Слияние люксембургской металлургической компании Arcelor и англо-голландского концерна Mittal Steel, которым владеет выходец из Индии Лакшми Миттал, повсеместно вызвало бурные дискуссии. И дело не только в том, что в результате этой сделки на мировом рынке стали появился практически монополист, на порядок превосходящий ближайшего конкурента. Не менее активно обсуждался и тот факт, что главным действующим лицом всей истории стал крайне агрессивный бизнесмен индийского происхождения. В своих публичных выступлениях Миттал сознательно позиционировал себя в качестве представителя новой могучей силы – стремительно растущей Азии, которая отныне не собирается послушно следовать распорядку и указаниям западного мира, а намерена активно участвовать в формулировании общих правил. Подобные заявления вызвали нечто близкое к шоку в развитых странах. Ведь, несмотря на постоянно декларируемую приверженность принципам свободной торговли, они не рассчитывали на появление под тем же лозунгом новичков, которые окажутся богаче и сильнее их самих.
Для России захватывающие события на стальном рынке чрезвычайно актуальны. Россия как держава, возрождающая свою мощь, сейчас, подобно Индии, находится сейчас в положении того самого «новичка», которому приходится доказывать свое право на полноправное участие в мировой экономике. В большой игре вокруг Arcelor приняла участие одна из крупных российских корпораций – «Северсталь». Она бросила вызов индийскому магнату, попытавшись добиться альтернативного слияния. Итог для отечественного бизнеса неудовлетворительный. Arcelor мастерски использовала предложение Алексея Мордашова, чтобы взвинтить ставку в переговорах с Митталом, и добилась для себя значительно более выгодных условий. Европейцы продемонстрировали, что управленческий класс, помноженный на опыт, является залогом успеха, а Лакшми Миттал – что его финансовые и лоббистские возможности на сегодняшний день не оставляют шансов россиянам.
НАУКА ПОГЛОЩАТЬ
Тем не менее опыт равноправной игры на мировом рынке, приобретенный как самой «Северсталью», так и российским бизнесом в целом, следует считать исключительно полезным. Отечественное предпринимательское сословие учится очень быстро, проходя за считанные годы путь, на который западным коллегам понадобились десятилетия, если не столетия. Не сомневаюсь, что из истории с Arcelor наши бизнесмены извлекут предметные уроки и в следующий раз подобное столкновение интересов закончится иначе.
Каковы же эти уроки?
Во-первых, для металлургических компаний дальнейшая экспансия в мире – необходимость. В отличие от ряда других российских отраслей, которым нужны главным образом передовые западные технологии и менеджмент, перед сталелитейщиками стоит вопрос о рынке сбыта. Рынок этот крайне конкурентный, и он постепенно, сегмент за сегментом будет захватываться, так что рассчитывать на традиционные, устоявшиеся связи не приходится. Очевидно, чтобы побеждать во все более острой мировой конкуренции, крупные российские металлургические группы должны объединять усилия, думать о создании консорциумов и т.д., то есть выходить с какими-то общими предложениями.
Во-вторых, только теперь, ступая на почву глобальных рынков, российские компании начинают четко осознавать, что полноценная конкуренция за привлекательные активы требует основательной подготовки. Сколь ни высок уровень собственной корпоративной команды, невозможно обойтись только своими силами, не привлекая международно признанных, пользующихся авторитетом консультантов и брокеров по каждой сделке.
Слияния и поглощения (mergers and acquisitions) – самостоятельный и весьма специфический раздел деятельности инвестиционных банков, отдельная дисциплина, находящаяся на стыке юридического, финансового, банковского и корпоративного менеджмента. В этой сфере Mittal, вне всякого сомнения, переиграл россиян. Будь группа переговорщиков «Северстали» более искушенной, а главное – намного лучше подготовленной, ей не составило бы труда найти, как сделать более выгодное предложение и, как минимум, получить за расторжение сделки не 130 млн евро отступных, а в разы больше. Цена, например, в два миллиарда не представляется специалистам запредельной. Это позволило бы российскому предпринимателю выйти из сражения с развернутым знаменем, а полученные средства использовать в целях последующего продвижения на мировые рынки. Впрочем, и сейчас, осваиваясь на западных фондовых площадках, Алексей Мордашов останавливаться, конечно, не будет. Благо в его компании уже проделана огромная работа по структуризации активов для иностранных партнеров.
