Пожалуй, единственное, что сейчас по-настоящему объединяет Россию и страны Европейского союза – это стремление к инновациям. В современном мире мощь страны определяется не производством знаний (в широком смысле этого слова), а эффективностью их использования в экономике. Особенно ярким напоминанием стал только что перенесенный кризис, угроза продолжения которого все еще нависает над миром, как дамоклов меч.
Консервативный подход к борьбе с экономическим спадом продиктовал принятие протекционистских мер. Национальные рынки европейских стран вспомнили о границах, по существу обособились и закрылись так, как будто никакого Европейского сообщества и нет. Но ведь его образование, потребовавшее огромных усилий и десятков лет напряженной работы, действительно стало самым выдающимся событием XX века.
На самом деле возврат к изоляции и экономической автаркии нереален. Ощущение взаимозависимости тем острее, чем активнее мы пытаемся поднять жизненный уровень населения. Россия как не самое сильное звено мировой экономической системы поняла это одной из первых. В стремлении к интеграции – локальной, региональной, международной – и государство, и бизнес готовы объединить свои усилия.
Глава правительства России Владимир Путин недавно призвал европейских коллег, опираясь на «прогрессивные формы экономической интеграции», отказаться от консервативного подхода к развитию партнерских отношений в пользу новаторского. В частности, он высказался за совместную промышленную политику, основанную на концентрации технологических и ресурсных потенциалов России и Евросоюза. Особое внимание следует обратить на возможности соединения усилий в инновационном бизнесе. Россия решительно объявляет основным приоритетом своей промышленной политики модернизацию. И первым шагом на пути построения инновационной экономики должна стать специальная площадка повышенной инновационной активности в Сколково, проект создания которой сейчас широко обсуждается. Государство, выступив инициатором этого проекта, изначально отвело бизнесу решающую роль в его реализации. В свою очередь бизнес-сообщество увидело в предложенной идее огромный потенциал, обеспечивающий развитие на длительную перспективу.
Любопытно, что о создании аналогичного иннограда – с налоговыми послаблениями, либерализацией иммиграционного законодательства и другими льготами – объявлено и в Великобритании. Это не случайное совпадение, необходимость инновационного прорыва становится общим местом современной экономической политики.
Однако мало кто обратил внимание на то, что изначально ставка делается на глобальное инновационное партнерство по созданию условий для смелого и повсеместного внедрения новшеств самого широкого спектра. У подлинно новаторских разработок не может быть национального ограничения, иначе они не возникли бы и – самое главное – не получили бы рынок для своего применения. Именно бизнес, российский и европейский, готов приступить к установлению таких отношений, целью которых станет построение единого евро-российского инновационного пространства.
Наш опыт подтверждает, что представление о традиционной консервативности европейских инвесторов, предпочитающих вкладываться в инновации высоких технологий на поздних стадиях их жизненного цикла, устарело. В конце концов, именно в Европе реализован проект Большого адронного коллайдера, который объединил в единый творческий коллектив ученых и специалистов множества стран. Участники проекта осваивают собственные программы, сложение результатов которых и дает колоссальный эффект в достижении общей цели. И хотя сам по себе эксперимент с коллайдером уникален, механизм его организации и осуществления применим и в других случаях.
Наступило время ставить задачу по формированию европейского объединенного рынка инноваций. Практическое освоение инноваций начинается с их поиска, в то время как процесс создания скрыт от взглядов потенциальных потребителей. По разным оценкам, на изыскания уходит от 30 до 60% времени и средств. Риски, которые составляют неотъемлемую часть любых инноваций, связаны как раз с ошибкой выбора (отбора) тех из них, которые обеспечат возврат вложенных ресурсов – финансовых и трудовых. Венчурные капиталисты чаще всего называют децильную норму окупаемости инновационных проектов – т.е. только один проект из десяти дает эффект, покрывающий все расходы.
