Россия в глобальной политике

Обычно европейские избирательные кампании довольно скучны и вызывают мало интереса у избирателей. Возможно, эта станет исключением. Есть риск, что она углубит раскол между двумя Европами – «Европой ценностей» и «Европой наций» – и изменит расстановку сил между ними.

Современные европейские элиты – это поколения, которые сформировались в униполярный момент и которые интегрировали его императивы как абсолютно естественные, потому что выросли в среде, насквозь пронизанной американской культурой, ставшей французам и европейцам более знакомой и родной, чем их собственная культура.

Похоже, что конец коммунизма стал концом и либерализма, превратив его в нечто иное. Исчезновение противостояния между двумя универсалистскими идеологиями оказалось фатальным для обеих, а 1989 г., ознаменовавший наступление «безальтернативности», ознаменовал и конец проекта Просвещения как такового.

Когда речь заходит о кончине ГДР, в памяти европейцев сразу возникают образы ликующей толпы, радостно крушащей Берлинскую стену, и восстановление единства Германии, случившееся годом позже, 3 октября 1990 г., видится как одно из самых радостных событий в истории страны, да и всей Европы. Но так ли его видят в Восточной Германии сегодня, треть века спустя?

Трагический эпизод в парижском пригороде спровоцировал волну массовых беспорядков во Франции. Какие политические последствия будут иметь нынешние события? Ожидать ли новых бунтов и вспышек насилия? О деклассированной Франции, разнице между восстанием пролетариата и бунтом люмпен-пролетариата Фёдору Лукьянову рассказала Наталия Руткевич.

Сочетание интересов главных держав, коммерческой логики СМИ, идеологии прав человека и культуры изобличения, которую она подразумевает, моделирует организацию крестовых походов и дезинформацию во имя Добра.