В-третьих, особую актуальность приобретает вопрос о реноме российского бизнеса на мировой арене. Следует заметить, что конкурент «Северстали», мягко говоря, не является обладателем кристально чистой репутации. Имя Лакшми Миттала склонялось в связи с разного рода скандалами, его подозревали в подкупе и коррупции. Но в своем распоряжении он имеет высококлассную команду специалистов по всем аспектам комплексного «бизнес-сопровождения»: работе с правительственными организациями (government relations) по всему миру, отношениям с инвесторами (investment relations), связям с общественностью. Скоординированные усилия всех этих специалистов предваряют любую крупную сделку. И только затем в дело вступают профессионалы в области слияний и поглощений. Естественно, российские предприниматели отнюдь не игнорируют мировую практику, крупные компании привлекают самых разнообразных экспертов, однако, как в обсуждаемом случае, зачастую это делается слишком поздно или – в силу недостатка опыта – оказывается менее эффективным.
При этом, к сожалению, российскому бизнесу предстоит еще избавиться от негативного образа, который сформировался в 1990-е. Время с 1995 по 1999 год катастрофически сказалось на долгосрочной репутации предпринимателей России. Никто не нанес имиджу наших деловых людей больший урон, чем они сами в период, так сказать, первоначального накопления, в эпоху политических и информационных войн, в пору кричащей роскоши узкой прослойки на фоне лежащей в социальных руинах страны. Культура людей, которые быстро и много заработали – кто-то честным, а кто-то и не вполне честным путем, – надолго наложила отпечаток на образ отечественного бизнеса.
Десять лет – это слишком малый срок для того, чтобы репутационные раны «зарубцевались», причем в первую очередь это становится внутринациональной проблемой. Ведь вопрос о легитимности нажитых капиталов то и дело поднимается в политических, а иногда и в чисто экономических целях. Отсутствие в стране убежденности в том, что права собственности незыблемы, вызывает эхо на мировой арене.
Конечно, меняется все быстро, возникает класс людей, прекрасно подготовленных и способных вести дела на самом высоком западном уровне. Они делают ставку на открытость и свободную конкуренцию, хотя в этом отношении им предстоит пройти нелегкий путь. В большом российском бизнесе на ключевых позициях сейчас уже почти нет людей, которые бы постоянно не выкраивали в своем невероятно плотном графике время на учебу. Без этого теперь просто невозможно. Те же, для кого время практически остановилось, – крупные постсоветские менеджеры либо владельцы с менталитетом аппаратного «разруливания» проблем, – как правило, представляют собой антизападное лобби. Они чувствуют, что неконкурентоспособны в цивилизационном и в интеллектуальном смысле, и именно из этого лагеря раздаются призывы к протекционизму, к «суверенной экономике».
ЧТО НУЖНО ОТ ГОСУДАРСТВА?
Апеллирование к государственной поддержке – общепринятое, вполне нормальное явление. Правда, в силу некоторых наших традиций и специфики российской политики с этим надо обращаться весьма осторожно. России очень важно найти правильный баланс – продвигать бизнес на внешней арене при помощи государства, но при этом не попадать в ловушку полнейшей этатизации, когда все решают чиновники. Последнее скорее всего, равносильно настоящей катастрофе, поскольку чрезмерный рост влияния бюрократии неизбежно ведет к коррупции и потере гибкости.
Предпринимательский класс любой страны вообще склонен к двойственному подходу. Когда и если он побеждает в одиночку, ему нет никакой надобности в государстве. Но как только бизнесмены сталкиваются с мощным противодействием иностранных конкурентов, тут же возникает вопрос: где же моя страна, она должна стоять за мной. Подобное чувство эгоизма, возводимого в абсолют, свойственно каждому частному производителю, обуреваемому стремлением во что бы то ни стало победить. И проще всего объяснить свой провал, например, в конкурентной борьбе, сославшись на мощное давление со стороны «корпорации США», «корпорации Великобритания» или Запада в целом: мол, все дело в том, что «я – русский».
