Весьма симптоматичная статья, которая хорошо вписывается в картину мира, формируемую американским политическим истеблишментом в отношении государств-противников. Факты и интерпретации оставляем на совести авторов, некоторые нелепости видны невооружённым взглядом, но наиболее интересно, что крайне именитые авторы статьи видят коррупцию исключительно в контексте Трампа и роящихся вокруг него автократов. Никакие другие американские администрации и политики, вероятно, ни о чём таком и помыслить не могли.
Взяточничество – не новость, возможно, это вторая древнейшая профессия. Влиятельные люди и их окружение всегда использовали откаты, «деньги в обмен на услуги» и другие коррупционные схемы, чтобы обогатиться и получить нечестное преимущество. Коррупция всегда представляла угрозу для верховенства закона и препятствовала защите гражданских и экономических прав.
Новое – трансформация коррупции в инструмент государственной стратегии. В последние годы ряд стран – прежде всего Китай и Россия – нашли способ превратить коррупцию, которая раньше была характерной чертой их политических систем, в оружие на глобальной арене. Страны делали это раньше, но в таком масштабе – впервые.
Результатом стал незаметный, но существенный сдвиг в международной политике. Соперничество между государствами обычно было связано с идеологией, сферами влияния и национальными интересами, побочные выплаты того или иного рода были одной из возможных тактик. Однако теперь они стали ключевым инструментом государственной стратегии, способом добиться определённого политического результата и воздействовать на ситуацию в конкретных странах. Эта форма коррупции базируется на асимметрии. Любое правительство может нанять скрытых агентов или подкупить чиновников в другой стране, но относительная открытость и свобода демократических обществ делает их особенно уязвимыми для подобного враждебного воздействия, а их недемократические конкуренты просчитали, как использовать эту слабость.
Борьба с коррупцией всегда оставалась в стороне общественных и академических дискуссий о внешней политике. Считается, что это проблема правоохранительной системы и эффективного государственного управления, то есть она сдерживает политическое и экономическое развитие, но не выходит на уровень государственной стратегии. Однако сегодня коррупция превратилась в политическое оружие. Способы борьбы с ней должны войти в мейнстрим международной политики всех уязвимых государств, включая США.
Коррупционный прорыв
Стратегическая коррупция отличается от традиционных форм, которые принято называть бюрократической и большой коррупцией. Бюрократическая коррупция – широко распространенное явление на госслужбе, когда требуется «плата за услугу»: например, во многих странах, чтобы получить водительские права или разрешение строительной инспекции, нужно дать взятку. Этот вид взяточничества препятствует экономическому развитию, поскольку люди со связями получают прибыль от инвестиций в ущерб реальному росту.
Большая коррупция происходит, когда представители бизнеса или криминала (или олигархи) напрямую платят высокопоставленным чиновникам в обмен на преференции или контроль над ключевыми секторами экономики, где можно получить большую прибыль, – чаще всего это банки, телекоммуникации и природные ресурсы, такие как нефть и газ. Обе формы традиционной коррупции подрывают слабые государства, ведут к их распаду и гражданскому конфликту – этот процесс сейчас можно наблюдать в Алжире, Боливии, Иране, Ираке, Ливане и Венесуэле.
При бюрократической и большой коррупции тот, кто даёт взятку, и тот, кто берёт, просто пытаются обогатиться. При стратегической коррупции жадность по-прежнему присутствует, по крайней мере у некоторых игроков, но коррупционные действия в конкретной стране предпринимают иностранцы в соответствии с национальной стратегией своей страны. Иногда эти схема подразумевают нарушение закона, в том числе гражданами страны-объекта. В других случаях действия технически являются законными, но предполагают «искажение или нарушение целостности исполнения государственных обязанностей», как сказано в определении коррупции в Оксфордском словаре. Поэтому одни акты коррупции наказываются по закону, другие остаются на усмотрение граждан, если о них становится известно.
Первые усилия по борьбе со стратегической коррупцией в США были направлены именно на это. Акт о регистрации иностранных агентов (FARA) вступил в силу в 1938 году и стал результатом расследования Конгрессом фактов коммунистической и нацистской пропаганды в США. По закону представители иностранных спонсоров должны были регистрироваться, чтобы их деятельность была «безжалостно публичной».
