Первый тур внеочередных выборов в Национальное собрание Франции подтвердил итоги голосования в Европарламент в начале июня. Евровыборы заставили Эммануэля Макрона распустить парламент в надежде сбить оппозиционную волну. Не получилось совсем.
Оба голосования стали не только пощечиной правящей партии и самому Макрону, вызывающему вместе со своим окружением у французов антипатию, масштабы которой он явно недооценивает. Они были не только протестом против проводимой им политики – будь то пенсионная реформа, приватизация национальной промышленности, ослабление многих государственных служб, бонусы крупным международным компаниям, непоследовательная и бездумная внешняя стратегия. Эти результаты также можно интерпретировать как некий реванш референдума 2005 г.: впервые ультраправые и ультралевые движения (наследники тех партий, которые, чуть менее двадцати лет назад призывали голосовать против Европейской конституции) в совокупности получают абсолютное большинство голосов.
Тогда, на референдуме 2005 г., французы выступили в большинстве своём против проекта Европейской конституции, который тем не менее был принят через пару лет парламентским голосованием с несущественными изменениями (не как Конституция, но заменяющий её европейский договор). С тех пор референдумов во Франции не устраивали.
Столь открытое пренебрежение к народному волеизъявлению было первым серьёзным ударом по европейским идеалам. Многие стали задумываться о том, насколько слова «больше Европы значит больше демократии» соответствуют реальности. Оно также поспособствовало снижению явки: зачем голосовать, если от голосования мало что зависит? Разочарование в обещаниях «социальной Европы», «демократической Европы», «стратегически независимой Европы» выплеснулось в движение «жёлтых жилетов» 2018 года. Одним из главных его требований было восстановление возможности влиять на местном, региональном, национальном уровне на те бюджетные, финансовые, социальные вопросы, которые напрямую касаются жизни французов. И которые давно уже решаются не во Франции.
По словам ряда социологов, выборы 30 июня и 7 июля могут стать реваншем «жёлтых жилетов», многомесячного социального бунта так называемой «периферийной Франции» – жителей маленьких городов и деревень, пострадавших от процессов глобализации и евроинтеграции. Эта Франция всё больше голосует за «Национальное объединение», однако устойчивый рост поддержки партии, много лет возглавляемой Марин Ле Пен, наблюдается и в других слоях населения – среди более состоятельных граждан, пенисонеров, жителей заморских территорий и так далее. Изначально «НацФронт» (как раньше называлось «Национальное объединение») был партией мелких предпринимателей, так называемой партией лавочников, однако с недавних пор он адаптировал лозунги и программу к своему новому электорату – деклассированным элементам и тем, кому дорог социальный голлизм и его завоевания: развитое соцобеспечение, стабильность, международный авторитет Франции. По словам социолога Люка Рубана, рост популярности «Национального объединения» нельзя объяснять ни «резкими вспышками гнева», ни «расизмом», ни «стремлением получить авторитарного лидера». О серьёзном изменении имиджа партии говорит тот факт, что один из самых почитаемых лидеров французских евреев, защитник памяти жертв нацистских концлагерей, Серж Кларсфельд заявил, что в случае выбора между ультралевыми и ультраправыми, не задумываясь, отдаст свой голос последним, так они не являются «ни антисемитами, ни расистами».
Сменив название и избавившись от этикетки «антисемитов» (связанной с сомнительными высказываниями основателя партии Жана-Мари Ле Пена), «Национальное объединение» успешно эксплуатирует давно растущее недовольство тех слоёв, которые ощущают на себе все негативные последствия глобализации. Национализм «Национального объединения» – это национализм скорее защитного, а не агрессивного характера; это беспокойство, вызванное притоком иммиграции, оказывающей воздействие на трудовой рынок и условия найма, а также стремительно меняющей облик общества, бывшего ещё сорок лет назад культурно и этнически однородным. «Национальное объединение» капитализирует на всех этих тревогах, рост его популярности закономерен.
Тем более что левые отвечать на них отказались, превратившись из движения рабочего класса в движение по защите меньшинств, будь они этническими, сексуальными или какими-либо ещё. Разумеется, лозунги в защиту неимущих по-прежнему присутствуют в их программах, в том числе в программе созданного на скорую руку «Нового народного фронта», в который вошли «Франция непокорённая», партия «Зелёные», социалисты и коммунисты. Но, как показывает опыт последних лет, все эти левые куда менее чувствительны к проблеме социального неравенства, нежели к таким темам, как экология, аборт, эвтаназия, однополый брак и расовая толерантность. Сегодня невозможно вообразить, чтобы кто-то из ультралевых повторил слова лидера коммунистической партии Франции Жоржа Марше, произнесённые им в 1980 г.: «Нужно прекратить как нелегальную, так и легальную иммиграцию. Совершенно недопустимо впускать во Францию всё новых трудовых мигрантов, когда наша страна уже насчитывает 2 млн безработных – французов и уже обосновавшихся у нас иммигрантов».
