Захват и аннексия Крымского полуострова Россией в феврале-марте привели к одному из самых серьезных кризисов в Европе с момента окончания холодной войны. Однако, несмотря на аналогии с мюнхенским сговором 1938 г., вторжение России в этот украинский регион одновременно является повторением и эскалацией тактики, которую Кремль использовал на протяжении последних 20 лет, чтобы сохранить свое влияние в бывших республиках Советского Союза. С начала 1990-х гг. Россия либо напрямую поддерживала, либо способствовала появлению четырех сепаратистских этнических регионов в Евразии: Приднестровья, самопровозглашенного государства в Молдавии, на узкой полоске земли между Днестром и Украиной; Абхазии на черноморском побережье Грузии; Южной Осетии на севере Грузии и, в меньшей степени, Нагорного Карабаха, горного анклава на юго-западе Азербайджана, который провозгласил свою независимость под защитой Армении после кровопролитной гражданской войны. При участии Москвы в этих государствах возникли так называемые замороженные конфликты, центральные правительства лишились контроля над отколовшимися регионами, а местные власти получили поддержку и защиту России.
До того как Россия аннексировала Крым, ситуация на полуострове развивалась по знакомому сценарию: Москва расчетливо разжигает этнические противоречия и вводит ограниченный контингент в момент политической нестабильности, а затем одобряет территориальные изменения, что позволяет ей сохранить влияние в спорном регионе. Однако, совершив аннексию, Россия отступила от старой тактики и резко повысила ставки. Готовность Москвы пойти в Крыму дальше, чем в предыдущих случаях, обусловлена стратегическим значением Украины для России и решимостью президента Владимира Путина обострить конфронтацию с Западом, действия которого российская элита воспринимает как лицемерные и противоречащие ее интересам.
Учитывая повторяющееся вмешательство России в ситуацию в сепаратистских регионах бывших союзных республик, можно было предположить, что в прошлом стратегия оказывалась успешной. На самом деле, каждый раз, когда Россия подрывала территориальную целостность соседнего государства в стремлении сохранить там свое влияние, результат был обратным. Поддержка Москвой сепаратистских движений заставила Азербайджан, Грузию и Молдавию бороться с зависимостью от России и стремиться к новому партнерству с Западом. Украина, по-видимому, будет двигаться по этой же траектории. Аннексировав Крым и угрожая дальнейшей военной интервенцией на восток Украины, Россия только усилит украинский национализм и подтолкнет Киев ближе к Европе, в то время как другие государства на постсоветском пространстве начнут сомневаться в целесообразности тесного альянса с Москвой.
Сценарии замороженных конфликтов
Эти замороженные конфликты – наследие особой советской разновидности федерализма. Хотя марксизм интернационалистичен по своей сути и предполагает, что национализм будет угасать с укреплением классовой солидарности, в Советском Союзе многие территориальные единицы создавались по этническому принципу. В значительной степени эта система – плод трудов Иосифа Сталина. В первые годы после большевистской революции Сталин возглавлял народный комиссариат по делам национальностей, который новая власть учредила в 1917 г., чтобы заниматься вопросами населения нерусского происхождения. Под руководством комиссариата Сталина был создан целый ряд этнических территориальных единиц. В 1922–1940 гг. Москва сформировала из крупнейших территориальных единиц 15 советских социалистических республик, которые стали независимыми государствами после распада СССР в 1991 году.
Хотя предполагалось, что каждая из 15 советских республик – это родина титульной нации, во всех существовали свои меньшинства: азербайджанцы в Армении, армяне в Азербайджане, абхазцы и осетины в Грузии, узбеки в Киргизии, каракалпаки в Узбекистане. Кроме того, во всех национальных республиках была значительная доля русского населения. Такая многонациональность являлась частью сталинского плана. Сталин проводил границы по историческим территориям этнических групп (например, несмотря на создание Узбекистана, в четырех других среднеазиатских республиках осталось значительное узбекское меньшинство) и включал небольшие автономные анклавы в состав некоторых республик (например, Абхазия в Грузии и Нагорный Карабах в Азербайджане). От Азербайджана до Узбекистана наличие сконцентрированных меньшинств на территории этнических республик обеспечивало необходимый градус напряженности, чтобы сдерживать националистические настроения против Москвы.