Все это приводит к тому, что важнейший институт рынка – спрос – существует независимо от другого института – предложения. В результате образуется диссонанс, не поддающийся регулированию. С одной стороны, создается огромное количество потенциальных инноваций, которые становятся таковыми только на рынке как результат купли-продажи. Но подобные операции как таковые отсутствуют, или, точнее, их чрезвычайно мало, поскольку невозможно заранее установить, действительно ли нужны те или иные инновации и насколько они полезны. С другой стороны, на производстве товаров и услуг также ощущается сильный голод по инновациям, позволяющим занять или расширить свою нишу на рынке. Но поиски тех из них, которые не обманут ожидания рынка, пока не увенчались успехом. И чем более закрыта и локализована эта сфера товарооборота, тем труднее найти оптимальное разрешение возникшего противоречия.
Нужно по-другому взглянуть на весь процесс создания и освоения инноваций. Мы предлагаем, чтобы их поиск осуществлял рынок, но особый – рынок инноваций. В самых общих чертах он представляется как свободное обращение инновационных продуктов, готовых к продаже. Тот, кто быстрее внедрит инновационный продукт, тот и выиграет. Другими словами, конкуренция при создании инновации замещается конкуренцией пользователей. Примером такого продукта может служить так называемое свободное программное обеспечение на основе открытого кода, выступающее альтернативой проприетарных операционных систем.
На этапе разработки инновационного продукта конкуренция замедляет весь процесс, иногда приводя к дублированию и зацикливанию в тупиковых вариантах. Нужна кооперация, поскольку она позволяет объединить представителей самых разных отраслей знаний и инжиниринга, и тем самым значительно сократить время разработки. На этапе коммерциализации в силу вступает такой фактор, как уровень совершенства всей корпоративной системы: это маркетинг, банкинг, операционный и стратегический менеджмент. Здесь конкурентный механизм не замедляет инновационное развитие, а ускоряет его, неизбежно заставляя в полной мере мобилизовать все резервы, в том числе путем инкорпорирования недостающих эффективных элементов управления и практик, применения современных информационных технологий и т.п.
В российской деловой прессе описано еще одно системное противоречие построения инновационной экономики. Анатомию инновации схематически можно представить следующим образом: субъект инновации (компания) финансирует НИОКР, получая взамен разработку, которая либо увеличивает ценность выпускаемой продукции для ее потребителей и тем самым ведет к росту выручки компании, либо сокращает ее собственные издержки. Таким образом, создается стоимость, которая остается у компании в виде прибыли. А может переходить к конкурентам и потребителям, которые получают лучшее качество за ту же и даже более низкую цену.
Отсюда следует парадоксальный, на первый взгляд, вывод: экономическая привлекательность инноваций для субъекта инновационной деятельности зависит от эффективности барьеров на пути распространения созданных разработок, поскольку это напрямую влияет на объем прибыли инноваторов. И чем дольше компания способна ее получать, тем привлекательнее доход на капитал, инвестированный в инновации. Но интересы роста всей экономики (а не одной компании) требуют, наоборот, высоких темпов распространения инноваций, так что необходимо барьеры распространения снижать. При этом состояние всей экономической среды оказывает существенное влияние на инноватора, в том числе и депрессивное – скажем, дефицит государственного бюджета может изменить налогообложение.
Если под этим углом зрения посмотреть на глобальный рынок, то придется констатировать, что его инновационная составляющая испытывает именно такие противоречивые воздействия. Примером может служить развитие информационных технологий. Массовое распространение готовых разработок снижает их цену на локальных рынках, но повышает на глобальном рынке стоимость ключевых технологий их применения, стандартов, алгоритмов, гармонических элементов и др. Отсюда следует, что разработка инновационного продукта будет тем эффективней, чем быстрее она выйдет на глобальный рынок. А скорость ее выдвижения на этот уровень продаж тем выше, чем меньше времени затрачивается на завоевание локальных рынков. Такую возможность как раз и предоставляет объединенный рынок инноваций.
Приведенный выше пример создания свободного программного обеспечения служит хорошей иллюстрацией преимуществ такого подхода – уже сегодня его рынок справедливо считается наиболее динамично развивающимся в секторе IT. Вообще расширение рынка инноваций в этом секторе происходит главным образом за счет поглощения одной крупной компанией более мелких, но зато более активных в инновационных разработках. В результате слияния качество мобильности теряется. Модель открытого рынка ускоряет процесс создания и широкого внедрения инновационных продуктов без необходимости организационного объединения – их объединяет сам рынок.