В 1960-х после новых расследований Конгресса в FARA был внесён ряд поправок, которые в основном касались спонсирования политического лоббизма, а не пропаганды. Следующие несколько десятилетий иностранное влияние в корыстных целях оставалось малозаметным явлением, чаще всего это были попытки диктаторов приобрести влияние в Вашингтоне и других западных столицах.
Ситуация начала меняться в 1990-е годы. Неожиданно появилось много новых покупателей. С крахом коммунизма возникло более двадцати новых правительств. Все они хотели завести друзей в Вашингтоне, столице единственной мировой супердержавы. И находили консультантов и юристов, готовых дать совет за большие деньги. Особенно прибыльным новым бизнесом стало содействие американским и глобальным инвестициям в новые страны. Пока Соединённые Штаты склонялись к экономическим санкциям в качестве политического инструмента, иностранцы всё больше нуждались в регуляторных механизмах.
Разрегулированность глобальной финансовой системы в 1970-1980-е гг. позволяла с лёгкостью перемещать и инвестировать деньги во всех направлениях, а потом выводить их обратно. Открытые процветающие страны – Канада, Великобритания и США – привлекли миллиарды долларов, которые ежегодно отмывались через анонимные компании, инвестиции в недвижимость и другие схемы. В 2001 г. Организация экономического сотрудничества и развития назвала анонимные компании главным средством сокрытия нелегальных транзакций по всему миру. Соединённые Штаты, где не было законодательства, требующего прозрачности «конечных владельцев-бенефициаров» корпоративных структур, постепенно превратились в безопасную финансовую гавань для отмывания денег, финансирования терроризма, клептократов и контрабандистов. Поэтому резкий рост транснационального криминала после окончания холодной войны способствовал не только традиционной, но и стратегической коррупции. В конце концов, как сказал журналист Оливер Буллоу, «плохие деньги всегда соединяются с шальными деньгами».
Кумулятивным результатом всех этих изменений стал экспоненциальный рост коммерции с участием иностранных групп интересов. Американцы со связями (реальными или только заявленными) в политических кругах получили возможности для любых форм коррупционного поведения. Политические консультанты и бывшие чиновники, занявшиеся очень прибыльной и практически нерегулируемой торговлей, постоянно проходили проверку на этичность и патриотизм. Одни относились к этим вызовам осторожно, прислушиваясь к чувству долга, другим было всё равно.
Идеальная авантюра Руди и Дмитро
Возможно, самый известный случай стратегической коррупции последних лет – это украинский скандал, который привёл к процедуре импичмента президента Дональда Трампа в 2019 году. Многие американцы считают это внутренним политическим скандалом, но важно понимать его иностранные корни.
Процедура импичмента началась из-за попыток Трампа летом 2019 г. увязать дальнейшие отношения с Украиной с готовностью Киева помочь ему раскопать компромат на Джо Байдена, обвинить прежнее украинское правительство (а не Кремль) в хакерских атаках на Национальный демократический комитет в ходе президентской кампании 2016 г. и подорвать обоснованность обвинений против одного из менеджеров своего предвыборного штаба Пола Манафорта. На самом деле история началась задолго до всех этих усилий Трампа, а её авторы – не американцы.
В 2018 г. некая группа решила опорочить американского посла на Украине Мари Йованович и добиться её отзыва. В группу входили два натурализованных американских гражданина с украинскими корнями – Лев Парнас и Игорь Фруман, их американский юрист и партнёр Руди Джулиани (он же личный юрист Трампа) и два бывших сотрудника правоохранительных органов Украины – Юрий Луценко и Виктор Шокин. Парнас, Луценко и Шокин передали компрометирующую информацию о Йованович и Байдене – часть позже оказалась ложной – Джулиани и Питу Сешнсу, конгрессмену-республиканцу от Техаса. Джулиани обеспечил освещение в СМИ, которое позже активизировалось при поддержке Трампа и его сына Дональда Трампа – младшего.
