Россия в глобальной политике

Проект СВОП «Управление международным кризисом в условиях глобальной неопределённости»

Введение. Кризисная коммуникация «на удалёнке»

В рамках проекта «Управление международным кризисом в условиях глобальной неопределённости» организаторы подготовили и провели политическую игру «Международный кризис-менеджмент: частная инициатива». В игре приняли участие молодые представители политического и административного истеблишмента, СМИ, экспертного сообщества России и стран Евразии.

Ограничения, связанные с эпидемией коронавируса, вынудили провести мероприятие в гибридном формате: примерно половина участников присутствовали на игре физически, а другая половина – в режиме видеоконференции. Подготовка к игре (фактически игра началась за десять дней до объявленной даты, когда участникам были разосланы сценарий и задание, а также открыт доступ на сайт игры с необходимой информацией), помимо знакомства со сценарием, подразумевала активное общение внутри команд. Оперативная информация на сайте регулярно пополнялась – так моделировалась динамика развития сымитированного в рамках игры кризиса.

В основу сценария был положен гипотетический, но реалистичный конфликт. Трагическое сочетание обстоятельств как природного, так и антропогенного происхождения порождает социально-политический кризис, который развивается в воображаемом государстве Евразии и на прилегающих территориях. Сочетание крайне неблагоприятных погодных условий, локальных природных катаклизмов и безответственного государственного управления создало опасную ситуацию, угрожающую перерасти в масштабную гуманитарную катастрофу.

Участники, организованные в команды, начали обсуждение проблемы за несколько дней до начала игры, сформировав, согласно полученному заданию, командные чаты. Коронавирусные ограничения, разумеется, осложнили коммуникации между всеми участниками игры, однако сам факт таких ограничений дал возможность организаторам смоделировать текущие особенности международного общения. Кроме того, дополнительный психологический момент отстранённости от обсуждаемой проблемы, возникающей при дистанционном общении, соответствовал «физическим» международным реалиям (географически Мировой банк находится на наибольшем удалении от региона, где разворачивается кризис, так что удалённое участие европейской команды в обсуждаемой проблеме нивелировало возможную «геополитическую эмпатию»[1] европейцев).

В ходе игры участники проекта, объединённые в команды, отрабатывали политические взаимодействия в рамках сценария смоделированной кризисной ситуации в условно-реальной «третьей» стране (См. Приложение II: «Общий сценарий игры»). Развитие кризиса по сценарию могло затронуть интересы как государств (включая те, которые представляли участники), так и надгосударственных институтов (в том числе те, которые по сценарию представляли участники).

Возможное решение кризиса предлагалось участникам ещё до начала игры в виде развёрнутых тезисов антикризисной дорожной карты (См. Приложение III: Тезисный план спасения), разработанной амбициозной неправительственной организацией (НПО) International Relief Network Initiative (IRNI). Участники должны были оценить дорожную карту и внести свой вклад в её реализацию (или предложить и альтернативу, если они сочтут предложенную дорожную карту неосуществимой).

После выработки своего отношения к проекту НПО и разработки своих вариантов разрешения кризиса команды представляли их в совместном обсуждении в режиме международной онлайн-конференции. Выступая по очереди, команды, начиная с IRNI, представляли свои варианты решения. Далее выступавшим приходилось отвечать как на вопросы представителей других команд, так и на критические замечания (разной степени провокационности) представителей различных стран и организаций (моделировались организаторами). На завершающей заседании конференции команды могли внести коррективы в свои планы, предложить коллективное консенсусное решение или констатировать невозможность его выработки.

Через месяц после игры организаторы провели ZOOM-дискуссию с видными экспертами-международниками, в ходе которой обсудили проблемы, обозначившиеся по итогам игры.

Современные кризисы. Эрозия солидарности

Современная турбулентная и непредсказуемая международная обстановка стала питательной средой для возникновения и эскалации региональных конфликтов. В ближайшие десять-пятнадцать лет дальнейшее обострение этих проблем представляется более вероятным, чем их сглаживание. Двойственное сочетание глобальной гиперсвязности и нарастания регионализации создаёт структурные противоречия. Они затрудняют урегулирование кризисов, которые затрагивают интересы разновеликих (и типологически разных) международных акторов. Тем более что издержки на «поддержание порядка» растут, что подталкивает даже прежних гегемонов к сворачиванию былого политического дирижизма (идея Байдена о том, что «Америка вернулась», совершенно не означает готовности взвалить на себя обязательства, которые имели место на пике американского лидерства).