Другим примером может послужить проблема создания генно-модифицированных организмов и продуктов: вывести новую линию можно за один год, а проверка ее на безвредность занимает 7–10 лет. Объединенный рынок позволит сократить этот срок в несколько раз.
Ввиду принципиальной специфики инновационных продуктов такой рынок характеризуется целым рядом особенностей. Не имея сейчас возможности проанализировать их полностью, упомяну лишь некоторые из них.
Прежде всего, как уже сказано, он должен быть открытым, то есть его участники освобождаются от уплаты пошлин на ввоз-вывоз инновационной продукции, подобно тому как в Европейском союзе ввели либерализацию рынка авиаперевозок (договор «Открытое небо»). Даже такая щепетильная сфера, как оборона и безопасность, претерпела удивительную метаморфозу: Великобритания и Франция объединили усилия по защите своих национальных интересов. В частности, обе страны договорились о совместном обслуживании ядерного оружия, иначе говоря – о взаимодействии в инновационном развитии ядерного потенциала. Либерализация рынка инноваций не исключает существования национальных интересов – просто они переходят от эксклюзивных, исключительных научно-технических открытий к национальным инновационным системам, обеспечивающим условия для освоения инноваций мирового (европейского) рынка производственным сектором экономики. Например, глава исследовательского центра Nokia профессор Генри Тирри самым решительным образом поддерживает модель открытых инноваций, хотя и ограниченную корпоративным уровнем. Однако важен основной мотив такой открытости – сейчас мало создать инновацию, ее надо быстро внедрить в массовое производство.
Отличие рынка инноваций состоит и в том, что ему противопоказана консолидация – здесь действуют одиночки, даже если это крупные игроки. Как правило, рыночная консолидация необходима для поддержания ликвидности, и, соответственно, требуется постоянное резервирование крупных средств. Рынку инноваций ликвидность не нужна, она – потенциальная и поэтому механизм резервирования отпадает. Между прочим, вывоз капитала, который вызывает подчас серьезную озабоченность финансовых властей, связан в первую очередь с отсутствием или недостаточностью привлекательных объектов вложений на внутреннем рынке. Точно так же и вывоз инноваций на внешние рынки восполняет дефицит спроса национальной экономики, но в итоге стимулирует их производство гораздо более эффективно, чем любые административные меры.
Государства, накопившие огромные резервы, ставили перед собой цель завоевания «чужих» товарных рынков. Привлекательность рынка инноваций остается на довольно низком уровне до тех пор, пока покупатели не оценят разработку как товар, но тогда и этот рынок становится товарным. Именно поэтому, несмотря на специфику, обмен инновационными разработками, их распространение и использование отвечает всем требованиям рыночного института.
Еще одна особенность рынка инноваций связана с тем, что его субъектами являются не центры прибыли, а центры компетенции. А последние, как известно, гораздо более способны к кооперации, и именно вследствие этого рынок инноваций нужно создавать как объединенный, где национальные рамки приобретают условный (в крайнем случае – информационный) характер. Что касается правовой защиты интеллектуальной собственности, то существуют признанные процедуры перевода любых запатентованных разработок, представленных на мировом рынке, на национальную фазу – например, процедура Пи-Си-Ти (PCT – Patent Cooperation Treaty). Россия только в 2008 г. перевела через европейское патентное ведомство на свой рынок свыше 80 тыс. заявок. Да и в авторском праве уже получила развитие концепция «копилефта» (в противоположность «копирайту»), предполагающая свободное использование авторского продукта без регистрации его как объекта авторского права. Аналогичным способом и инновации могут получить статус «гражданина мира».
Как известно, кризис заставил создать в рамках ЕС гигантский стабилизационный фонд. Его наличие способно решить кратковременные проблемы социально-экономического развития, но не избавляет от необходимости реструктуризации долгов. Возникает потребность в действенном механизме обеспечения роста экономики, не связанном с фискальной политикой и защищенном от спекулятивных атак. Формирование объединенного рынка инноваций стимулирует стремление учредить интегрированный фонд финансирования инноваций. Причем ему не возбраняется носить виртуальный характер, то есть его средства могут оставаться в компетенции национальных инновационных систем.