С другой стороны, не подлежит сомнению, что, добиваясь своих целей, конкуренты готовы использовать самые разнообразные поводы и аргументы, в том числе и охотно спекулируя на интересах «национальной безопасности». В своих попытках прорваться на западные рынки и приобретать там активы с данным явлением сейчас особенно часто сталкиваются китайские предприниматели. Правда, такого рода проблемы тяготят прежде всего государственные компании. «Экономический национализм», как своеобразная реакция на глобализацию, становится одной из наиболее обсуждаемых тем в мире.
Вместе с тем очень многие главы российских компаний понимают, что закрыться от внешнего воздействия – это не выход, необходимо, точно просчитывая свои шаги, встраиваться в мировую экономику. Более развитые страны, безусловно, пользуются преимуществом: они накопили соответствующие навыки, капитал, менеджмент, поскольку изначально развивались по правилам, которых мы долгое время не принимали. Разумеется, деловым людям на Западе в меньшей степени нужен государственный «тыл», им проще одерживать победы самостоятельно.
В этой связи еще одним уроком, который можно извлечь из истории с Arcelor, является необходимость тщательного выстраивания системы государственной поддержки российского бизнеса, не уступающей инструментам, которые есть в распоряжении предпринимателей других стран.
У государства хватает серьезных рычагов влияния.
В первую очередь его функция состоит в обеспечении политического содействия с целью продвижения интересов бизнеса. Нет ничего зазорного в том, что высокопоставленные государственные чиновники поднимают на высшем политическом уровне темы, важные для деловых людей своих стран.
Стоит обратить внимание на следующее: когда в Европе началась мощная, зачастую выходившая за рамки политкорректности кампания против Mittal Steel (после заявки Лакшми Миттала на поглощение Arcelor), достаточно жестко выступил министр торговли Индии. Он потребовал от европейцев уважать те правила, которые те сами навязывали всему миру. В противном случае, заявил он, Дели также вправе рассмотреть, насколько эти правила отвечают его интересам.
Вполне понятна и реакция главы Министерства промышленности и энергетики РФ Виктора Христенко, который выразил недоумение, почему власти Европейского союза сочли Mittal более подходящим партнером при всей сомнительности данного слияния с точки зрения антимонопольного законодательства Евросоюза. Этот вопрос, очевидно, относится к компетенции Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ) РФ, которое в принципе должно быть готово в случае конфликтной ситуации предоставить подробные аргументы российским компаниям и дать обоснование нашей позиции иностранным партнерам.
Многие государства осуществляют пропагандистско-маркетинговую деятельность, создаются бюро продвижения французского, немецкого бизнеса. Конечно, каждая компания сама старается утвердиться на мировых рынках. Но одно дело – действовать в одиночку, и совсем другое – чувствовать за собой системную, целенаправленную работу по изучению условий деятельности, сильных и слабых сторон национальных операторов в странах, куда пытается внедриться отечественный бизнес. В свое время всем этим занимались торгпредства Советского Союза. Сейчас их функции могло бы взять на себя специальное бюро при МЭРТе или при любом другом государственном органе. Речь идет о многоплановой работе по исследованию особенностей рынка страны пребывания и содействию интересам отечественных компаний. Такие бюро также пропагандируют и стимулируют приход иностранных инвестиций, что для нас тоже довольно актуально.
Впрочем, все перечисленное – это лишь периферийное участие государства в продвижении бизнеса. Основная работа, конечно, предусматривает создание системы выдачи кредитов, страхование от политических рисков и операции, связанные, в частности, с экспортно-импортной деятельностью, регулированием ставок акцизов, налогов, таможенных платежей. В Соединенных Штатах, например, существует специально созданная мощная Корпорация частных инвестиций за рубежом (Overseas Private Investment Corporation, OPIC), на поддержку инвестиций нацелен Ex-Imbank. В Германии действует агентство Hermes, целью которого является страхование инвестиций. Подобные учреждения получили значительное распространение во многих странах мира.