Ещё в недавнем прошлом локальные противоречия нередко являлись частью более широкого соперничества, столкновения интересов великих держав. Большинство прежних конфликтов можно было с высокой степенью надёжности объяснять прямой конкуренцией за материальные и нематериальные ресурсы. Однако регионализация международной повестки вкупе с ростом количества самых разнообразных (в том числе негосударственных) акторов в обстановке коммуникационной «перегрузки» и снижения достоверности информации серьёзно затрудняет саму оценку природы конфликтов, не говоря уже о поиске путей их разрешения. Вслед за международниками-практиками на эту проблему обратили внимание и теоретики, отмечая обостряющийся дефицит адекватных моделей, которые объясняли бы текущие изменения в международных отношениях[2].

Но хуже всего, что сегодня такие конфликты могут оказаться вне зоны внимания международного сообщества в целом и его отдельных представителей в частности. Крупные страны, даже самые влиятельные, всё больше становятся интровертами (или готовятся к новому раунду холодной войны – противостоянию США, Китая и, вероятно, России). Международные акторы переключают внимание на внутренние проблемы, количество которых, скорее всего, также будет расти.

Идея национальной устойчивости становится главной прерогативой политического руководства самых разных стран, вызывая приступы параноидальной секьюритизации. Кризис доверия, на котором и основана международная солидарность, очевиден. Международные институты, включая ООН, всё чаще становятся (или воспринимаются) лишь паллиативом. В этих условиях тем, кто вовлечён в локальные конфликты и региональные проблемы, даже самые острые и тяжёлые, трудно всерьёз рассчитывать на помощь со стороны. Крупные державы и институты останутся в роли сторонних наблюдателей.

С другой стороны, в мире, который по-прежнему тесно взаимосвязан и взаимозависим, конфликты могут распространиться на соседние страны, соседние регионы и зоны глобальных интересов, и тогда крупным державам, конечно, придётся как-то реагировать.

Важным ограничителем такой реакции (помимо традиционных внешних ограничителей, связанных с выраженными интересами третьих стран, которые в случае нашего сценария практически не работают) становится растущий на международной арене скепсис по отношению к прямому интервенционизму – вне зависимости от того, насколько благими побуждениями тот вызван. Способность государств и международных организаций к эффективному кризисному управлению в проблемных странах и даже на проблемных территориях вызывает всё более серьёзные сомнения[3].

Сценарий. Суть проблемы, участники и инструментарий урегулирования

Чтобы акцентировать внимание на этом факте, организаторы придумали территорию, которая абсолютно никому не интересна. Там нет природных ресурсов, инфраструктуры и транспортных коридоров, поэтому никто не хочет распространять на неё своё влияние. При этом государственное образование, в состав которого входит территория, само испытывает жестокий кризис легитимности.

В то же время усугубляется и гуманитарная катастрофа – эсиды, малый народ, проживающий там, находятся на грани вымирания из-за эпидемии и засухи. И крупные державы, и человечество в целом ощущают дискомфорт, просто наблюдая за ситуацией. Но никто не хочет вмешиваться. В том числе и вследствие дефицита доверия – даже в отсутствие конкретного интереса крупного международного актора на данной территории ведущие участники международных отношений опасаются возможности сговора других участников. Поэтому организаторы придумали глобальную НПО, которая предлагает от лица конкретных стран услуги по урегулированию конфликтов вне каких-либо международных рамок или систем, действующих в соответствии с международным правом. Она и выносит на обсуждение план спасения малого народа, терпящего бедствие.

Ключевая особенность плана – он реализуется вне мандата существующих международных организаций, включая ООН, исключительно на добровольных началах. Такая повестка, однако, приходит в противоречие с традиционным представлением о роли государств и устоявшихся межгосударственных институтов в системе международных отношений – главный протагонист игры выступает их очевидным конкурентом. Организаторы предполагали, что участие в обсуждении проекта команд, представляющих государства, будет непродуктивным (в силу заявленного в сценарии отсутствия явного интереса к кризисной территории), поэтому команды представляли различные экспертные или межгосударственные организации, обладающие, тем не менее, достаточным авторитетом и возможностями для активного участия в имплементации предложенного на обсуждение проекта.

Специфика сценария заключалась в сочетании эндемичности и многофакторности кризиса. Кроме того, его развитие грозило вовлечь сопредельные государства, а масштаб проблемы исключал возможность решить её своими силами. По сценарию сопредельные государства единодушно поддержали предложение НПО, направленное в целом именно на «глобальных игроков».

Локальные гуманитарные кризисы порождают угрозы нескольких типов: терроризма, болезней (например, Эболы), а в будущем – массовой миграции. Сочетание подобных угроз обладает огромным взрывоопасным потенциалом. А информационная перенасыщенность медийного пространства вкупе с разнообразным арсеналом информационных манипуляций даёт возможность как драматически преувеличивать текущую и перспективную опасность подобных конфликтов, так и преуменьшать их. Поверхностное или искажённое восприятие ситуации и дефицит времени может провоцировать необдуманные и откровенно деструктивные решения. Однако понимание этой опасности порождает другую – нерешительность и склонность дистанцироваться от проблем, которые напрямую не затрагивают страны и институты.