Но за этой группой стояли более крупные игроки, определявшие повестку кампании. По данным прокуратуры Нью-Йорка, предъявившей прошлой осенью Парнасу и Фруману обвинения в заговоре и нарушении правил финансирования избирательных кампаний, эти двое, хотя у них было мало собственных средств, жертвовали сотни тысяч долларов комитетам в поддержку кандидатов через подставную фирму при содействии иностранных фондов. У них были и другие планы. По данным Associated Press, в марте 2019 г. Парнас и Фруман предложили Андрею Фаворову, одному из руководителей «Нафтогаза», сделку – импортировать американский сжиженный природный газ. По итогам сделки Фаворов должен был заменить главу компании Андрея Коболева. Парнас и Фруман говорили Фаворову, что Йованович будет сопротивляться сделке, но убеждали, что скоро её отправят домой.
Вряд ли этих двоих можно назвать фрилансерами. Как пишет журналист Кэтрин Белтон в книге «Люди Путина» (Putin’s People), Парнас и Фруман работали на Дмитрия Фирташа, украинского олигарха, который при поддержке Кремля получил контроль над торговлей газом между Туркменией, Россией и Украиной. (Прокуратура Нью-Йорка заявила, что Фирташ выделил Парнасу не менее миллиона долларов). Согласно данным The Washington Post, по предложению Парнаса и Фрумана «Нафтогаз» должен был списать сотни миллионов долларов, которые Фирташ задолжал компании.
Политические цели интриги и вероятное участие Фирташа превращают эту историю из обычной грязной сделки в пример стратегической коррупции. Фирташ – известная фигура на Украине. Многие годы он контролировал торговлю с Украиной для «Газпрома», который, по мнению экономиста и эксперта по России Андерса Ослунда, «стал главным геополитическим инструментом России на постсоветском пространстве и в Восточной Европе». Для России эффективный контроль торговли и транзита газа через Украину – важнейшая национальная цель. Фирташ был человеком «Газпрома» в Киеве. Как отмечает Ослунд, «Фирташ скорее был агентом влияния Кремля, а не бизнесменом».
Фирташ был арестован в Вене в 2014 г., после того как американские федеральные прокуроры обвинили его в попытке подкупа чиновников в Индии. Российский бизнесмен из окружения президента Владимира Путина дал Фирташу 125 млн евро для выхода под залог. С тех пор Фирташ пытается избежать экстрадиции из Австрии с помощью многочисленных американских адвокатов, включая представителей обеих партий. Среди них Джозеф Ди Дженова и Виктория Тонсинг, юристы, тесно связанные с Джулиани. Фирташ говорил, что заплатил за их услуги более миллиона. Адвокаты отрицали, что Фирташ был замешан в дела Парнаса и Фрумана. The Washington Post утверждает, что им удалось договориться о необычной встрече с генпрокурором США Уильямом Барром по поводу экстрадиции Фирташа. (Деньги – не единственное, что получили американские партнёры Фирташа; как утверждает The New York Times, его юристы в Австрии передали Джулиани документы, изобличающие действия Байдена.)
Ди Дженова и Тонсинг появились на Fox News не для того, чтобы объяснить позицию Фирташа, они предупредили миллионы американцев о злом банкире Джордже Соросе, который пытается контролировать политику США на Украине. Сорос, говорили они, манипулирует американскими дипломатами. Адвокаты Фирташа упоминали о фондах, которые финансирует Сорос, чтобы продвигать свои представления об «открытом обществе». Что бы кто ни думал о преференциях Сороса в американской политике, его фонды проделали огромную работу для поддержания прозрачности и верховенства закона в Восточной Европе. Кремль и его друзья старались разрушить результаты этой работы и выбрали Сороса как объект жёсткой, часто антисемитской пропаганды.
Украинский скандал, пишет Белтон, «продемонстрировал одновременно хрупкость американской политической системы и то, как она подрывается изнутри. “Кажется, вся американская политика предлагается на продажу, – говорил бывший российский банкир со связями в органах безопасности. – Как оказалось, всё зависит от денег, а эти [западные] ценности просто лицемерие”».