В Украинской ССР уже было значительное русское и еврейское население, но после решения советского лидера Никиты Хрущева передать республике Крымский полуостров появилось еще и территориально сконцентрированное русское меньшинство. (Крымские татары, коренные жители полуострова, составляли приблизительно пятую часть населения до 1944 г., когда большинство из них были депортированы в Среднюю Азию якобы за сотрудничество с нацистами. По данным переписи 2001 г., русские составляют около 58% населения Крыма, украинцы – 24%, крымские татары – около 12%. Остальные 6% — это белорусы и представители других национальностей.)
Долгое время стратегия этнического деления работала. В 1980-е гг. большая часть меньшинств выступила против националистических движений, требовавших независимости во многих советских республиках, так как существование СССР считалось лучшей гарантией их защиты от более крупных этнических групп. В результате местные власти в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье поддержали в августе 1991 г. попытку переворота против Михаила Горбачёва, действия которого, по их мнению, приближали крах Советского Союза. В Крыму только 54% избирателей поддержали независимость Украины на референдуме в декабре 1991 года – это был один из самых низких показателей по Украине.
Когда Советский Союз распался, на многих территориях вспыхнуло межобщинное насилие, которое Москва использовала, чтобы сохранить свое влияние в новых постсоветских государствах. В 1989 г. в рамках национального проекта по продвижению общей языковой идентичности с Румынией, своим западным соседом, Молдавская ССР проголосовала за возвращение латинского алфавита и провозглашение молдавского единственным официальным языком, понизив статус русского языка. Почувствовав угрозу, русское и украинское население Приднестровья объявило свой регион независимым в 1990 г., а пророссийские вооруженные активисты захватили местные органы власти, что напоминает последние события в Крыму. Позже, в 1992 г., когда вспыхнул вооруженный конфликт между приднестровскими сепаратистами и независимой Молдавией, 14-я российская армия, дислоцированная в Приднестровье с советских времен, поддержала сепаратистов. Перемирие было подписано в июле того же года, между Приднестровьем и Молдавией была создана буферная зона под контролем российских военных, которые остаются в регионе до сих пор.
Похожие события разворачивались в Грузии. В 1989 г. Грузинская ССР на пути к провозглашению независимости объявила грузинский официальным государственным языком, что вызвало негодование в Абхазии и Южной Осетии, имевших статус автономий. В 1990 г. начались столкновения, после того как грузинские власти приняли решение лишить Южную Осетию статуса автономии в ответ на ее попытки создать собственный парламент. Когда Абхазия провозгласила независимость от Грузии в 1992 г., в регион вошла грузинская армия, в результате гражданской войны погибли 8 тысяч человек, около 240 тысяч (в основном грузины) были вынуждены покинуть свои дома. Советские, а затем российские военные принимали непосредственное участие в обоих конфликтах на стороне сепаратистов. После прекращения огня в Южной Осетии в 1992 году и в Абхазии в 1994 году российские войска остались в регионах как миротворцы, закрепив де-факто их независимость.
Напряженность вновь стала нарастать в 2004 г., когда Михаил Саакашвили, порывистый прозападный политик 36-ти лет, был избран президентом Грузии. Саакашвили стремился присоединить Грузию к НАТО и вернуть под свой контроль мятежные регионы. В ответ Москва поощряла Южную Осетию на провокации, которые в итоге привели к военной операции Грузии в 2008 г., что дало России предлог для вторжения в Грузию и официальное признание независимости Абхазии и Южной Осетии.
В Нагорном Карабахе, автономном регионе Азербайджанской ССР, где проживали преимущественно армяне, межобщинное насилие вспыхнуло в конце 1980-х гг. и в начале 1990-х гг. переросло в гражданскую войну между сепаратистами, поддерживаемыми независимой Арменией с одной стороны и независимым Азербайджаном – с другой. Советские, а затем российские войска были вовлечены в конфликт с обеих сторон, но рост радикальных националистических настроений в азербайджанском руководстве в 1992 г. заставил Москву сблизиться с Арменией, что в итоге обусловило победу сепаратистов. В 1994 г., после того как конфликт унес жизни около 30 тысяч человек, было достигнуто перемирие, Нагорный Карабах остался в руках армянских сепаратистов, которым удалось построить маленькое, но функционирующее государство, технически расположенное на территории Азербайджана, но находящееся под защитой Армении. Это образование не признано ни одним членом ООН, включая – парадоксально – и Россию. Азербайджан, обладающий огромными энергетическими ресурсами, постепенно стал богаче и влиятельнее, поэтому Армения и, соответственно, Нагорный Карабах укрепляли свой альянс с Россией.
Назад в СССР?