При определённой «искусственности» смоделированной организаторами ситуации схожие проблемы можно уже сегодня наблюдать в Науру, Мексике, Ливане, Эритрее.

В игре были представлены следующие команды (см. Приложение I: «Ведущие и участники»): вымышленная НПО “International Rescue Network Initiative” (IRNI) (российский филиал), составленная из российских участников; российская межведомственная экспертная группа (российские участники), The World Bank (европейские участники), IISS Asia Security Summit: The Shangri-La Dialogue (смешанный российско-евразийский состав).

Если задача команды IRNI сводилась к тому, чтобы попытаться обеспечить максимально возможную поддержку, то остальные команды должны были определить своё отношение к кризису, к предложению НПО (принять или не принимать, и если принимать, то в каких пределах), а также выработать линию поведения. И они не должны были допускать, чтобы гуманитарно-спасательный дискурс полностью перешёл под контроль других команд (институтов).

Взяв за основу предложенную организаторами дорожную карту, команда IRNI-Rus детализировала и оформила её в виде подробной презентации. Ключевой элемент плана предусматривал (наряду с попытками, фактически обречёнными на провал с самого начала, всё же наладить жизнь и устойчивое развитие на территории традиционного проживания эсидов) поэтапное добровольное расселение их представителей (после имплементации неотложных мер по борьбе с голодом и вирусом) с территории, на которой разворачивается катастрофа, на территории сопредельных государств, обеспечив в местах нового расселения сохранение и воспроизводство их социально-экономического уклада. Стратегически же предполагалось провести широкомасштабную кампанию с элементами углубленного социального инжиниринга, направленного на постепенную модификацию образа жизни эсидов, который делает их уязвимыми к угрозам.

Организаторы намеренно предложили подобную «прогрессистскую» идею, поскольку в ней изначально заложены довольно серьёзные коллизии. Но команда была готова аргументировать необходимость подобного вмешательства в образ жизни полуторамиллионной общины и сумела представить её менее радикальной, модифицировав изначальные тезисы. Так, в развёрнутой программе команда настойчиво приглашала к сотрудничеству ООН, делала специальный акцент на сохранении и развитии традиционной территории пребывания. Кроме того, в плане особое внимание было уделено необходимости обеспечить широкую низовую волонтёрскую поддержку проекту – от финансирования (за счёт краудфандинга) до физического участия, что делало его в потенциале фактически всемирным.

Тем не менее проект НПО вызвал явный скепсис у всех остальных команд. Признавая остроту проблемы, участники критиковали предлагаемый проект по следующим направлениям:

• Излишняя драматизация (голод и эпидемии – достаточно распространённые проблемы, и человечество уже наработало определённый набор мер для помощи пострадавшим).
• Структурный авантюризм (предлагаемые меры угрожают суверенитету затронутого кризисом государства и сопредельных стран).
• Прямой «этнокультурный» интервенционизм (попытка изменить сложившийся уклад и обычай, не несущие per se угрозы окружающим).
• Социально-политический авантюризм (эксклюзивная помощь отдельному этносу – сегрегация – может вызвать раздражение у других этносов; этносы, проживающие на территориях предлагаемого переселения эсидов, могут не принять беженцев).
• Завышенная стоимость проекта.
• Подвергалась сомнению и способность НПО как таковой справиться с задачей координатора подобной масштабной операции.

Общая оценка подходов участников к разрешению гуманитарного кризиса

В процессе обсуждения плана НПО и альтернативных антикризисных мер, предложенных другими командами, участники свободно обменивались мнениями как по актуальной проблеме, так и по более широким темам. С учётом проходившего до игры обсуждения внутри команд, можно выделить следующие подходы к восприятию, оценке и разрешению гуманитарного кризиса:

1)         Превалирование прагматичного подхода над общегуманитарным.

2)         Подход скорее в духе “not lose”, чем “win-win”[4].

3)         Соблюдение суверенитета государства, на территории которого разворачивается кризис, априори важнее любой иной задачи (в этом сошлись все три команды).

4)         Акцент на легализме: антикризисные меры должны приниматься в строгом соответствии с действующим международным законодательством.

5)         Инструментализация моральных соображений (одна из претензий к плану состоит в том, что тот предполагает сегрегацию и ущемление прав других народов региона, не затронутых кризисом); иными словами, позитивизм и «прогрессивизм» опровергаются соображениями морально-этического толка.