Создаётся впечатление, что тратя миллионы долларов и предлагая информацию как приманку для Трампа, команда Фирташа пыталась не допустить его экстрадиции, передать контроль над энергетическим сектором Украины более податливому человеку и избавиться от американских чиновников, которые этому мешали. Кроме того, она распространяла теории заговора, которые давно стали основой российской пропаганды. Цели Фирташа были практически идентичны целям Кремля, и это не совпадение. Это повестка, появившаяся отнюдь не в США.
Коррупция с китайскими особенностями
Не только режим Путина использует коррупцию как инструмент для продвижения своих национальных интересов. Пекин ведёт аналогичную игру. Вспомните историю с китайской энергетической компанией CEFC China Energy. Реальный характер деятельности компании и её руководителя Е Цзяньмина остаётся загадкой. Е Цзяньмин занимался инвестициями и налаживал контакты с властями по всему миру, в том числе в Чехии. В 2018 г. эксперт из Праги, следивший за деятельностью Е Цзяньмина, сказал The New York Times: «Уже ясно, что это не просто китайская коммерческая компания, у них есть связи в спецслужбах». Как отмечала CNN, «компания настолько тесно связана с китайским правительством, что иногда их трудно отделить друг от друга».
Ситуация стала ещё загадочнее в 2017 г., когда власти США арестовали высокопоставленного сотрудника CEFC Патрика Хо по обвинению во взяточничестве и отмывании денег. Хо, бывший министр правительства Гонконга, активно пропагандировал инициативу «Пояс и путь», амбициозный инфраструктурный проект, который должен связать Китай с Африкой и Европой сетью автомобильных и железных дорог, а также морских путей, что будет способствовать торговле и экономическому развитию.
Хо полагался не только на ораторское искусство. В 2014 г. он вручил президенту Чада Идрису Деби 2 млн долларов в подарочных коробках. Спустя два года он дал взятку в 500 тысяч долларов президенту Уганды Йовери Мусевени. Взятки должны были открыть китайскому бизнесу путь на нефтяной и газовый рынки этих стран. Хо продвигал не только «Пояс и путь». По данным американских прокуроров, он также занимался незаконной продажей оружия в Ливии и Катаре и предлагал помощь Ирану в выводе из Китая средств, подпавших под санкции.
Через несколько месяцев после ареста Патрика Хо глава CEFC China Energy Е Цзяньмин исчез. По слухам, он задержан в Китае, а компания перешла под контроль государства.
Ещё со времён конфликта с Британской империей китайские лидеры знают, как действовали британцы в XIX веке: мощь империи базировалась не столько на солдатах и оружии, сколько на контроле над портами, каналами, железными дорогами, рудниками, судоходными маршрутами, телеграфными линиями, коммерческими стандартами и биржами. Студенты, изучающие историю Британской империи, лишь покачали головой, услышав что-то знакомое в заявлении министра иностранных дел Джибути Махмуда Али Юсуфа в прошлом году: «Да, наш долг Китаю составляет 71% нашего ВВП, но нам нужна эта инфраструктура». Китай сегодня строит глобальную систему сухопутных и морских маршрутов в соответствии со своими нормами и стандартами сотрудничества, финансируют её китайские банки, а способствуют этому взятки и подкупы, достигшие эпического масштаба.
Эксперты расходятся во мнении о том, представляет ли «Пояс и путь» угрозу для американских интересов. В любом случае нужно понимать, что коррупция лежит в основе этого проекта, который характеризуется отсутствием прозрачности и огромными деньгами, а в результате высокопоставленные чиновники по всему миру оказываются на крючке у Компартии Китая. Инфраструктура трёх континентов связана с авторитарным правительством в Пекине, которое, как известно, занимается сбором персональных данных и подавлением несогласных. Не все местные чиновники воспринимают ситуацию так же беззаботно, как глава МИД Джибути, на некоторых нужно воздействовать по-другому.
Возможно, именно поэтому Китай использует более системный подход к стратегической коррупции в Австралии. В последние годы тема попыток КНР изменить местный политический ландшафт доминирует в австралийских СМИ. Богатые жертвователи со связями в Пекине спонсируют австралийские политические организации и предвыборные кампании, воздействуют на общественное мнение и дают деньги политикам, которые восхваляют Китай. В 2018 г., когда СМИ обнаружили подобные скрытые пожертвования у австралийского сенатора, – который, кстати, консультировал своего китайского спонсора по борьбе со слежкой, – политику пришлось уйти в отставку.