Да и сама организационная структура рынка инноваций может быть виртуальной, наподобие социальной сети, поскольку инновационность современной экономики создается не крупными организациями, а предпринимательской сетью, объединяющей отдельные группы разработчиков. В теории сетевых структур показано, что именно сетевой обмен информацией как результат спонтанных взаимодействий способствует реализации экономически эффективных проектов в инновационных сообществах. В этом смысле объединенный евро-российский рынок инноваций способен обеспечить мультипликативный эффект любому отдельно взятому инвестору. Вместо предложенной Европейским союзом интегрированной европейской энергосети, нацеленной на искусственное стимулирование конкуренции, лучше создать интегрированную евро-российскую инновационную сеть.
Совместная инициатива «Партнерство для модернизации» закрепила намерение сторон устранять барьеры в целях использования инноваций. Откликом могли бы стать усилия бизнес-сообществ по созданию условий для совместного освоения инноваций. Совет Круглого стола промышленников ЕС – России еще в 2009 г. представил саммиту Россия – Евросоюз предложение начать новый инновационный диалог, среди среднесрочных целей которого значится создание общего рынка инноваций.
С помощью такого диалога может быть выстроена «дорожная карта» по учреждению объединенного рынка инноваций. Особое внимание следовало бы обратить на развитие новых форм частно-государственного партнерства, в частности таких, как функциональные кластеры. Их суть довольно проста – консолидация не территориально (географически) близких предприятий, работающих в разных отраслях экономики, а функционально связанных структур.
Тем самым могут быть подготовлены оптимальные условия по многим параметрам. И для межстрановых и межотраслевых взаимодействий на стыке разных отраслей знания и производства. И для ускоренного внедрения разработок в массовое производство. И в плане диффузии инновационных подходов, идей, решений к новым задачам. И с точки зрения грамотного, профессионального управления всеми этими процессами.
Создание кластеров давно и прочно входит в мировую практику промышленной политики. Кластеры невозможно сформировать, принуждая компании к совместной работе путем использования административных рычагов, без учета реальных перспектив осуществления соответствующих видов хозяйственной деятельности. Тот факт, что несколько компаний конкретной отрасли используют или ориентируются на одни и те же технологии, еще не означает, что эти компании составят реальный кластер – для этого нужно как развитие сотрудничества между предприятиями, так и включение в кооперацию компаний сектора услуг. Ни одной из этих целей нельзя достичь из-под палки простым административным решением и без наличия объективных рыночных предпосылок. Более того, чрезмерный акцент на административных мерах регулирования способен возвести дополнительные барьеры на пути формирования инновационно-ориентированных кластеров. Подобное регулирование рискует оказаться чем-то вроде смирительной рубашки для бизнеса, а не питательной средой для него.
Ключевым фактором установления атмосферы доверия, обеспечения широкого и устойчивого спроса является вхождение в состав кластеров компаний крупного бизнеса. В рамках инновационно-ориентированных кластеров они выполняют двоякую роль – выступают и в качестве инноваторов, привлекающих субподрядчиков в целях реализации своих проектов, и в качестве генераторов спроса на услуги инновационно-активных компаний малого и среднего бизнеса, обеспечивая их заказами и рынками для их интеллектуальных разработок. Шансов же динамичного развития у кластеров, состоящих из малых и средних инновационных компаний, на практике оказывается меньше – прежде всего из-за отсутствия доступа к значительным финансовым средствам и невозможности генерировать устойчивый спрос на продукцию смежных отраслей.
Поддержка со стороны Европейского союза и России таких функциональных кластеров позволила бы решить еще одну чрезвычайно важную задачу – привлечь к формированию и реализации инновационной политики региональные и субрегиональные власти в каждой из стран ЕС и в России. Например, СНГ, преследуя цель повышения конкурентоспособности своих экономик в целом, разрабатывает Межгосударственную программу инновационного сотрудничества, призванную интегрировать все страны в глобальное научно-техническое, инновационное и образовательное пространство. В итоге формируемый рынок инноваций мог бы стать по-настоящему объединенным.
Мы вправе рассчитывать на адекватный отклик наших бизнес-партнеров и их готовность совместно строить платформу содружества хотя бы по той причине, что это одинаково выгодно всем. Объединенный российско-европейский рынок инноваций должен стать совместным проектом экономической политики России и Европейского союза и платформой для подлинной интеграции.
