НЕМЕДЛЕННЫЙ ВЫВОД ВОЙСК
События, имевшие место вплоть до настоящего момента в Ираке, подсказывают, что наилучшим вариантом в стратегическом отношении могло бы стать для Соединенных Штатов принятие решения о выходе из боевых действий. Это потребует тщательного планирования и определения сроков вывода американских сил с большей части территории страны и в то же время принятия необходимых мер предосторожности, которые предусматривали бы нанесение энергичных карательных ударов в ответ на любые попытки атаковать уходящие войска. Но прежде для этого понадобятся напряженные дипломатические усилия по подготовке и вступлению в переговоры, параллельно проводимые с несколькими сторонами, как в самом Ираке, так и за его пределами. Каждая из сторон может многое проиграть или выиграть в зависимости от того, как именно будет осуществлен вывод американских войск, и таким образом в распоряжении Вашингтона оказываются мощные рычаги влияния для продвижения своих интересов.
Соединенные Штаты не могут прибегнуть к угрозам спровоцировать анархию в Ираке с целью добиться уступок с чьей-либо стороны, они также не могут раздавать разным участникам переговоров явно противоречивые обещания относительно будущего страны. Но как только Вашингтон объявит о своем твердом намерении вывести войска (или, возможно, как только начнутся явные физические приготовления к эвакуации, учитывая широко распространенное убеждение, что США пришли в Ирак, чтобы эксплуатировать его ресурсы), расчеты других сторон изменятся. Вопреки привычному порядку вещей влияние Соединенных Штатов после вывода войск возрастет, и Вашингтону, весьма вероятно, удастся заложить основы для достижения вполне приемлемого уровня стабильности в Ираке. При всем при том, если ключевые иракские группировки или сопредельные Ираку страны настолько близоруки или ослеплены негодованием в отношении США, что не пожелают сотрудничать в своих же собственных интересах, вывод войск все равно следует продолжить. И США должны прийти с каждой из сторон к таким более или менее благоприятным для них соглашениям, которые в будущем позволят максимально укрепить доверие к американской дипломатии.
Сейчас Соединенные Штаты урезали свой слишком масштабный план создания в Ираке подлинной демократии и решили сосредоточиться на гораздо более реалистичной задаче проведения там своего рода всеобщих выборов. Одновременно США упорно продолжают участвовать в безрезультатных боевых операциях против группировок, которым при иных обстоятельствах пришлось бы воевать друг с другом. Стратегия выхода из боевых действий потребует проявления государственной мудрости высшего порядка, смелости и готовности к риску, а также большого дипломатического мастерства при проведении ее в жизнь. Но наиболее прочной опорой для этой стратегии послужит самая фундаментальная реальность – географический фактор, который сам по себе делает все остальные стороны гораздо более уязвимыми в случае анархии в Ираке по сравнению с самими Соединенными Штатами.
ИСПАНИЯ, НЕАПОЛЬ И ИРАК
Если бы превращение Ирака в успешное демократическое государство действительно зависело от более длительной оккупации, как это произошло с Германией и Японией после 1945 года, тогда, разумеется, любой выход из боевых действий в этой стране был бы большой ошибкой. Однако в указанных странах ко времени прихода туда американских оккупационных войск население уже полностью освободилось от идеологии насилия и стало охотно сотрудничать с оккупантами в деле создания демократических институтов. К сожалению, из-за враждебности населения Ирака на память приходят совсем другие и весьма яркие исторические прецеденты.
Своему современному значению слово «герилья» (партизанская война) обязано жестокому восстанию неграмотной испанской бедноты, возглавляемой своими традиционными угнетателями, против потенциальных освободителей. 6 июля 1808 года король Испании Жозеф представил проект Конституции, согласно которой впервые в истории этой страны предусматривались независимая судебная власть и свобода печати, отменялись еще сохранявшиеся феодальные привилегии аристократии и церкви. Во владении церковных иерархов все еще оставалось 3 148 городов и деревень, в которых проживали самые обездоленные в Европе арендаторы. Однако испанское крестьянство поднялось не с требованиями незамедлительного вступления в силу новой Конституции. Напротив, они повиновались священникам, которые настраивали их против безбожных нововведений чужеземного захватчика, поскольку Жозеф был братом Наполеона Бонапарта и месяцем ранее его посадили на испанский престол французские войска. Это все, что имело значение для большинства испанцев, – не что было предложено, а кто предложил.