В 2005 г. китайский дипломат Чень Йонлинь, получивший политическое убежище в Австралии, написал, что Китай «предпринимает системные усилия по проникновению в Австралию на структурной основе». Австралийские власти согласны. В прошлом году, уходя с поста генерального директора австралийской разведки, Дункан Льюис публично предупредил о коварных планах Китая. «Не только в политике, но и в общественной жизни, и в бизнесе чувствуется иностранное проникновение, ниточки ведут за океан», – заявил Льюис. Можно сказать, что Австралия столкнулась с той версией стратегической коррупции, которая обеспокоила американцев в 1930-е гг. и вынудила принять FARA. В 2018 г. в Австралии был одобрен закон о прозрачности схем иностранного влияния, который базируется на FARA, но с некоторыми усовершенствованиями.
«Небольшой конфликт интересов»
Не только противники США используют коррупцию как оружие. Турция – пример номинального союзника, который прибегает к аналогичным методам. В прошлом году прокуратура США обвинила второй по величине госбанк Турции Halkbank в организации масштабной схемы для обхода режима международных санкций против Ирана – в исламскую республику ввозилось золото в обмен на нефть и газ. Турецкая сторона утверждала, что у американского суда нет юрисдикции. В итоге Halkbank отказался признать свою вину и ожидает рассмотрения дела в Нью-Йорке. Турция не просто хотела подорвать усилия по изоляции и ослаблению иранского режима, что является одной из целей внешней политики Вашингтона. Анкара стремилась добиться определённого политического результата.
В 2016 г. турецко-иранский бизнесмен Реза Зарраб, замешанный в заговоре, был арестован в США. Существовала вероятность, что он признает вину и расскажет об участии турецких чиновников в своей схеме. Но Джулиани и его давний друг Майкл Мукасей, генпрокурор в администрации Джорджа Буша – младшего, согласились защищать Зарраба и приложили все силы, чтобы его освободить.
Прежде чем разрешить двум юристам представлять интересы Зарраба, судья провёл несколько слушаний, чтобы выявить потенциальный конфликт интересов. Юридическая фирма Джулиани была зарегистрирована как агент Турции, и судья отметил, что он может не получить одобрения, так как дело «возможно, противоречит интересам Турции». В феврале 2017 г. Джулиани и Мукасей отправились в Турцию, чтобы обсудить дело Зарраба с президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом. По данным The Washington Post, осенью того же года состоялась встреча двух юристов с Трампом, на которой они лоббировали освобождение Зарраба. Предлагалось обменять его на Эндрю Брансона, американского пастора, арестованного турками по ложным обвинениям.
По данным The Washington Post, Трамп согласился, и в Овальный кабинет пригласили госсекретаря Рекса Тиллерсона. Он был удивлён присутствием Джулиани и Мукасея и отказался идти на сделку. Не пошло бы на это и Министерство юстиции. Глава аппарата Белого дома Джон Келли, по слухам, тоже был обеспокоен попытками Джулиани, Мукасея и Трампа вмешаться ход расследования. Обмен не состоялся (Брансон был освобожден в 2018 г.), Зарраб в итоге признал свою вину и дал важные показания, позволившие предъявить обвинения Halkbank.
С тех пор Halkbank и турецкие чиновники пытаются спасти финансовую организацию от многомиллиардного штрафа, который по аналогичному делу был наложен на французский BNP Paribas. Уход Тиллерсона, Келли и других потенциальных противников сделки упростил задачу, помимо Джулиани появились и другие посредники. Зять и советник Трампа Джаред Кушнер стал активно взаимодействовать с родственниками турецких лидеров, в том числе с зятьями Эрдогана. В прошлом году сенатору-республиканцу от Южной Каролины Линдси Грэму позвонил пранкер, представившийся министром обороны Турции. В разговоре Грэм отметил, что Трамп «понимает» озабоченность Турции ситуацией с Halkbank и «хочет помочь».