6)         Умеренная идеологизация проблемы (план НПО был охарактеризован командой “The Shangri-La Dialogue” как «неоколониальный» и «неоимпериалистский»).

7)         Нотки цинизма (во внутрикомандном обсуждении).

8)         Универсализация проблемы без предложения конкретных мер её решения (декларирование принципа равноправия всех народов и автоматическое распространение на них статуса терпящих бедствие).

9)         В то же время обращает на себя внимание попытка выйти за рамки этого регионального кризиса и привлечь международное внимание к подобным кризисным ситуациям в других регионах.

10)       Желание переложить бремя ответственности на существующие организации и структуры – авторитет ООН (особенно СБ ООН) по-прежнему достаточно высок.

11)       Дискурсивный характер поднятой проблемы – от обсуждения конкретных мер и действий в финале конференции участники перешли к обсуждению принципов и закономерностей взаимодействия различных акторов международных отношений.

Участники скорее готовы аргументировать неисполнимость предложенного НПО плана и анализировать его слабые места, чем предлагать конкретные альтернативы, ограничиваясь декларациями общего характера (эти декларации верны и продуманны сами по себе, однако апелляция к ним скорее ведёт к консервации, чем к решению проблемы).

Часть аргументов при этом сводится к тому, что предлагаемые меры противоречат международному праву и сложившимся практикам (притом, что все участники отдают себе отчёт как в том, что сложившиеся практики всё менее эффективны, а международное право регламентирует далеко не все возможные варианты международных отношений). Предложений о пересмотре международно-правовых норм, что позволило бы реализовать предложенные меры, не прозвучало.

Поначалу некоторые участники (в частности, команда “The Shangri-La Dialogue”) демонстрировали признаки «геополитической эмпатии». Но достаточно быстро она сменилась на поиск выгод, которые страны форума могли бы извлечь из сложившейся ситуации. В этом контексте отдельный интерес представляет особое мнение участника команды “The Shangri-La Dialogue” Артёма Лукина, которое он позже оформил в отдельное эссе. Он сосредоточился на прагматичных выгодах, которые могла бы получить Россия, поддержав проект IRNI.

Инициатива привлечения частных гуманитарных организаций была воспринята с неприкрытым подозрением (особенно российскими участниками). Подозрения варьировались в довольно широких пределах: от «Запад использует ситуацию, чтобы проникнуть в сферу жизненно важных интересов России с помощью политических НПО под предлогом спасения умирающих людей» (цитата) до «частная гуманитарная организация или те, кто за ней стоит, имеют скрытые эгоистичные интересы в зоне конфликта» (по условиям игры экономический потенциал региона близок к нулю).

Участники продемонстрировали неготовность всерьёз рассматривать перспективы международного сотрудничества с «неконвенциональной» НПО (по условиям игры IRNI – идеальная grassroot initiative, она демонстративно не ведёт дела ни с государствами, ни с «международной бюрократией» типа ООН, хотя, презентуя свой проект даже IRNI акцентированно привлекала ООН к антикризисным мерам). Подобный независимый активизм вызывает даже большие подозрения, чем политическая активность государств. Силовой потенциал НПО (по сценарию игры она поддерживает рабочие связи с различными ЧВК) лишь усугубляет подозрения.

В целом участники игры скорее готовы к «сдерживанию конфликтов без прямого вмешательства» – впрочем, концептуализировать эту идею детально они в ходе обсуждения игры не смогли. Вопрос практической реализация такого подхода остаётся открытым (хотя во время послеигровой дискуссии Сергей Караганов приводил в пример такой стратегии действия России в Карабахе).

Особенности антикризисной международной «гибридной» коммуникации

Сочетание удалённого и «живого» форматов стало серьёзным испытанием для участников мероприятия. Порой им было непросто синхронизироваться даже физически (география их проживания – от Индии до Канады). На это наложилась определённая психологическая усталость от бесчисленных онлайн-конференций. Поэтому далеко не всем и не всегда удавалось найти в себе силы для полноценного вовлечения в процесс. Однако возможность подготовиться к игре заранее благотворно сказалась на процессе и обсуждении. Команды сумели сформировать последовательные и аргументированные позиции, активно вели дискуссию. Помогло присутствие тех, кто уже принимал участие в подобных мероприятиях.

Некоторые с удовольствием пробовали новые для себя роли (памятуя опыт прошлой игры, организаторы распределили участников по командам так, чтобы тем не приходилось полагаться на наработанные ими в рамках реальных организаций модели и шаблоны).

