После развала СССР русские, проживавшие в новых независимых государствах, неожиданно для себя оказались в положении национального меньшинства. Молодые евразийские государства по-разному относятся к присутствию на своей территории этнических русских: в лучшем случае с вежливым безразличием, в худшем — с неприкрытой враждебностью. Сегодня русские изо всех сил пытаются сохранить равные права там, где еще относительно недавно они играли руководящую политическую роль.
Этим «новым» иммигрантам, утратившим психологическую, политическую и географическую связь с родиной, приходится по-новому осознавать, чтЧ значит быть частью диаспоры, и осваивать данное концептуальное пространство. Младшее поколение, как правило, избирает тактику ассимиляции (или, скорее, приспособления): учит местный язык, принимает культурные символы нового государства, присягает ему на верность и т. д. Однако старшее поколение и недовольная часть русской молодежи зачастую не в силах приноровиться к изменившейся реальности. Многие реагируют посредством исхода (эмиграция) и выражения собственного мнения (протест), демонстрируя отрицательное отношение к проводимой местными властями национальной политике и/или собственную неспособность справиться с неожиданными трудностями. Но есть и другие русские. Чтобы обеспечить свое благополучие в условиях рестриктивной социально-экономической и культурной политики своих государств, они пользуются таким инструментом, как глобализация.
РОДИНА-ЧУЖБИНА
С наиболее серьезными проблемами русские столкнулись в республиках Балтии – Латвии, Литве и Эстонии, где (прежде всего в Латвии и Эстонии) особенно силен местный национализм. Болезненные исторические воспоминания этнического большинства этих небольших стран, связанные с потерей независимости в 1940 году, отрицательно сказываются на восприятии русского меньшинства.
Значительный приток лиц некоренной национальности, имевший место после Второй мировой войны, еще больше осложнил отношения между коренным и пришлым населением. В наши дни русским (как гражданам, так и «негражданам») приходится сталкиваться с усиливающейся враждебностью со стороны представителей титульных народов, которые нередко клеймят всех русских (и староверов, и тех, кто обосновался здесь до 1940-го, и новых русскоязычных иммигрантов) как чужаков и оккупантов.
Значительное число прибалтийских русских (а в отдельных районах они составляют более 95 % населения) и представителей других некоренных национальностей лишены гражданских прав. Автоматическое гражданство положено им только в том случае, если будет доказано, что они или их предки проживали в данной стране еще до советской аннексии в 1940 году. Кроме того, они должны продемонстрировать свободное владение местным языком, принести присягу на верность государству и соответствовать целому ряду других критериев. Многие не могут или не желают выполнять такие требования (которые не предъявляются к коренным жителям). В Эстонии Закон об иностранцах (1993) не только лишил русских и других «инородцев» (евреи, украинцы, татары и пр.) гражданских прав, но и предусмотрел возможность их выселения из страны в будущем.
Лица, не имеющие гражданства, не вправе работать фармацевтами, юристами, пожарными, врачами, полицейскими, а также занимать выборные политические должности. Кроме того, они испытывают трудности с выездом за рубеж, страдают от попыток принудительной ассимиляции и политических провокаций, рассчитанных на то, чтобы вынудить их покинуть страну. Оправдывая подобные меры, Латвия и Эстония называют их адекватной реакцией на незаконную иммиграцию, осуществлявшуюся под эгидой оккупационной Советской армии.
ПОТЕРЯННЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ
Поначалу Российская Федерация несколько двусмысленно относилась к русским (и русскоговорящим) в независимых государствах, образовавшихся после распада СССР. Вместо того чтобы автоматически предоставить гражданство одновременно всем 25 миллионам этнических русских, проживающих за ее пределами, или же запретить им возвращаться на историческую родину, она избрала компромиссный вариант. Москва позволила всем бывшим советским гражданам, чувствующим свою этническую или эмоциональную связь с Россией, подать прошение о получении гражданства РФ. А поскольку международное право разрешает государству защищать своих соотечественников за границей, российские власти неоднократно заявляли о том, что будут отстаивать права русских, проживающих в ближнем зарубежье. В конечном итоге этот неоднозначный подход к предоставлению гражданства русским из бывших республик СССР позволил России все активнее участвовать во внутренней политике своих постсоветских соседей с целью продвижения собственных интересов.