В распоряжении Правительства Российской Федерации сейчас достаточно ресурсов, позволяющих приступить к планомерному созданию аналогичной инфраструктуры. Понятно, что до недавнего времени особой нужды в ней не ощущалось: государство в основном занималось латанием ды, то и дело возникавших в бюджете, – какая уж там экспансия… Но теперь этим пора заняться вплотную.
Используя имеющиеся рычаги, Российское государство способно предоставить дешевый ресурс тем компаниям, в выходе которых на мировой рынок оно по каким-то причинам нуждается. Можно использовать схему, по которой, например, на Западе стимулируют сельскохозяйственных производителей. Последним предоставляются многомиллиардные субсидии, в том числе чтобы способствовать повышению их конкурентоспособности на мировых рынках.
Не менее важно и манипулирование экспортно-импортными инструментами. Например, запретительные пошлины на импортные товары, которые конкурируют с нашими, обычно вводятся не на постоянной основе, а лишь на определенный срок. Тем самым отечественный производитель получает возможность подняться на ноги, самому стать конкурентоспособным. Затем, дабы не страдал потребитель, эти барьеры снимаются. И наоборот, имеет смысл снизить все экспортные платежи для тех производителей, в продвижении товаров которых мы заинтересованы.
Сейчас, когда Российское государство крепнет, все это ему вполне по силам. В свое время внешнеторговое ведомство было слито с Министерством экономики. В результате функции, принадлежавшие первому, по всей видимости, отодвинулись на задний план. Конечно, нельзя умалять важность сложнейших переговоров по вступлению в ВТО, которые ведет МЭРТ. Но ряд других направлений внешнеторговой деятельности нами в определенной степени утерян. На заседании Правительства РФ уже дважды ставился вопрос о необходимости усилить эту сферу работы – ведь, как справедливо отмечают многие, до 70 % российского ВВП приходится на внешнюю торговлю. И какие бы выдающиеся специалисты ни трудились в этой области, они просто не справляются, поскольку им требуется солидная поддержка как ресурсами, так и прежде всего кадрами.
Восстановит ли сейчас государство всю свою мощь в области внешней торговли, внешнеэкономического кредитования, страхования – вопрос принципиальный. Именно от его решения зависит, удастся ли России перейти к системной работе и стимулировать те виды российского бизнеса, продвижение которых вовне отвечает интересам и самих предпринимателей, и государства.
БИЗНЕС ОТДЕЛЬНО ОТ ПОЛИТИКИ
При этом, конечно, не стоит рассчитывать на то, что за рубежом наши компании примут с распростертыми объятиями. Конкурентная борьба в современном мире приобретает все более жесткие очертания. Вместе с тем чистый, честный, прозрачный, отвечающий параметрам рынка по своим ценовым и другим характеристикам российский бизнес обычно принимается вполне лояльно. Если инвестиции выгодны зарубежным партнерам, в большинстве случаев никто не будет интересоваться национальным происхождением капитала – лишь бы оно не было криминальным.
Россия со своей стороны не должна давать повод для подозрений в том, что под предлогом расширения внешней торговли и бизнеса преследует какие-то политические цели. Стоит напомнить, что Советский Союз даже на пике холодной войны тщательно избегал соблазна увязать воедино вопросы идеологической конфронтации и, например, сотрудничества в области торговли энергоресурсами. Использование экономической мощи (в нашем случае это, конечно, в первую очередь энергетический потенциал), – метод весьма эффективный, но очень тонкий, требующий продуманного дипломатического подхода и точного просчета всего комплекса интересов и последствий. Если мы начнем путать одно с другим, то в ответ на наш «фронт» с неизбежностью получим единый «фронт» наших клиентов и партнеров.
Геополитическое положение Россия таково, что партнеры и соседи всегда будут пытаться втягивать ее в собственные игры, зачастую против кого-то. На эту удочку ни в коем случае нельзя попадаться. Решение проблем развития нашей страны требует взаимовыгодного и полноценного сотрудничества по всем направлениям, а не участия в чьих-то интригах, которые в подавляющем большинстве случаев далеки от российских интересов.
