и мы, стремясь в ВТО или ратифицируя Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Однако сегодня, когда западные страны, вместе и поодиночке, применили к России незаконные, немотивированные санкции, а международные суды, включая ЕСПЧ, принимают решения, продиктованные политическими мотивами, членство в перечисленных институтах, участие в соответствующих соглашениях следует подвергнуть серьезному анализу с точки зрения тех экономических и политических потерь, которые это членство приносит вместо ожидавшихся выгод.
Сделать это тем более необходимо, что никакого членства в благородном клубе «цивилизованных» государств никто России не предлагает. Поэтому тезис «С Европой нужно дружить», прозвучавший, например, на последнем Гайдаровском форуме, не вызывает ничего кроме недоумения. Да кто же предлагает нам дружбу? Служить – да, это, пожалуй, предлагали, причем на тех условиях, которые даже обсуждать особенно не готовы. Хотите приобщиться к «европейским ценностям»? Тогда – будьте добры соответствовать, а уже потом можно поговорить о ваших национальных интересах.
Речь идет не об обструкционистской политике – с гордо поднятой головой покинуть помещение, пренебрегая возможными бонусами и выгодами. Мы говорим о необходимости здраво оценить потребности участия России в старых, в основном европейских формах интеграции, а одновременно обратить внимание на перспективы новых форм, направлений, гораздо более соответствующих современным потребностям и современным представлениям о принципах и правилах международного сотрудничества. Приведем конкретный пример такой работы, на которой предлагается сосредоточиться более активно и профессионально. Речь идет о сотрудничестве юристов стран БРИКС. Не будем отдельно останавливаться на изъянах самой этой ассоциации и сомнениях в ее перспективности и пользе. Сомнения эти известны, во многом обоснованны, и их не нужно игнорировать. Дело, однако, не в них, а в тех новых, конструктивных элементах сотрудничества, призванных преодолеть отжившие и мешающие равноправному, эффективному взаимодействию стандарты, которые сложились в международной практике последнего столетия.
Три года назад юристы из государств этого объединения создали на уровне национальных профессиональных организаций постоянно действующий Юридический форум БРИКС. Целью объявлено развитие сотрудничества в правовой сфере, сближение законодательства, призванного обеспечить разностороннее взаимодействие стран этого интеграционного образования. Проведены два годовых заседания Форума – в Бразилии (2014) и в Китае (2015), третье пройдет в Индии в текущем году. Приняты соответствующие декларации, которые наметили мероприятия по институциональному оснащению сотрудничества и обеспечению его необходимыми рабочими инструментами.
В ходе дискуссий и обсуждений вопросов повестки дня заседаний Форума становится понятным, что представление об изъянах и дефектах, присущих интеграционным механизмам прежнего времени, волнует не только представителей России. В разное время и по разным поводам притеснениям, диктату и санкциям подвергались многие страны, в том числе Китай, а в текущем режиме согласованная политика давления в рамках различных объединений, обычная для западных стран, вызывает возмущение и протест всех государств, чьи успехи в экономической и социальной сферах являются предметом недобросовестных действий по так называемому «сдерживанию». Именно поэтому в БРИКС принята иная модель взаимодействия – не ущемление суверенитета, а его уважение, внимательное отношение к национальным особенностям; создание механизма принятия решений на основе консенсуса, а не мнения большинства; взаимодополнение правовых систем, а не игнорирование специфики национального законодательства и правовой практики под предлогом их «отсталости», «неразвитости» и т.п.
Особое внимание в ходе обсуждения проблем интеграции в БРИКС занимают способы и формы разрешения экономических споров. Предложено создать арбитражный суд БРИКС в Шанхае; специальный научный центр сравнительного правоведения для изучения опыта решения вопросов соотношения федерального законодательства и регулирования штатов в Индии, финансового законодательства Бразилии. Большой интерес вызывает опыт современных форм юридического образования в ЮАР, российские юристы предлагают проанализировать особенности имеющейся в России практики юридического оформления инфраструктурных сделок и организации крупных проектов по освоению природных ресурсов.
Взаимодействие профессиональных юристов в рамках Форума находится в самом начале, более или менее ясны расхождения в понятиях, правовых институтах, законотворческой и правоприменительной практике, даже в терминологии. Вместе с тем уже имеющийся опыт совместной работы показал, насколько следование принципам взаимоуважения, сохранения специфики при объединении усилий, бережного отношения к национальным интересам плодотворнее политики давления и игнорирования чужого мнения.
