Россия в глобальной политике

Владимир Путин наносит визит в Индию, долгожданный и важный. Фёдор Лукьянов побеседовал для «Международного обозрения» с Канвалом Сибалом – бывшим секретарем по международным делам и послом Индии в Москве в 2004-2007 годах. Публикуем полный текст интервью.

– Господин посол, в российско-индийских отношениях давно не было столько взаимных обид и подозрений. Встреча в верхах явно нужна, чтобы снять недопонимание.

– Да, очень важный визит. Тем более что в прошлом году встречи не было – впервые с 2000 года. Беседа с глазу на глаз очень важна. И я надеюсь на позитивные результаты, особенно в энергетической и оборонной сферах.

Одна из причин расхождения между Индией и Россией – наша связь с Соединёнными Штатами. Но в Москве должны понимать, что человеческие контакты между Индией и Америкой – очень тесные. США – важный партнёр в технологической и оборонной сфере, они могут предоставить нам то, чего не может дать Россия. Нас объединяет концепция Индо-Тихоокеанского региона, хотя мы не вполне одинаково её понимаем.

То, что нас беспокоит, – сближение России с Пакистаном, позитивное отношение к «Талибану»[1]. России хорошо известны наши проблемы с Пакистаном. И когда Россия участвует с ним в военных учениях, это вызывает вопросы. Как и российская открытость талибам. Ну и, конечно, тесное стратегическое сотрудничество с Китаем. Прежде был треугольник Россия – Китай – Индия. Сейчас ось Россия – Китай очень укрепилась. Ось Индия – Китай крайне неспокойная. А ось Россия – Индия ослабела.

Мы понимаем, почему Россия развивает тесные связи с Китаем. Но и Россия должна понимать, почему Индия связана с Соединёнными Штатами. Это не против России, у нас свои причины. Не забывайте, что отношения Индии с США – тоже непростые. Они грозят нам санкциями, например, за военно-техническое сотрудничество с Россией, критикуют по вопросам прав человека и гражданского общества. Но Индия руководствуется своими интересами, и в этом тоже.

– Вы упомянули Индо-Тихоокеанскую концепцию, а в России её считают проамериканской. Как это видит Индия?

– Подъём Китая – вызов и США, и тем более Индии как соседу. Агрессивность Китая растёт, мы это видим повсеместно в регионе, у Китая свой план позиционирования. Военно-морской флот Китая развивается феноменальными темпами, беспрецедентными. Впервые в истории одна держава в Азии претендует на то, чтобы доминировать и на суше, и на море. Безопасность Индийского и Тихого океана связаны друг с другом. И Россия нам тут не помощник – она проводит военно-морские учения с Китаем. То есть в индийском понимании Россия здесь – не независимая военно-морская сила. Для нас естественно развивать тесные морские связи с Соединёнными Штатами.

– А есть ограничения для сотрудничества с Америкой? Может ли Индия присоединиться к AUKUS, например, или другой военной группировке в регионе, чтобы встроиться в американскую стратегию против Китая?

– Индия не встраивается в американскую стратегию – она реализует свою. Америка – полезный партнёр, но вопрос о вступлении Индии в военный альянс не стоит. Мы должны полагаться на собственные возможности. США слишком связаны с Китаем экономически – не думаю, что они готовы на большие риски. А мы не можем рассчитывать только на американцев. И мы видели, что произошло в Афганистане. Американцы, по сути, отдали страну талибам и Пакистану. Так что нам нужна стратегическая автономия. Мы ведь и на Россию не можем положиться в том, что касается китайской угрозы в силу очевидных тесных связей России с Китаем. Россия фактически помогает Китаю стать сильнее и противостоять США.

– Если я вас правильно понял, вы считаете нынешнюю власть в Кабуле нелегитимной? И что же делать?

– Я не сказал, что «Талибан» нелегитимен. Но сам факт его власти – очень прискорбная и нежелательная реальность. Все согласны с тем, что афганская власть не должна потворствовать терроризму, «Талибан» должен уважать обязательства. И первое обязательство – создать инклюзивное правительство. Но сейчас мы не видим сигналов такого рода. Мы готовы оказать гуманитарную помощь, помочь в сохранении стабильности, но у нас очень большие опасения по поводу состояния Афганистана, намерений «Талибана» и стоящего за ним Пакистана.

– У нас высказывалась идея, в частности она содержалась в одном из Валдайских докладов, что Россия и Индия могли бы возглавить новое Движение неприсоединения как две страны, которым не нужно вмешиваться в американо-китайское противостояние. Может возродиться такая традиция в индийской политической культуре?

– Нет, в Индии мы говорим о стратегической автономии, а не о неприсоединении. В том, что касается сдерживания Китая, мы сотрудничаем с США. Но если речь идёт о внешнеполитическом балансе и наших отношениях с Россией, мы будем укреплять эти отношения. Неприсоединение означало бы, что Индии пришлось бы дистанцироваться от США, но Россия не дистанцировалась бы от Китая, потому что она не может этого сделать, пока ей не предоставляют никаких перспектив на Западе. Так что ничего не вышло бы.

– Ещё несколько лет назад много говорили о формате РИК (Россия  – Индия – Китай) как о способе укрепления региональной стабильности. Судя по вашим словам, сейчас на него не надо рассчитывать.

– РИК сыграл свою роль в период американского доминирования, когда нужно было демонстрировать, что есть в мире и другие взгляды. Но Россия на определённом этапе осознала, что формат не вполне функционален из-за противоречий Индии и Китая. Он расширился до БРИКС. РИК выжил, потому что его исчезновение бросило бы тень на БРИКС. РИК не помогает на двустороннем уровне, но как международный феномен его стоит сохранять.

– А БРИКС?

– БРИКС полезнее, чем РИК, хотя там страны разного калибра. Но встречи БРИКС покрывают широкий спектр тем. И позитивный аспект – там очень много бюрократических контактов разного уровня, самые разные обсуждения. Состоялось больше 120 встреч. И это хорошо для решения проблем, с которыми мы сталкиваемся.