Главные политические итоги и подходы к антикризисному управлению

• Все участники отметили важность глубокого изучения региональной политэкономической и социальной обстановки.
• Команды (кроме протагониста) не готовы принимать на себя политическую ответственность и инициативу.
• Недоверие к «несистемной» НПО даже выше, чем недоверие к государствам и международным институтам.
• Альтернативные предложения либо исключают НПО из круга ответственных за разрешение кризиса, либо сводят её задачу к коммуникативной или тактически координационной.
• Команды активно и очень профессионально проанализировали и систематизировали ограничители для международного негосударственного политического и гуманитарного активизма: прагматичные (адекватность оценки стоимости проекта); легалистские (проблема нарушения вестфальского суверенитета вовлечённых в кризис государств); социально-гуманитарные (действия в интересах исключительно одной народности могут вызвать неприятие у других) и даже морально-этические (потенциальное ограничение права выбора национальной идентичности).
• (Внешне)политическое взаимодействие рассматривается почти исключительно на общегосударственном уровне с официальными властями.
• Дискурсивный характер многих проблем, отмеченных во время моделирования, важнее (по крайней мере, отчасти), чем решение конкретной задачи по спасению реальных людей.
• Понимание серьёзности проблемы не препятствовало поиску потенциальных выгод для своей организации (страны/стран, входящей/входящих в организацию).
• Секьюритизационный дискурс возникает (хотя и остаётся маргинальным) даже в ситуации, когда очевидных враждебных интересов конкурирующих держав в регионе не просматривается.
• Гуманитарные проекты, по всей видимости, не считаются стратегическим важными инструментами для обеспечения лидерства в Евразии.
• К евразийским институтам команды не апеллировали вовсе.

Подтвердились выводы, сделанные нами по итогам аналогичного прошлогоднего проекта:

• Залогом успешных действий (а в кризисном режиме – в особенности) остаются межгосударственные договорённости и взаимодействия. В острой ситуации возникает устойчивое желание делегировать ответственность за принятие решений традиционным межгосударственным организациям.
• Российские услуги как провайдера безопасности в Евразии пользуются не столь очевидным спросом, как принято считать в российской экспертной среде. В случае необходимости силового вмешательства (миротворческой операции) страны Евразии склонны скорее обращаться к мировому сообществу (авторитет ООН сомнению не подвергается).

В Евразии нет института, уполномоченного решать подобные кризисы. Россия же, похоже, больше озабочена выявлением политических угроз для своей стабильности, чем поиском возможностей для «экспорта безопасности».

Заключение

Дискуссии в ходе игры выявили глубокое недоверие между участниками, низкий уровень готовности к международному сотрудничеству (как институциональному, так и межгосударственному), которое не укладывается в существующие нормы и практики (нежелание выходить за традиционные рамки стало императивом), открытое стремление избежать любой ответственности. Инициатива привлечения частных гуманитарных организаций воспринята с неприкрытым подозрением. Нормативно-правовой дискурс вместе с секьюритизационным отодвигал на задний план соображения гуманитарного характера.

Несмотря на проактивную позицию, убедительную презентацию и мощные аргументы, команда частной гуманитарной организации не смогла добиться одобрения своего плана. В результате участники решили передать урегулирование проблемы в руки ООН. Участники продемонстрировали нежелание всерьёз рассматривать перспективы международного сотрудничества с нетрадиционной НПО (которая, по условиям игры, является идеальной низовой инициативой, не имеющей связей с государствами или «международной бюрократией», в том числе с ООН). Такой независимый активизм выглядит ещё более подозрительно, чем политическая активность государств.

В принципе, результаты подтверждают нынешние настроения в мире – кризис доверия, нежелание даже попытаться понять другого, стремление доминировать хотя бы в дискурсивном поле (если военная или экономическая гегемония не считаются первоочередной задачей) и в то же время – готовность «выталкивать» разрешение кризисов в существующие структуры и механизмы международного сотрудничества (несмотря на чёткое понимание их изначального несовершенства, нынешней деградации и практически гарантированного отсутствия результатов) или в руки очевидно некомпетентных политических режимов, подчёркивая, что это «внутреннее дело государств». Иными словами, идея гуманитарного политического вмешательства не очень популярна даже среди европейцев.

По всей видимости, идея сдерживания региональных конфликтов без прямого вмешательства в них в той или иной итерации будет набирать популярность.

Судя по развитию международных событий, идея сдерживания региональных конфликтов без прямого вмешательства в них будет постепенно всё более востребована — даже если это и будет ставить под удар сложившиеся представления о теории и практике глобального управления. Практическое подтверждение или опровержение этой гипотезы мы, возможно, будем наблюдать в самом ближайшем будущем на примере Афганистана. Это наиболее яркий случай провала всех мыслимых попыток участвовать во внутренних проблемах страны извне.