В каждом из этих случаев Россия вмешивалась, когда чувствовала, что ее влияние находится под угрозой. Москва последовательно заявляла, что была вынуждена действовать, руководствуясь обязательствами защищать этнические меньшинства, но обычно это был второстепенный вопрос. Действия России в большей степени обусловлены стремлением получить стратегические преимущества, а не гуманитарными или этнонациональными причинами. Обещания защитить русское население или другие меньшинства могли сработать дома, но на самом деле Москву заставляло вмешиваться стремление правительств Азербайджана, Грузии и Молдавии покинуть российскую геополитическую орбиту, а не реальное или мнимое преследование меньшинств. Россия никогда не прибегала к военному вмешательству для защиты этнических меньшинств, включая русскоязычное население, в бывших республиках Средней Азии, хотя там они часто страдали значительно больше, чем в других республиках бывшего СССР. Видимо, Москва не придавала такого стратегического значения среднеазиатским государствам, где влияние Запада всегда было ограниченным.
Проводя аннексию Крыма, Путин и его администрация аккуратно заявляли о необходимости защищать «российских граждан» (любой человек с российским паспортом) и «русскоязычное население» (т.е. подавляющее большинство граждан Украины), вместо того чтобы прямо говорить об «этнических русских». Москва также использовала слово «соотечественники» – гибкий термин, который в российском законодательстве обозначает людей, имеющих общую родину, и дает Путину полную свободу в определении, к кому относится это понятие. Однако объявляя о присоединении Крыма российскому Федеральному собранию, Путин отметил, что «миллионы русских людей, русскоязычных граждан живут и будут жить на Украине, и Россия всегда будет защищать их интересы политическими, дипломатическими, правовыми средствами». Но Кремль идет по тонкой проволоке, пытаясь укрепить националистическую поддержку внутри страны, обеспечить себе максимальную свободу действий в отношении соседей и при этом избежать проблем, которые несет статус защитников этнических русских везде. В случае с Украиной Москва вновь вмешалась, чтобы помешать попыткам бывшей советской республики покинуть российскую орбиту, оправдывая свои действия ответом на преследование этнического меньшинства, хотя эти заявления преувеличены.
Нужно отметить, что, хотя Россия спокойно шла на политическое и военное вмешательство во всех этих случаях, до Крыма она никогда не аннексировала территорию, занятую российскими войсками, и не свергала местные правительства (правда, в 2008 г. Москва всерьез рассматривала возможность марша на Тбилиси, чтобы сместить Саакашвили). Россия требовала изменения внешней политики Азербайджана, Грузии и Молдавии, в частности, чтобы блокировать процесс вступления Грузии в НАТО, и этого ей было достаточно. Таким образом, аннексия Крыма – беспрецедентный шаг в постсоветской внешней политике России. Хотя на практике последствия вряд ли будут сильно отличаться от других замороженных конфликтов (если предположить, что Россия не пойдет на полномасштабную войну с Украиной), готовность Москвы нарушить международные нормы, несмотря на очевидные предупреждения и поиск администрацией Обамы дипломатических путей выхода из кризиса, указывает на существование других мотивов. В отличие от конфликтов начала 1990-х гг. и даже ситуации с Грузией в 2008 г., Кремль расценивает захват и присоединение Крыма как прямой удар против Запада и Украины. По-видимому, Путин считает, что он и Россия больше приобретут от открытой конфронтации с США и Европой, включая консолидацию его политических позиций внутри страны и укрепление международного статуса Москвы, чем от сотрудничества.
Матушка Россия
Несмотря на отличия ситуации с Крымом, с момента распада СССР в тактике Кремля не изменилось одно – патерналистское отношение России к своим постсоветским соседям. Россия продолжает рассматривать их как составляющие российской сферы влияния, где у Москвы есть «привилегированные интересы», как выразился нынешний премьер-министр Дмитрий Медведев в 2008 году. В начале 1990-х гг. российские руководители называли бывшие советские республики «ближним зарубежьем». С тех пор термин утратил популярность. Но заключенная в нем идея – что постсоветские государства в Восточной Европе и Евразии не полностью суверенны, а Москва обладает в них особыми правами – по-прежнему будоражит российскую элиту. Это убеждение объясняет, почему Путин и другие российские официальные лица спокойно осуждают США за нарушение суверенитета таких далеких стран, как Ирак или Ливия, в то время как Россия делает это на собственном «заднем дворе».