К тому времени французам уже следовало бы знать, как вести себя в подобной ситуации. В 1799-м аналогичные события имели место в Неаполе, где либералы, которых поддерживали французы, были зверски убиты крестьянами и плебеями из ополчения «Святая вера» (так называемые сантафедисты. – Ред.), теми самыми, которых они намеревались освободить. Возглавлял сантафедистов кардинал Фабрицио Руффо – выходец, между прочим, из самого могущественного семейства землевладельцев Калабрии. Руффо не составляло труда убедить своих последователей в том, что все обещания, направленные единственно на улучшение их материального положения, – пустые слова, поскольку истинная цель французов и либералов – уничтожить католическую веру во имя сатаны. Испанское духовенство распространяло эту выдумку Руффо, а его неграмотным последователям не могло быть известно, что первая же статья проекта Конституции короля Жозефа провозглашала Римскую апостольскую католическую церковь единственной, которой было дозволено вести проповедническую деятельность в Испании.
События в Ираке сейчас разыгрываются по тому же сценарию, вплоть до бесполезного закрепления ислама в проекте Конституции и появления религиозных фанатиков – полевых командиров. С момента американского вторжения в 2003 году как шиитское, так и суннитское духовенство вновь и вновь повторяли, что американцы и их в основном «христианские» союзники находятся в Ираке, чтобы уничтожить ислам в его культурном центре, а также чтобы расхищать нефть. Мусульманские священники отметают все разговоры захватчиков о демократии и правах человека как сплошное лицемерие, за исключением прав женщин, которые, по словам пастырей, пропагандируются всерьез, дабы побудить дочерей и жен Ирака обесчестить свои семьи, подражая бесстыдному непослушанию женщин Запада.
Огромное большинство усердно посещающих мечети и в лучшем случае полуграмотных иракцев, естественно, верят своим религиозным лидерам. Альтернативой было бы поверить в то, что для них совершенно непонятно: иностранцы проливают свою кровь и расходуют свои средства бескорыстно, дабы помочь местным жителям. Как свидетельствуют опросы общественного мнения и многочисленные инциденты, американцев и их союзников повсеместно ненавидят как злейших захватчиков, которые пришли в страну, чтобы лишить иракцев-мусульман не только их территории и нефти, но и их религии и семейной чести.
Самое прямое и наглядное проявление подобных настроений – это приносящие много жертв нападения на оккупантов и сотрудничающих с ними иракцев, пособничество и подстрекательство к осуществлению таких нападений, и ликование стихийно собирающейся толпы очевидцев. Когда жертвами оказываются иракские полицейские или солдаты национальной гвардии, как это часто сейчас происходит, то случайные свидетели, члены семей погибших и местное духовенство автоматически обвиняют американцев в этих преступлениях, утверждая, что последние искусно камуфлируют ракетные удары как автомобильные бомбы. При этом никак не объясняется, чего ради американцам якобы надо убивать иракцев, которых они сами набирают на службу, обучают, обеспечивают зарплатой. И это потому, что никто не считает себя обязанным вдаваться во все подробности заговора, который, мол, плетут темные силы христиан против Ирака, арабского мира и ислама.
Однако надеждам на подлинную демократизацию, которые, возможно, еще теплились, положили конец побочные эффекты восстания инсургентов. Массовому просвещению немцев и японцев в области норм и моделей демократического правления (что было сделать значительно легче благодаря существовавшим у них ранее, хотя и несовершенным, демократическим институтам) способствовали все возможные средства массовой информации, как и немалые просветительские усилия. Эту работу проводили местные учителя, проповедники, журналисты и публицисты, воспринявшие демократические ценности, провозглашавшиеся оккупантами, как свои собственные. Но этих местных работников набирали, инструктировали, вдохновляли и направляли политработники оккупационных властей, которые, благодаря интенсивному общению с простыми немцами и японцами, все ближе знакомились с культурными особенностями их стран. В Ираке же ничего подобного не происходило. Задача, трудная сама по себе, стала невыполнимой из-за нежелания иракских учителей, журналистов и публицистов, не считая уже духовенства, обучаться самим и обучать других демократии. Во всяком случае, в отличие от Германии и Японии периода после 1945 года, Ирак после 2003-го так и не стал настолько безопасным, чтобы оккупационные власти могли там эффективно работать, не говоря уже о том, чтобы заниматься массовым политическим просвещением в каждом городе, как это было в Германии и Японии.