Однако не исключено, что подобное самоустранение государств, претендующих на участие в глобальном управлении, от территорий геополитической неопределенности чревато накоплением угроз до критического объема. Неизбежный при таком подходе рост числа изолированных или «находящихся на санации» регионов вкупе с доступностью трансграничных коммуникационных технологий может привести к формированию «интернационала изгоев». А это выведет угрозу миропорядку на совершенно новый уровень.

Приложение I. Ведущие и участники

Организаторы игры:

Главный эксперт и мастер-координатор игры: Фёдор Лукьянов.

Игротехники-координаторы: Александр Белкин, Наталия Заблоцките, Евгения Прокопчук, Александр Соловьёв.

Команды:

IRNI-Rus

Координатор: Наталия Заблоцките

1. АХМЕТКАРИМОВ Булат Гумарбаевич, доцент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии Высшей школы международных отношений и востоковедения Института международных отношений Казанского (Приволжского) федерального университета
2. ВОЛКОВ Сергей Юрьевич, доцент кафедры мировой дипломатии и международного права ИМОМИ ННГУ (г. Нижний-Новгород)
3. КОНЬКОВ Александр Евгеньевич, директор Международного аналитического центра “Rethinking Russia”, доцент кафедры политического анализа МГУ имени М.В.Ломоносова
4. ФАБРИЧНИКОВ Илья Сергеевич, директор и владелец коммуникационного агентства SPRQL
5. ТЕЛИН Кирилл Олегович, научный сотрудник кафедры государственной политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова
6. НОХРИН Иван Михайлович, доцент кафедры политических наук и международных отношений историко-филологического факультета Челябинского государственного университета

Российская межведомственная экспертная группа

Координатор: Александр Белкин

1. АЛЕКСАНДРИН Олег Сергеевич, директор департамента внешнеэкономического и гуманитарного сотрудничества Министерства международных и внешнеэкономических связей Свердловской области (г. Екатеринбург)
2. КОРЕНЕВ Евгений Сергеевич, доцент кафедры международных отношений и внешней политики России Института истории и международных отношений Саратовского национального исследовательского университета им. Н.Г. Чернышевского
3. НОСОВИЧ Александр Александрович, аналитик Центра общественно-политических исследований «Русская Балтика» (Калининград), автор книг «Задворки Европы. Почему умирает Прибалтика», «История упадка. Почему у Прибалтики не получилось», «Почему Беларусь не Прибалтика»
4. ПОМОЗОВА Наталья Борисовна, заместитель руководителя Департамента международных связей ЦИК партии «Единая Россия»
5. ФРОЛОВ Андрей Львович, эксперт Российского совета по международным делам

The World Bank

Координатор: Евгения Прокопчук

1. ВИШНЕВСКИ Якуб (Jakub Wiśniewski), вице-президент GLOBSEC (Словакия)
2. ГАНЕВА Анна (Anna Ganeva), исполнительный директор Центра либеральных стратегий (София, Болгария)
3. ГРЕССЕЛЬ Густав (Gustav Gressel), старший научный сотрудник программы по Большой Европе Европейского совета по международным отношениям (ECFR)
4. ЛЕНХАРДТ Кристина-Мария (Christina-Maria Lenhardt), заместитель европейского корреспондента, Общая внешняя политика и политика безопасности (CFSP), Федеральное министерство европейских и международных дел (Австрия)
5. ПАЙКИН Захари (Zachary Paikin), исследователь внешней политики ЕС в Центре исследований европейской политики (CEPS) в Брюсселе
6. де ПЕДРО Николáс (Nicolás de Pedro), старший научный сотрудник Института государственного управления (The Institute for Statecraft, Великобритания)
7. ТОРРЕБЛАНКА Хозе Игнасио (José Ignacio Torreblanca), старший научный сотрудник и глава мадридского отделения Европейского совета по международным делам (Испания)
8. ФАТИБЬЕН Дениэль (Daniele Fattibene), научный сотрудник Института международных отношений IAI (Италия)

IISS Asia Security Summit: The Shangri-La Dialogue

Координатор: Александр Соловьёв

1. Ли Хансоль (Han-Sol Lee), аспирантка кафедры маркетинга экономики факультета Российского университета дружбы народов (Республика Корея)
2. ЖИЕНБАЕВ Мирас, стажёр-исследователь Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Казахстан)
3. КУПРИЯНОВ Алексей Владимирович, научный сотрудник сектора международных организаций и глобального политического регулирования Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН
4. ЛУКИН Артём Леонидович, доцент кафедры международных отношений Дальневосточного государственного университета (г. Владивосток)
5. КАПУР Ниведита (Nivedita Kapoor), младший научный сотрудник программы стратегических исследований Исследовательского фонда Observer (Нью-Дели, Индия)
6. ЮСЕФ Рехам (Rehames Yousef), репетитор арабского языка, член Союза сирийских журналистов

Приложение II. Общий сценарий игры

Преамбула

Not-so-distant future

В разгар очередной метарегиональной вспышки ротавируса, затронувшей несколько десятков стран Евразии в непосредственной близости от России, Турции, Ирана, Индии (в этих и других странах также обнаружены единичные случаи нового штамма), поступают данные о полномасштабной гуманитарной катастрофе, локализованной в одном из крупных регионов вымышленного государства Калиман. Этот регион населён уникальной народностью – эсидами.