Неизвестно, что Турция предлагала Трампу по неофициальным каналам. Но в ноябре 2019 г. бывший советник Трампа по нацбезопасности Джон Болтон в частной беседе выразил уверенность, что «существуют личные или деловые отношения, определяющие позицию Трампа по Турции». Есть и другие факты в пользу этой точки зрения: Трамп уважительно и мягко относится к Эрдогану, что явно контрастирует с его манерой общения с другими лидерами союзников США – например, с бывшим британским премьером Терезой Мэй или канцлером Германии Ангелой Меркель. В 2012 г. после открытия Trump Towers Istanbul дочь Трампа Иванка в твиттере поблагодарила Эрдогана за участие в церемонии. Как пишет The Washington Examiner, сам Трамп как-то сказал по поводу Турции: «У меня есть небольшой конфликт интересов, потому что у меня большое здание в Стамбуле».
Удивительно, что государственный банк номинального союзника США ослушался Вашингтон и стал помогать Ирану обходить санкции. Но ещё неприятнее тот факт, что когда об этой деятельности стало известно, её участники стали искать и нашли американских посредников, готовых защитить их от наказания со стороны правительства Соединённых Штатов. Речь идёт не просто о плате за услугу. Это плата за политику, это стратегическая коррупция. И пока она приносит успех: Halkbank не заплатил крупных штрафов за нарушение санкций против Ирана.
Предостерегающий пример Лондона
Для США и их союзников стратегическая коррупция представляет три угрозы. Во-первых, это прямая и очевидная угроза неблагоприятных политических исходов. Во-вторых, существует риск, что противники будут использовать коррупцию для наращивания своего глобального влияния, как это делает Китай, развивая «Пояс и путь». Эти действия ведут к постепенному сворачиванию усилий Вашингтона и союзников после окончания холодной войны способствовать процветанию развивающегося мира путём прозрачности, политических реформ и экономической либерализации. В прошлом, следуя этим рекомендациям, страны могли повысить свой статус в западных институтах и присоединиться к сообществу наций. Теперь построенная Пекином система создала глобальную сеть из олигархов, которые обязаны своим положением и благополучием китайским патронам. С ростом влияния китайской системы и расширением её географического охвата происходит разрушение не только перспектив развития затронутых стран, но открытых торговых отношений и сотрудничества в сфере безопасности с другими государствами.
Третья угроза исходит от таких стран, как Китай и Россия, которые используют государственные компании и нелегальные финансовые потоки для прямого проникновения в западные правительства и институты. Канадские банки, британские риелторские фирмы, американские лоббисты и PR-компании сегодня служат интересам авторитарных режимов – осознанно или неосознанно. В США из-за постоянных разоблачений, связанных с иностранным влиянием, граждане стали считать свою политическую систему коррумпированной – американская политика продаётся тому, кто предложит большую цену, даже если это противник.
Конечно, это делается умышленно. Как отмечается в исследовании Центра стратегических и международных исследований 2016 г., «российское влияние сосредоточено на ослаблении внутреннего единства обществ и укреплении представлений о дисфункции западной демократической и экономической системы. Это происходит путём воздействия на институты демократического управления и их подрыва изнутри». Поэтому, как предупреждает эксперт Ларри Даймонд, «масштабная эндемическая коррупция представляет главную внутреннюю угрозу демократии и делает её всё более уязвимой для разрушения внешними силами».
Чтобы помнить о том, что происходит, когда стратегическая коррупция становится бесконтрольной, американцам достаточно взглянуть на Великобританию. Путин считает, что полностью приручил ближайшего стратегического партнёра Вашингтона и может беспрепятственно привозить туда экзотическое оружие для совершения политических убийств. Чтобы максимально расширить себе свободу манёвра, Путин и его окружение используют слабости британской системы. Анонимная регистрация собственности в Соединённом Королевстве позволила российским олигархам скупить Лондон и его финансовый сектор, где они держат свои грязные деньги. Британские законы о клевете отдают предпочтение истцам гораздо чаще, чем это возможно по американским нормам, и российские олигархи безжалостно используют это преимущество, чтобы цензурировать информацию о своих схемах. Так, в 2014 г. издательство Cambridge University Press отказалось от планов опубликовать книгу американского политолога Карен Давиши «Клептократия Путина» (Putin’s Kleptocracy), опасаясь града судебных исков со стороны упомянутых в книге россиян, – которые естественно будут поданы влиятельными британскими юристами.