НЕТ ДЕМОКРАТОВ – НЕТ ДЕМОКРАТИИ
Конечно, многие иракцы не видят необходимости в таком просвещении, считая демократию делом простым, понятным даже ребенку. Так, несомненно, считают представители великого аятоллы Али Систани. Они настаивают на том, чтобы выборы в Ираке состоялись как можно раньше, отрицая необходимость осуществления мер по процедурной и содержательной подготовке выборов, включая такой фундаментальный вопрос, как составление списков избирателей; они не видят необходимости в том, чтобы предоставить время для создания консенсуса среди организованных политических партий. Каким бы умеренным деятелем ни считался Систани, из заявлений, которые он, как предполагается сделал, следует, что он путает демократию с диктаторским правлением большинства, поскольку они утверждают, что те, кто получит минимум 50,01 % голосов, будут обладать всей полнотой власти. Это стало совершенно очевидно, когда представители Систани резко отвергли требования курдов о конституционных гарантиях прав меньшинств. Таким образом, правление шиитского большинства может оказаться столь же недемократичным, каким было традиционное правление арабов-суннитов.
Очевидно, что для оказания должной поддержки демократическим институтам в Ираке не набирается достаточного числа убежденных демократов. Среди шиитского большинства есть деятели, придерживающиеся космополитических взглядов, но до сих пор бЧльшая часть шиитов всеми возможными способами отдавала предпочтение духовным лидерам. Духовенство в свою очередь отвергает любой избранный орган, законодательная деятельность которого могла бы протекать свободно, без надзора с их стороны и который был бы, таким образом, в состоянии легализовать, например, потребление алкоголя или свободу перемены вероисповедания. Суннитско-арабское меньшинство играет главенствующую роль в Ираке со времени образования там государства, и его лидеры придерживаются последовательной линии, не приемля демократии в принципе, так как не хотят мириться с подчиненным положением. Что же касается курдов, они весьма успешно управляют своими де-факто самостоятельными автономиями, но примечательно то, что они даже и не пытались проводить свои выборы, отдавая предпочтение клановой и племенной верности перед индивидуализмом представительной демократии.
Соответственно, несмотря на возможное проведение своего рода выборов в срок, маловероятно, что в результате их возникнет работоспособная представительная ассамблея, не говоря уже об эффективном, сплоченном правительстве демократического толка. Получается, что США подрывают свою военную мощь, свое дипломатическое влияние и сокращают свои финансовые ресурсы для достижения достойной, но нереалистичной цели.
Однако Ирак нельзя так просто покинуть, оставив его недавно сформированное правительство лицом к лицу с поднимающими голову баасистами и многочисленными вооруженными группировками арабо-суннитских реваншистов, с иракскими и иностранными исламистами, владеющими всеми приемами совершения терактов, и оставленной за пределами правительственных структур шиитской милицией. При таком противодействии сторон правительство, опирающееся на свои недавно созданные силы безопасности, лояльность которых сомнительна, вряд ли удержится у власти. А те силы, которые победят, вряд ли сумеют поделить между собой страну мирным путем; почти наверняка в той или иной форме начнется гражданская война. Ирак, в котором воцарится анархия, будет угрожать стабильности соседних государств и даст повод для вмешательства с их стороны, что может даже перерасти в прямое вторжение со стороны Ирана, Турции или обеих этих стран и положит начало новым волнам сопротивления, репрессий и насилия.
КАК НЕ ДОПУСТИТЬ БЕСПОРЯДОЧНОГО БЕГСТВА
Вероятные последствия ухода из Ирака на самом деле столь безотрадны, что мало у кого возникает желание задуматься о них. Это ошибочный подход. Именно по той причине, что непредсказуемый урон столь предсказуем, Соединенные Штаты могли бы выйти из боевых действий в Ираке ценой малых потерь или даже с выигрышем для себя.