Сегодня число безработных достигло почти 5,5 млн, число легальных и нелегальных мигрантов возросло в десятки раз, но левые движения не видят в этом проблемы и посвящают себя в первую очередь борьбе со «всеми дискриминациями». Социалисты серьёзно дискредитировали себя в годы правления Франсуа Олланда, который позиционировал себя как «врага международных финансов», но сделал крайне мало для защиты малоимущих, представив главным своим достижением закон о «браке для всех». Включение Олланда в нынешнюю кампанию в рядах «Нового народного фронта», равно как и смещение к центру левого блока, обесценивают обещания альтернативной политики ультралевыми. Очередные слова о «социальной, демократической и стратегической Европе», звучащие в их программе, мало кого убеждают, а сближение позиции по украинскому конфликту с позицией Макрона вряд ли импонирует избирателям, в большинстве своём не поддержавшим воинственные инициативы президента.
Если в 2019 г. у наблюдателей была надежда на конвергенцию протеста ультралевых и ультраправых, возникновение общенародного протестного блока, сегодня ясно, что конвергенция не состоялась. Одна из лидеров деколониального движения Франции, скандально известная Хурия Бутельджа, противопоставляла в своей последней книге «ватников» (беднеющих белых) и «варваров» (иммигрантов из бывших колоний), размышляя об их способности сплотиться против макронизма. Но в мультикультурном обществе уровень доходов является не единственным и не главным критерием классовой принадлежности и политического самосознания.
Быстрый рост этнокультурного многообразия и отказ правящих кругов от политики ассимиляции в пользу мультикультурализма привели к расщеплению нации на меньшинства и возникновению того, что популярный социолог Жером Фурке называет «Архипелаг Франция», который появился на месте единой и неделимой Французской Республики.
Карта голосования будет прекрасно отражать это многообразие. Можно прогнозировать, что «Национальное объединение» одержит верх в маленьких городках и сельской местности (так называемые «ватники»). В средних городах большинство голосов, вероятно, отойдёт кандидатам социалистов (богемная буржуазия, увлекающаяся экологией и сделавшая из борьбы с «фашизмом» смысл своего существования). Крупные пригороды Парижа, Марселя и Лиона изберут депутатов от «Непокорной Франции» (иммигрантское население). Центральные районы Парижа и Лиона станут последними бастионами макронизма (высшие классы, хорошо адаптировавшиеся к глобализации). Наконец в Марселе, где избирательная база Макрона крайне мала, «Непокорная Франция» столкнётся с «Национальным объединением» («ватники» против «варваров»).
По итогам первого тура вырисовывается раскол страны и парламента на три крупных блока.
Оппоненты могут быть сколь угодно радикальны на словах, но, когда дело доходит до действий, не способны предложить реальной альтернативы политике предшественников. Это видно по другим европейским странам, где у власти оказались «экстремисты». Французские ультраправые и ультралевые очень умерили свою критику Брюсселя, и в случае прихода к власти их относительно гладкая интеграция в общеевропейские структуры более вероятна, чем попытка радикальной реформы этих структур со стороны Парижа (на которой не так давно настаивали и представители «Национального объединения» и лидеры «Непокорённой Франции»). Заявления и меры оппозиции могут быть яркими и показательными, они могут вызвать бурление и протесты, привести к внутреннему хаосу. Но преломить общий тренд развития они, скорее всего, не в состоянии.
«За последние десятилетия мы неоднократно констатировали, что, каким бы ни было большинство у власти, им реализуются примерно одни и те же меры, приводящие к ухудшению условий труда и стабильной занятости, демонтажу государственных служб, росту бедности, сокращению промышленной базы страны, стратегической уязвимости и росту популизма», – говорит экономист Фредерик Фара.
Так что результаты 7 июля, вероятно, можно будет встретить словами: «Макронизм умер, да здравствует макронизм!».
Автор: Наталия Руткевич, кандидат философских наук, журналист. Её книга «В поисках утраченной Республики» вышла в издательстве «Праксис» в 2020 году.