Судьба соотечественников в государствах Балтии привлекает наиболее пристальное внимание Москвы. Проблемы русской диаспоры Кремль начал использовать в качестве предлога для оказания влияния на политику Вильнюса, Риги и Таллина, стремящихся максимально дистанцироваться от России. Особый интерес Москвы к прибалтийским русским связан и с тем, что, во-первых, их крепкие и устойчивые связи с западными компаниями, политиками и неправительственными организациями представляют собой ценный капитал для Российской Федерации. Во-вторых, многие русские – это теперь граждане Европейского союза (и их число будет только возрастать), что дает России больше рычагов воздействия на переговорах с Брюсселем. И, в-третьих, частые поездки русских из государств Балтии (особенно из Латвии) в Россию и обратно помогают Москве сохранять социально-экономическое влияние в регионе.
До недавнего времени Россия стимулировала тех «латвийских» русских, которые не стремились получать гражданство в стране проживания. Стоимость российских виз для «неграждан» была существенно ниже, чем для граждан Латвии, независимо от их этнического происхождения. Подобное деление служило символическим поощрением тех русских, которые проявляли «умеренную» лояльность своему новому государству. Отказываясь от попыток добиваться латвийского гражданства, те, по сути, заявляли о себе как о «постсоветских гражданах» и были вправе рассчитывать на ряд льгот и преимуществ. С недавних пор, однако, Российская Федерация применяет одинаковый визовый режим как для граждан, так и для «неграждан», тем самым неявно подталкивая русское население Латвии к более активным усилиям по получению латвийского гражданства.
Очевидно, Москва решила, что для осуществления ее замыслов русские – граждане Европейского союза подходят больше, нежели русские «неграждане». Видимо, Кремль надеется, что этническое, лингвистическое и культурное родство обеспечит прочные отношения между Российским государством и его соотечественниками за рубежом. Однако мое исследование выявило наличие трещины в национальном самосознании прибалтийских русских. Продолжая верить в тесную связь с российскими братьями по крови, они отдают себе отчет в том, что их исторические пути расходятся.
ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ И НОВЫЕ ПОДХОДЫ
Среди этнических русских в странах Балтии распространено мнение, будто Запад проводит явно лицемерную политику на постсоветском пространстве. Они убеждены, что в вопросе о гражданстве Вашингтон и Брюссель используют двойные стандарты, применяя одни правила по отношению к России и другие – к государствам Балтии. Большинство прибалтийских русских фактически не поддерживают вступление своих стран в ЕС. Понимая всю пользу от членства в Евросоюзе (свободное перемещение, возросшие возможности трудоустройства, более стабильная экономика и пр.), они склонны считать, что Брюссель непростительным образом закрывает глаза на отношение к ним местных властей. Присоединение к Европейскому союзу практически не изменило к лучшему политику в отношении русскоговорящих меньшинств.
Особенно тревожная ситуация складывается в Латвии с ее самым высоким в Балтийском регионе процентом некоренного населения и наибольшим числом «неграждан» (около 500 тысяч при населении 2,3 миллиона чел.). Первого мая 2004 года, в день вступления Латвии в ЕС, множество русских вышли на улицы Риги, чтобы выразить протест против антирусской политики латвийского правительства в области языка и образования, санкционированной, как им представлялось, Брюсселем. Распевая рефрен из песни легендарной британской рок-группы «Пинк Флойд» «Не нужно нам образования», демонстранты критиковали школьную реформу, согласно которой с 2004-го преподавание в русских школах на родном языке не должно превышать 40 % учебного времени.
Несмотря на критику внутри страны и за рубежом (верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Рольф Экеус однажды назвал деспотичную «латвизацию» системы образования «бессмысленной» политикой латвийских властей), распоряжение осталось в силе – и это при том, что, по данным моего исследования, проведенного в 2004 году в Риге и Даугавпилсе, именно «реформа образования» больше всего волнует русское и русскоговорящее население Латвии.
Еще одно проявление дискриминационной политики латвийских властей – их решение не допустить к участию в местных выборах (март 2005 г.) примерно 450 тысяч жителей, в основном русских, поселившихся здесь в советскую эпоху. Этот шаг вызвал гневную реакцию Москвы — в первую очередь в связи с тем, что Латвия позволила голосовать примерно 4 тысячам иностранцам из других стран ЕС. Возмущенные активисты русского движения в Латвии вышли на демонстрацию под лозунгом «Латвия позорит Европу».