Чтобы понять, как выйти из боевых действий в Ираке с минимальными негативными последствиями или даже превратить это в успех, полезно подойти к анализу явно возникающих в связи с этим осложнений, обратившись к гораздо более простому примеру обычного военного отступления. Общеизвестно, что отступление – это одна из тех военных операций, в которых труднее всего достичь успеха. В худшем из вариантов оно может переродиться в беспорядочное бегство. Однако хорошо спланированное отступление может не просто обеспечить вывод войск из затруднительной ситуации, но и изменить ход боевых действий путем заманивания противника, воюющего на пределе своих возможностей, пока его позиции не окажутся растянуты, а сам он не будет выведен из равновесия и не созреет для поражения. В Ираке Соединенным Штатам противостоит не одна вражеская армия, которую можно измотать таким способом, а скорее несколько враждебно настроенных по отношению друг к другу, но дремлющих группировок. Разбудить их можно хорошо спланированным выходом из боя.
Так как на территории Ирака иностранными войсками установлен оккупационный режим, исламистские, националистические и панарабские настроения играют бЧльшую роль по сравнению с конфессиональными различиями, побуждая арабов – суннитов и шиитов – объединяться против захватчиков. Пока иракцы самых разных убеждений и вероисповеданий полагают, что США не намерены вывести войска из их страны, они могут совершать нападения на американские подразделения, чтобы выразить свои национальные или религиозные чувства, не озадумываясь о том, каким будет Ирак после ухода американцев. Вот почему шиитская милиция Муктады ас-Садра без всяких стеснений нападала на американские войска, которые в других местах одновременно вели бои с суннитами, решительно настроенными восстановить свое былое главенство, и вот почему ей рукоплескали духовенство и широкие слои шиитского населения. Однако перспектива неизбежного вывода американских войск заставит шиитское духовенство и его сторонников столкнуться со столь же неминуемой угрозой со стороны баасистских и суннитских повстанцев – единственных иракцев, имеющих свежий опыт боевых действий и менее всего склонных принять правление шиитских клерикалов.
Поэтому, объявляя о выводе войск, Соединенные Штаты могли бы добиться того, чего так и не было достигнуто с помощью оккупации, – активной поддержки со стороны тех, кто больше всего выиграл от вмешательства Америки, – шиитов. Вашингтону нужно, чтобы они полностью прекратили боевые действия против коалиции по всему Ираку, в полном объеме сотрудничали с переходным правительством в проведении выборов и прекратили оказание любой поддержки другим участникам сопротивления. Поскольку шииты уже идут на некоторые уступки и даже сотрудничают с американцами, от них не потребуется полного пересмотра своих позиций.
«ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ»
У Ирана есть немало оснований опасаться анархии в Ираке, которая представляет для него скорее угрозу, чем открывающиеся возможности. Полагая в настоящее время, что США намерены оставаться в Ираке при любых обстоятельствах, сторонники жесткого курса в иранском правительстве считают возможным осуществлять антиамериканскую вендетту, используя методы политической подрывной деятельности, вооружая и обучая милицию ас-Садра, а также склоняя Сирию покровительствовать проникновению исламистских террористов на территорию Ирака.
Анархия в Ираке явилась бы угрозой не только стабильности, но и территориальной целостности Ирана. Национальные меньшинства составляют более половины населения Ирана, однако правительство этой страны совсем нельзя заподозрить в плюрализме. Оно действует, как если бы речь шла о некой империи, принадлежащей исключительно персам, в которой подавляются все остальные этнические группы, а в системе государственного образования навязывается изучение исключительно языка фарси, и тем самым представители остальных национальностей обречены на безграмотность, когда они применяют свой родной язык. Больше того, преследованиям подвергаются не только бехаиты, но также и более воинственные неортодоксальные мусульмане. За исключением некоторой части курдов и азербайджанцев пока ни одно из национальных меньшинств не выступает с открытыми протестами, но хаос в Ираке может способствовать росту религиозно-общинных трений в Иране (особенно между курдами и арабами). Раздираемый анархией Ирак превратился бы в базу для иранских диссидентов и изгнанников – и это в то время, когда сила теократического режима в Иране, безусловно, пошла на убыль по сравнению с прежним. Политическая поддержка режима ощутимо ослабла, его революционный и религиозный авторитет остался в отдаленном прошлом, а власть все больше зиждется на голой силе, и режиму это известно.