Такие представления имеют и еще один аспект. Сегодня Россия мало чем может подтвердить свои претензии на статус великой державы, если не считать место в Совете Безопасности ООН и огромные ядерные арсеналы. Укрепление российского влияния на постсоветском пространстве помогает лидерам страны сохранить имидж величия России. При Путине Кремль стремится усилить это влияние, продвигая экономическую и политическую интеграцию с бывшими советскими республиками, в том числе путем создания Таможенного союза с Белоруссией и Казахстаном и формирования Евразийского союза – нового наднационального блока, который, как заявляет Путин, смоделирован по образцу ЕС и должен быть представлен в 2015 г. (Белоруссия и Казахстан уже подписались; Армения, Киргизия и Таджикистан выразили заинтересованность).
Путин надеется превратить евразийский блок в культурную и геополитическую альтернативу Западу. Он также дал понять, что без Украины блок не получит необходимой значимости. Именно из-за этой евразийской мечты перспектива подписания Киевом соглашения об ассоциации с ЕС в ноябре – которое навсегда лишило бы Украину возможности вступить в Евразийский союз – настолько встревожила Путина, что в последний момент он решил подкупить президента Виктора Януковича, гарантировав кредит Украине, чтобы сорвать сделку с Брюсселем. Пока тактика Путина провалилась: отказ Януковича подписать соглашение об ассоциации не только вызвал массовые протесты и в конечном итоге привел к его свержению, но 21 марта новое, временное правительство Киева все равно подписало документ.
В распоряжении Москвы имеется целый набор инструментов для укрепления регионального влияния – подкуп, экспорт энергоресурсов, торговые связи, но поддержка сепаратистских движений остается самым мощным, хотя и грубым оружием. Зависящие от российской защиты Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье и теперь Крым являются форпостами, проецирующими политическое и экономическое влияние России (в Нагорном Карабахе ситуация иная – Россия не поддерживает его напрямую, но поддерживает Армению). Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье, так же как и Армения, разрешают России размещать войска на своей территории. В Абхазии и Южной Осетии находится приблизительно по 3500 российских военнослужащих, а также 1500 сотрудников ФСБ. В Приднестровье дислоцировано около 1500 российских солдат, в Армении – около 5000. Одна из основных причин, по которым Москва рассматривает Крым как стратегически значимую территорию – на полуострове базируется Черноморский флот России.
Но российская тактика имеет и неприятные последствия. Разделяя признанные мировым сообществом государства и размещая на спорных территориях свои войска, Москва наносит ущерб своей экономике и становится объектом международного осуждения. Но главная проблема заключается в том, что силовая дипломатия Москвы и поддержка сепаратистских движений в долгосрочной перспективе уменьшает влияние России – т.е. достигается обратный эффект. Вряд ли можно считать совпадением, что из бывших советских республик, помимо стран Балтии, вступивших в НАТО и ЕС, наиболее активно стремились снизить свою зависимость от России в последние 20 лет Азербайджан, Грузия и Молдавия.
Ориентированность этих государств на Запад является прямым следствием действий России. В 1990-е гг. Азербайджан отреагировал на вмешательство России в нагорно-карабахский конфликт стремлением выйти на новые рынки, чтобы продавать свои нефтегазовые ресурсы Западу. Он нашел заинтересованного партнера в лице Грузии, в результате был построен нефтепровод из Баку через Тбилиси в турецкий порт Джейхан, который начал функционировать в 2005 году. Параллельный газопровод был запущен на Южном Кавказе год спустя. Оба проекта освободили экономики Азербайджана и Грузии от зависимости от России. С 2010 г. Азербайджан также заручился региональными гарантиями безопасности от Турции, что затруднит любую попытку российского вмешательства в будущем. Грузия продолжает стремиться к членству в НАТО, и даже если этого никогда не случится, Тбилиси сможет рассчитывать на определенную поддержку США и других западных партнеров в случае угрозы. Молдавия, несмотря на нестабильную внутреннюю политическую ситуацию, тоже добилась успехов в сближении с Европой, парафировав соглашение об ассоциации с ЕС в ноябре прошлого года, как раз когда Янукович отказался подписывать.
Захват и присоединение Крыма Россией, особенно если за этим последует вторжение в восточную Украину, будет иметь аналогичный эффект. Вместо того чтобы убедить украинцев отказаться от будущего с Европой, действия Москвы только укрепят националистические чувства во всех частях страны и настроят украинскую элиту против России, возможно на целое поколение. В этом случае не только Украина, но и другие государства на постсоветском пространстве, включая предполагаемых членов Евразийского союза, не захотят участвовать в российских планах региональной интеграции. Да, Россия получила Крым, но в долгосрочной перспективе она рискует потерять гораздо больше: когда-то тесные отношения с Украиной, международную репутацию и план вновь объединить государства бывшего СССР.