Лишив гражданства значительный процент своих жителей и тем самым создав у себя категорию «неграждан», или изгоев, Латвия и Эстония, эти этнонационалистические демократии, осложнили отношения не только с Россией, но и с Европейским союзом и другими государствами. ЕС, который сквозь пальцы смотрел на неевропейское поведение властей этих двух стран до их присоединения, считая его оправданной реакцией на «незаконную аннексию» в 1940-м, теперь вынужден более внимательно относиться к внутренним проблемам своих новых стран-членов.
И Россия, и проживающие в Латвии русские признаюЂт важность членства в Евросоюзе в качестве механизма, позволяющего добиваться последовательного улучшения положения меньшинств в Латвии. Упорное и даже усиливающееся нежелание Риги придерживаться общеевропейских норм в обращении с национальными меньшинствами начинает действовать на нервы Брюсселю. Как заявил Альваро Хиль-Роблес в бытность свою комиссаром Совета Европы по правам человека, это больше не является вопросом Латвии, это – вопрос всего Европейского союза.
МНОГОМЕРНЫЙ МИР РУССКОЙ ДИАСПОРЫ
По выражению Валтерса Щербинскиса, профессора политологии Рижского университета имени Страздиньша, в Латвии два мира – латыши и русские. Однако многим этническим русским удается преодолеть водораздел между этими взаимоисключающими пространствами, что дает возможность говорить о большем числе «миров» в этой стране.
- Этнические латыши, обладающие полным объемом гражданских и политических прав.
- Русские/русскоговорящие, не имеющие гражданства. Они лишены гражданских прав, не могут устроиться на государственные должности и вынуждены пробиваться через «бюрократический кошмар», чтобы выехать за рубеж или получить помощь от государства. В быту они испытывают на себе неуважительное отношение со стороны этнических латышей.
- «Латвизированные» русские/русскоговорящие, имеющие гражданство и официальный доступ к государственным должностям, но наталкивающиеся на неформальные препятствия при осуществлении профессиональной деятельности и иногда страдающие в повседневной жизни от проявлений пренебрежения со стороны этнических латышей.
Представители второй из перечисленных категорий держатся за свою «русскость», как за спасательный круг во время шторма. Они отождествляют себя с Российским государством и склонны считать Российскую Федерацию естественной правопреемницей Советского Союза, в котором у них было больше прав, и в частности свободный доступ к участию в общественной жизни. Данная группа идеализирует положение граждан РФ, противопоставляя его тому угнетению, в том числе и экономическому (лишение русских права на участие в приватизации после 1991 года), которому они сами подвергаются в Латвии.
Третья категория становится все более многочисленной в Риге и в меньшей степени в Даугавпилсе, втором по численности населения городе Латвии. В нее входят люди, владеющие латышским языком и пользующиеся им в повседневной жизни. Большинство из них поддерживают дружеские, неформальные отношения с латышами. Они всё еще эмоционально привязаны к русской нации и, быть может, положительно относятся к СССР, но предпочитают смотреть в будущее. Европейскую интеграцию Латвии они воспринимают позитивно, поскольку считают, что она способствует их интеграции в латвийское общество. В целом они надеются, что в конце концов смогут отождествлять себя с латвийским государством. При этом у них складывается ощущение, что нынешнее руководство Латвии всячески противится такому развитию событий.
Те русские, которые отличаются всё возрастающей степенью мобильности и отлично владеют латышским языком, рассматривают свою национальную принадлежность, по сути, как результат стечения исторических обстоятельств (так же относятся к своей национальности, к примеру, американцы ирландского либо итальянского происхождения). Для них Россия — это не более чем хранилище истории и/или место, где проживает их родня.
Как раз такой подход и обусловил появление в Латвии еще одной категории русских. Это – глобалисты, те, кто не связывает свою национальную идентичность с какой-то конкретной территорией и охотно пользуется преимуществами, которые дает растущий трансграничный поток товаров, технологий, идей и людей.
Таких русских немало в состоятельной рижской элите. Они свободно говорят на английском и латышском языках, много путешествуют по миру. Они связаны личными, родственными и деловыми связями с Российской Федерацией, Западной Европой (особенно Германией) и США. Эти жители Латвии отдают себе отчет в существовании институциональных барьеров, препятствующих их карьере в государственном секторе, но данный факт их не слишком расстраивает. В условиях членства в ЕС, присутствия в Латвии многонациональных корпораций, быстрого роста общин русских гастарбайтеров в Западной Европе, расширения возможностей трудоустройства и получения образования за рубежом они по-новому смотрят на свое будущее.