Как только США пообещают оставить Ирак, сдержанный диалог с иранскими правителями может оказаться весьма результативным. Вашингтону не нужно требовать от иранцев многого – лишь прекращения подрывной деятельности, контрабанды оружия, враждебной пропаганды и проникновения боевиков из группировки «Хезболла» в Ирак. Со времени революции 1979 года Соединенные Штаты неоднократно призывали религиозных лидеров Ирана к сдержанности, но не располагали для этого достаточными средствами. Даже одновременное присутствие американских боевых частей на восточной и западной границах Ирана оказало очень слабое влияние на реальное поведение режима, которое, как правило, отличается от провозглашаемого правительством более умеренного политического курса. Но цели, которых не удалось достичь с помощью ввода войск, возможно, достижимы в случае их вывода, поскольку в результате обнаружится присущая режиму, испытывающему все большую изоляцию, уязвимость перед лицом диссидентов.
Турция, как давний союзник, относится к совсем иной категории стран. Явившись препятствием в начале вторжения в Ирак, Турция затем способствовала оккупации по многим важным направлениям, но все-таки сделала меньше, чем могла бы. Дело в том, что Турция чрезмерно сконцентрировала свое внимание на усилении роли тюркского меньшинства в Ираке; за этим стоит отнюдь не какая-то двусмысленная этническая солидарность (речь идет об азербайджанцах, а не о турках), а стремление ослабить иракских курдов. Иракские тюрки компактно проживают в городе Киркуке и вокруг него, владение которым обеспечивает контроль над значительным объемом нефтедобычи в Ираке. Предоставляя военную помощь тюркскому населению, турецкое правительство тем самым помогает антикурдской коалиции в Киркуке, в которую входят сунниты, ведущие активную борьбу с американцами. Все это равнозначно косвенным действиям против США. Невозможно найти достойное оправдание таким действиям, которые привели к росту числа межобщинных конфликтов и расчистили путь диверсиям на нефтяных объектах.
Как и другие правительства, правительство Турции, должно быть, рассчитывало на то, что при тех обязательствах, которые взяли на себя США в связи с оккупацией, дополнительная нагрузка на стабильность Ирака из-за поддержки Турцией тюркского населения особенно не изменит положение. Однако при выводе США своих войск можно и следовало бы начать переговоры, чтобы выяснить, какие взаимные услуги могли бы оказать друг другу Анкара и Вашингтон, дабы гарантировать, что вывод американских войск будет отвечать интересам Турции, в то время как турки перестанут провоцировать беспорядки в иракском Курдистане.
Даже Кувейт, самим своим существованием обязанный военной мощи США, сейчас мало что делает для оказания помощи оккупационному режиму и переходному иракскому правительству. Кувейтское общество Красного Полумесяца отправило в Ирак несколько фургонов с продовольствием, кроме того было объявлено о даре в 60 миллионов долларов, хотя неизвестно, переведены ли эти деньги по назначению. Однако, принимая во внимание исключительно высокие нефтяные доходы Кувейта и не говоря уже о крупных доходах кувейтских субподрядчиков, работающих по пентагоновским контрактам материально-технического снабжения, эта помощь ничтожно мала. Серьезная помощь со стороны Кувейта позволила бы переходному правительству укрепить свои позиции и помогла бы правительству, которое будет сформировано после выборов, урегулировать разногласия и противостоять будущим нападкам на него. Что касается этой помощи, вполне уместно напомнить: если Соединенным Штатам не удастся надлежащим образом завершить свою миссию, кувейтцы окажутся более чем на 10 тысяч миль ближе американцев к анархии, которая начнется в Ираке.
Примером откровенно двусмысленной позиции режима в Саудовской Аравии может служить сделанное им в июле 2003-го предложение о размещении в Ираке контингента «исламских» войск. Это предложение, сопровождавшееся большой помпой, выглядело и щедрым, и смелым. Потом выяснилось, что войска, о которых идет речь, будут вовсе не саудовскими; иными словами, саудовцы обещали отправить войска других мусульманских стран, названия которых не уточнялись, и вдобавок эти воображаемые войска предполагалось отправить в Ирак при условии вывода оттуда равного по численности американского контингента.