Как вычистить дом
Растущая угроза стратегической коррупции остаётся незамеченной или недооценённой в Министерстве обороны и Госдепартаменте. Нельзя отдать эту проблему исключительно федеральным прокурорам и надеяться на лучшее, ответ должен сместиться в центр внешней политики и политики национальной безопасности. Для этого потребуется общественная кампания по мониторингу коррупции, усилия законодателей по устранению уязвимостей в правовой и политической системах Соединённых Штатов и отказ от приоритета экономических санкций, которые будут становиться всё менее эффективными, если американские противники могут предложить альтернативные средства поддержки.
Политические шаги, на которые придётся пойти Вашингтону, чтобы не повторить судьбу Лондона, не будут выглядеть эффектно: для них не требуется новейшее точечное оружие или спецназ. Но они жизненно необходимы. Для начала нужно пересмотреть традиционную повестку продвижения прозрачности. Первым шагом федерального правительства и штатов должно стать ужесточение норм для компаний с ограниченной ответственностью: анонимность позволяет им скрывать средства сомнительного происхождения и владение роскошной недвижимостью. В прошлом году Палата представителей приняла закон о корпоративной прозрачности, который, помимо прочего, предусматривает обнародование сведений о бенефициарах зарегистрированных фирм и корпораций. Это шаг в правильном направлении. Конгресс также должен провести новые слушания по FARA и внести необходимые поправки.
США также нужны правовые нормы, затрудняющие подачу безосновательных исков о клевете с целью препятствовать критике. 29 штатов уже приняли подобные законы, но этого недостаточно. Требуется федеральное законодательство.
Борьба со стратегической коррупцией иногда размывает традиционные границы между контрразведкой, правоохранительной системой и дипломатией. Поэтому проблемы могут возникнуть, даже если федеральное правительство находится в руках нормальной президентской администрации и функционирует хорошо. Коррупционные расследования способны перейти пределы и стать политизированными. Но американские спецслужбы и Госдепартамент должны осознавать опасность стратегической коррупции. Защитой от этой угрозы не может заниматься исключительно генпрокурор и Министерство финансов.
Нормальная президентская администрация уже начала бы расследование кампании против Йованович, детально изучив Фирташа и его партнёров и задействовав дополнительные ресурсы помимо ФБР. Но даже не имея инсайда в Белом доме, нетрудно себе представить, как дорого обойдётся подобное расследование тем, кто за него возьмётся. С делом Halkbank возникнут аналогичные проблемы. Могут быть похожие случаи, о которых мы пока не знаем.
Но средства для борьбы с коррупцией существуют, и будущая администрация, возможно, решится применять их честно. Ответственная исполнительная власть может воспользоваться функциями Совета по надзору за конфиденциальностью и гражданскими свободами, который был создан в 2004 г. для защиты от рисков чрезмерно усердных и политизированных расследований. Есть и другие, старые средства, например институт главных инспекторов (которые попали под удар при нынешнем президенте) и расследования Конгресса (если ему удастся вернуть доверие общества, практически утраченное за последние десятилетия).
Опасность стратегической коррупции не должна быть вопросом партийной повестки. Борьба с коррупцией может объединить левых и правых, выступающих за экономическую прозрачность – для защиты потребителей, инвесторов и граждан в целом – и желающих искоренить клановый капитализм. Эти общие ценности объясняют, почему борьба с коррупцией является объединяющей темой для групп гражданского общества всего политического спектра – от Transparency International до инициативы против клептократии Гудзоновского института.
Хотя импичмент Трампа не увенчался успехом, украинский скандал сохраняет определённый потенциал. Вместо поляризации общества и дисфункции органов власти этот скандал, как и другие, может способствовать перезапуску политической повестки. Украинский скандал – не просто тревожный сигнал для нынешнего президента. Это предупреждение о том, насколько уязвимы правительства перед новым политическим оружием – стратегией извлечения преимуществ из свобод для их дискредитации.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.