Меняющийся характер мировой экономики открывает перед мобильной частью русской общины Латвии двери с такой же скоростью, с какой их закрывает латвийское государство. Русские глобалисты могут теперь и без вмешательства Москвы успешно преодолевать барьеры, воздвигнутые на их пути властями. Иначе говоря, они преуспевают, потому что действуют в глобальном, а не в этническом социальном пространстве. Наднациональное самосознание позволяет им выбирать род деятельности, свободный от ограничений по этническому принципу.
ОСТАВИТЬ РАСПРИ В ПРОШЛОМ
Таким образом, несмотря на маргинальное положение, в котором оказались многие «латвийские» русские, новые элиты, сформировавшиеся в изолированной русской диаспоре, избежали политической радикализации. Те слои общества, которые могли бы, естественно, встать под знамена ирредентизма (быть «пятой колонной»), предпочли пойти другим, более индивидуалистическим путем.
Массовое отвержение в среде русских элит идеи государства-нации как фундаментальной основы социально-экономического и политического взаимодействия служит гарантией того, что в обозримой перспективе они не будут представлять опасность для латвийского государства. (Этим русские из ближнего зарубежья отличаются от немцев Восточной Европы в период между двумя мировыми войнами.) А как показала история, надежды и чаяния масс ничего не значат, если их не поддержит элита, способная выражать и воплощать в жизнь коллективную волю.
Латвии следует строить свою политику таким образом, чтобы содействовать дальнейшей интеграции русской общины в мировое сообщество. Убеждение русских жителей Латвии в том, что глобализация может принести куда больше пользы их личному развитию, чем ирредентизм, снижает возможности России, вернее, ее националистических элит, манипулировать соотечественниками в ближнем зарубежье в своих целях. Ведь преимущества глобальной интеграции перед политикой реваншизма очевидны многим русским. Пользование Интернетом, членство в Европейском союзе и знание норм мирового общежития – все это представляется им более выгодным и менее рискованным, чем отдаленные и туманные завоевания на национальном поле, которые сулят шовинистические агитаторы в Российской Федерации.
Рига поступит мудро, если обеспечит русскому меньшинству широкий доступ в Интернет, поможет усиленно овладевать английским в качестве современного лингва франка и активизировать поездки за рубеж. Подобные меры позволят предотвратить консолидацию низшего класса в русской общине и, несомненно, будут способствовать экономическому развитию Латвии.
России следует меньше внимания обращать на политическое положение русской диаспоры и наращивать экономические связи с русскими в ближнем зарубежье, особенно в Латвии. Рига все больше позиционирует себя как региональный центр многонациональных корпораций, и русскоговорящее сообщество города (которое в настоящее время является большинством) представляет собой исключительно ценный актив для Москвы.
России нужно поддерживать тесные экономические контакты со своими соотечественниками в странах Балтии, на Кавказе и в Центральной Азии подобно тому, как Пекин научился устанавливать связи с хуацяо – проживающими за рубежом китайцами – в Сан-Франциско, Куала-Лумпуре и Сиднее. Наконец, Кремлю следует избегать действий, которые либо русская диаспора, либо новые независимые государства могли бы квалифицировать как «вмешательство», поскольку такое поведение ставит под угрозу шаткое политическое положение соотечественников и таким образом нанесет ущерб и интересам России.
Наконец, Латвия нуждается в осмыслении своей истории, но без внешнего давления «преодоление прошлого» вряд ли возможно. Брюсселю и отдельным государствам – членам ЕС необходимо недвусмысленно донести до Риги, что она должна немедленно привести свою национальную политику в соответствие с европейскими нормами. ОБСЕ и другие общеевропейские организации могут поддержать растущую озабоченность Евросоюза, потребовав от стран Балтии надлежащего обращения с лицами некоренной национальности. Если европейские партнеры Латвии выступят единым фронтом и ясно дадут понять, что прошлые обиды не оправдывают ее нынешнюю антирусскую политику, позиция Риги в отношении национальных меньшинств (как граждан, так и «неграждан»), скорее всего, изменится. Возглавить эту кампанию следует Германии — стране, у которой есть бесценный опыт преодоления последствий реваншистской национальной политики в Восточной Европе.