Если же судить по делам, а не пустым заявлениям, саудовцы в действительности не пытались таким способом усугубить трудности американцев в Ираке, но и не особенно стремились им помогать. Баснословные доходы саудовцев от нефти могли бы наравне с кувейтскими послужить гарантией оказания весьма существенной помощи иракскому правительству как до, так и после выборов. Но во власти Эр-Рияда сделать еще больше. Все факты указывают на то, что из Саудовской Аравии в Ирак проникает больше добровольцев, чем откуда бы то ни было. Они воссоединяются с другими исламистами и совершают нападения, в результате которых гибнут многие иракцы и некоторое число американцев. Саудовская Аравия и Ирак имеют общую границу. Ее охраняют малочисленные и малоэнергичные патрульные отряды, изредка встречаются контрольно-пропускные посты, никакого воздушного наблюдения не ведется, тогда как все это могло бы быть в срочном порядке обеспечено. Саудовцы также могли бы приложить больше усилий, чтобы ограничить приток денег от саудовских сторонников джихада, и чаще пресекать распространение религиозных директив, санкционирующих убийство американцев в Ираке.
Однако остается фактом, что власти Саудовской Аравии ничего подобного не делают. А ведь в случае анархии в Ираке, он превратится в угрозу и без того хрупкой безопасности саудовского режима, и не в последнюю очередь вследствие того, что будет предоставлять противникам режима необходимые им базы и предлагать Ирану привлекательный плацдарм для экспансии. Поэтому и на данном направлении последовательно проведенные переговоры о способах вывода американских войск могли бы, пожалуй, открыть возможности для значительного улучшения ситуации.
Наконец, режим Сирии также может быть вовлечен в диалог, в котором США предусматривают два сценария. Первый – это хорошо подготовленный выход из боя, осуществляемый при ощутимой поддержке сил в самом Ираке и вне его, в результате которого страна остается с функционирующим правительством. Второй вариант – то же самое, но «под аккомпанемент» карательных мер против Сирии в случае попыток саботажа, что значительно упрощается, коль скоро американские силы уже не связаны Ираком. При всех своих антиамериканских выступлениях сирийское руководство вряд ли пойдет на конфронтацию, особенно когда от него требуется так мало: закрыть сирийско-иракскую границу для экстремистов и прекратить в Ираке деятельность группировки «Хезболла» (финансируемой Ираном, но санкционируемой Сирией).
Из всей соседей Ирака только Иордания действительно оказывала ему безоговорочную поддержку, при этом нисколько не поступаясь своими собственными интересами как суверенного государства.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ ВЫХОДА ИЗ БОЯ
Даже если переговоры, необходимость которых здесь отстаивается, не приведут к желаемым результатам (в том числе если они вообще окажутся не слишком плодотворными), завершение миссии в Ираке все-таки должно состояться, и не только для того, чтобы сдержать изначально данное обещание вывести войска. В обстановке крайне враждебного отношения мусульман к присутствию американских войск, прозванных с подачи местных проповедников «христианскими крестоносцами», их дальнейшая крупномасштабная дислокация в стране может только подорвать легитимность любого иракского правительства, поддерживаемого Соединенными Штатами. Поскольку Ирак больше напоминает Испанию 1808 года, чем Германию или Японию после 1945-го, любое демократическое правление, поддерживаемое США, неизбежно будет скорее видимостью, чем реальностью. Шансы на выживание демократии значительно повысятся, если панарабские националисты, исламисты и те, кто вмешивается в дела Ирака извне, будут нейтрализованы методами дипломатии и в результате выхода США из боевых действий. Если оставить там крупный военный гарнизон, это будет способствовать лишь сохранению чувства враждебности по отношению и к американцам, и к иракским демократам. После того как американские солдаты оставят иракские города и деревни, их небольшие контингенты могли бы еще некоторое время оставаться на отдаленных базах в пустыне в целях отражения полномасштабных военных атак против правительства, но даже это способно спровоцировать оппозицию, как это случилось в Саудовской Аравии.
Стратегия выхода из боевых действий потребует большого искусства при проведении параллельных переговоров. Но риск от принятия этой стратегии все-таки ниже по сравнению с альтернативой оккупации, продолжающейся неопределенное время, а получаемые нами преимущества могут оказаться неожиданными. Ирак, охваченный анархией, представляет собой намного большую опасность для тех, кто находится внутри страны или в соседних странах, чем для Соединенных Штатов. Пора снять с этого различия заговор молчания.
Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs №1 за 2005 год.