Распространение нового штамма коронавируса критически препятствует физическим передвижениям действующих лиц игры (во многих странах введён жёсткий карантин), поэтому вся коммуникация организована международной НПО International Relief Network Initiative (активный «организаторский» участник игры, главный протагонист игры) в формате ZOOM-конференции.

Главный протагонист: International Relief Network Initiative (IRNI) – общая информация

О проблеме эсидов медиа активно заговорили с подачи международной НПО International Relief Network Initiative – организации, начавшей играть активную роль на международной арене относительно недавно (лет десять назад). Изначально IRNI (лет пятнадцать назад) – сетевая инициатива активистов-волонтёров, которые связывались с единомышленниками по всему земному шару, сотрудничая в рамках «теории малых дел» (проекты по благоустройству, поиск пропавших людей и животных и тому подобные). Сеть быстро разрослась до всемирных масштабов, заручившись поддержкой нескольких миллиардеров-филантропов-визионеров (в основном из сфер ИТ-технологий, финтеха и игровой индустрии; в числе её «доноров» – Илон Маск, Билл Гейтс, Джек Ма, Ага-хан и другие). IRNI выступает в качестве альтернативы как государственным, так и надгосударственным институтам (ООН в частности). Упрекая государства в хищничестве и эгоизме, а международные институты – в косности и безынициативности, её создатели предлагают новый формат общественной инициативы, нацеленной на оказание гуманитарной и иной помощи странам и народам, оказавшимся в чрезвычайной ситуации.

За эти десять лет IRNI сумела наработать авторитет в этой области, успешно реализовав несколько локальных проектов разных типов от борьбы с голодом и болезнями до освобождения заложников, принуждения к миру экстремистских группировок, переговоров с сомалийскими пиратами и инфраструктурно-экологических проектов. IRNI широко использует «низовой» фандрайзинг, волонтёров и прочие возможности общественных движений; проекты для реализации выбираются путём интернет-голосования – так определяется их актуальность. Координаторы IRNI легко выходят на контакт с местными активистами и неформальными объединениями (от гуманитарных и медицинских организаций, до ассоциаций ветеранов и «диких гусей»), полагаясь на местные возможности для решения своих задач. Находится в рабочих отношениях с «Врачами без границ», Международным комитетом Красного креста, остатками «Белых касок», независимыми журналистскими объединениями и так далее.

Отношения с правительствами ведущих стран неровные – по некоторым вопросам они взаимодействуют, иногда правительства открыто обвиняют IRNI во вмешательстве во внутренние дела в интересах третьих стран. Случаев прямого столкновения подразделений IRNI с госструктурами пока не зафиксировано, но было такое, что ситуация оказывалась на грани.

Мандата ООН IRNI не имеет и никогда не запрашивала, но ООН активно ей не противодействует. И хотя на заседаниях комитетов ООН и СБ ООН уже несколько лет звучит обеспокоенность «самоуправством безответственных авантюристов», идея принять какую-то резолюцию по поводу деятельности IRNI пока не материализовалась ни во что конкретное.

В связи с бедственным положением эсидов IRNI объявляет о необходимости их спасения и предлагает себя в качестве спасателя, обещая в самое ближайшее время обнародовать «комплексную программу спасения и развития народа эсидов», предусматривающую в том или ином виде вовлечение стран и организаций, которые представляют игроки, но под эгидой IRNI. IRNI предлагает заинтересованным сторонам согласовать эту программу на импровизированной международной конференции. Поскольку IRNI – подчёркнуто сетевая структура, формат конференции – максимально цифровой (иной формат в условиях антивирусных ограничений всё равно нереализуем).

Исторические, политэкономические, этносоциальные и религиозные обстоятельства

Эсиды – этнически родственная курдам (впрочем, некоторые этнографы это оспаривают) народность, компактно проживающая на территории вилайета Эден. Общая численность (оценочная) – 1,5 млн человек. Точную перепись эсидов провести не представляется возможным по причинам, обозначенным ниже.