Еще об одном направлении действий в условиях растущего давления и усложнившихся международных отношений. Основными критериями, определяющими вес и влияние государства в его отношениях с партнерами на международной арене, продолжает оставаться экономическая и военная мощь, потенциальная способность решать возникающие коллизии силовыми способами. В этой связи национальное право должно быть эффективным и надежным инструментом проведения тех экономических и политических мероприятий, которых требуют особенности современной ситуации и перспективы стратегического развития страны. Напомним, что судебная, а вместе с ней и правовая реформы Александра II заняли несколько лет, причем, как пишет Зорькин: «Нельзя не признать, что мы, сегодняшние, до сих пор в существенной мере пользуемся плодами этих реформ во всех сферах нашей жизни». Следует добавить, что российская юридическая мысль, российский (советский) опыт нормотворчества и практика правоприменения являются национальным достоянием в не меньшей степени, чем всемирно известные памятники русской культуры.
В этой связи непонятны трудности проведения нынешней судебной реформы, которые иногда объясняют чуть ли не причинами хозяйственного характера. Так или нет, но затянувшаяся почти на двадцать лет реформа, сопровождаемая принятием процессуальных кодексов, изменением структуры судебных органов, развитием системы судебного департамента и судебных приставов должна быть, на наш взгляд, завершена как можно оперативнее. Работа судов в «транзитном состоянии» не бывает качественной, а статус судей, их отношение к делу едва ли будет соответствовать современным потребностям. В таких условиях нечего удивляться тому, что в нашей хозяйственной практике пользуется успехом миф о неподкупности и недостижимой эффективности иностранных, прежде всего английских судов, о преимуществах иностранного, в частности английского, права. Все это – выдумки, но выдумки умелые и подтверждаемые к тому же изъянами российской судебной практики.
Кстати, о заимствовании иностранных юридических конструкций, образцов и положений. Существует расхожее представление о том, что российская юридическая традиция, неся бремя советского, социалистического права, якобы не дает достаточного правового материала для формирования самостоятельных, отвечающих национальной специфике отраслей законодательства, которые соответствовали бы новым социально-экономическим условиям. Такое утверждение является пропагандистским ухищрением, или, попросту говоря, не соответствует действительности. Не станем останавливаться на этом подробно, приведем лишь мнение авторитетного французского правоведа Раймона Леже. Вот что он пишет в своей книге «Великие правовые системы современности»: «Многие из тех, кто изучали историю права древней Руси, а затем пытались понять и объяснить правовую систему Советского Союза, подчеркивали в первую очередь “слабость правовой традиции” в России. Может быть, эта слабость является преувеличенной», и далее: «Ее (России. – А.К.) право… заслуживает места среди “великих систем современного права”, даже если оно находится на реконструкции и подвержено динамике, усложняющей его понимание».
Хотя «период реконструкции» российского права, на наш взгляд, уже миновал, представители либерального направления юридической мысли стараются навязать картину косности представлений и подходов, присущих отечественному праву в силу его отсталости, несовременности, чуть ли не природной неспособности населения воспринять правовые конструкции, основанные на принципах толерантности, демократии, свободы и т.д. Отсюда – навязывание западноевропейских и американских образцов правового регулирования общественных отношений как единственно правильных, неоспоримых, необходимых к применению в современных условиях. Скажем однозначно, что такой подход далек от действительного положения вещей, но кроме того и вреден, поскольку старается обосновать обязательность заимствования чужих юридических лекал при построении собственной правовой системы.
* * *
В новых условиях существования России и сосуществования ее с другими государствами необходимо переосмысление ценностных ориентиров нашего правового мировоззрения. Это касается и внутренних, и внешних факторов, влияющих на жизнь нашей страны. Допустимо, а подчас и необходимо пересмотреть принципы взаимодействия России с другими субъектами международных отношений в сторону большего прагматизма и защиты национальных интересов. Кроме того, необходим более энергичный подход к построению новых, благоприятных и справедливых международных связей, отвечающих экономическим и политическим реалиям. Добиться первого и второго можно за счет мобилизации внутренних ресурсов всех общественных сил и процессов, в том числе развивая и совершенствуя национальную правовую систему.