Эсиды живут традиционным укладом, который не сильно отличается от общинного (приблизительный аналог – амиши XIX века). Крупных городов нет. Центр вилайета – небольшой городок, где находится едва ли не единственный в регионе узел современной связи, почта, больница. Эсиды в силу религиозных запретов (исповедуют экзотическое гностическое учение, которое известный японский антрополог Синъити Кагава, давно изучающий эту народность, возводит к раннему христианству и манихейству), отвергают современные технологии (максимум – дизельный двигатель), с подозрением относятся к электричеству. За исключением некоторого количества контрабандных транзисторных приёмников, распространённых среди молодёжи, не приемлют современных средств связи и коммуникации. На территории вилайета Эден не действует мобильная связь – кроме спутниковой (да и та с перебоями).

Экономика – сельское хозяйство (в основном на животной тяге) и малая механизация (мастерские). Общинное сельское хозяйство – зерновые культуры, садоводство (террасное в силу рельефа), животноводство. Надёжные, но устаревшие методы хозяйствования долгое время позволяли поддерживать народность почти на полном самообеспечении, но постепенное засоление почв вкупе с пятилетним периодом аномальной суши привело к истощению почв и образованию солончаков. Происходящее было воспринято как наказание за проникновение в общину «нечистых» технологий извне и отпадение от канона. По эпизодическим сведениям, население вилайета находится на грани голода; поступают также отрывочные сообщения о том, что на территорию проник новый штамм ротавируса.

Административно вилайет Эден является частью государства Калиман (достаточно бедной, в основном мусульманской страны). Калиман (номинальная демократия с элементами исламской теократии) сам испытывает острейшие проблемы социально-экономического характера, а после недавнего жестокого кризиса, связанного с неудачным транзитом власти (де-факто пожизненный правитель Калимана скоропостижно скончался, не успев назначить преемника) в стране развернулась борьба кланов за «престол». В этой ситуации Калиману не до проблем эсидов, которые и так были не слишком интересны центру, последние пару десятков лет осуществляя фактическое автономное самоуправление.

Полезных ископаемых на территории вилайета Эден не обнаружено. Транспортно-инфраструктурный потенциал – очень низкий в силу как сложного холмистого рельефа, так и периферийности (через эту территорию не проложен ни один серьёзный транзитный поток; «ветки» «Пояса и пути» проходят либо севернее, либо южнее Эдена). Энергетический потенциал района – низкий (для гидроэнергетики шансов нет: крупных рек нет, перепад высот небольшой; угля практически нет, нефти нет).

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Двадцать – двадцать пять лет назад на территории Эдена группа этнографов, с трудом туда пробравшаяся, обнаружила древние захоронения. После многолетних уговоров эсиды допустили к себе международную (египетско-французско-болгарскую) экспедицию во главе с профессором Каирского и Эксетерского университетов Хосни эль-Хаммассом. Лет десять назад эль-Хаммасс объявил о сенсационных открытиях, сравнимых по значимости с обнаружением кумранских тексов. Он анонсировал, что результаты экспедиции перевернут взгляд на историю Египта и раннего христианства. Эль-Хаммасс утверждает, что обнаружил руины поселения, где осело «настоящее 13-е колено израилево», и, таким образом, окончился Исход. Лет пять библеисты и историки активно обсуждали тему, но потом интерес к ней постепенно сошёл на нет. Эль-Хаммассу удалось внести территорию раскопок в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Последние пять лет ходят упорные слухи, что различные акторы (США, Китай, европейцы, некий азиатский консорциум с центром в Сингапуре) независимо друг от друга разрабатывают план по аренде территории Эдена на 99 лет с тем, чтобы превратить её в:

а)         полигон для захоронения ядерных отходов;

б)         сельскохозяйственный полигон для выращивания особых, недавно выведенных генно-модифицированных пород риса, устойчивых к неблагоприятной среде (Китай);

в)         огромную биолабораторию для экспериментов с генетически измененными растениями и животными (Китай);

г)         изолятор для носителей нового штамма вируса (Китай);

д)         концентрационный лагерь для «нежелательных элементов» (США рассчитывает ссылать туда неисправимых трампистов/нелегальных иммигрантов на перевоспитание – аналог Гуантанамо для «внутренних террористов»);

е)         мегаплантацию редкого медицинского корешка (Азиатский консорциум GenFund), для чего имеющееся там население просто избыточно;

ж)        мегаплантацию для разведения медицинской конопли (Европейский экоконсорциум — The European Consortium for Organic plant breeding (ECO-PB)), а для этого как раз нужны рабочие руки.

Власти Калимана не подтверждают эти слухи, но и не опровергают их.

Злые языки поговаривают, что IRNI собирается просто выселить эсидов с территории Эдена, распределить их по лагерям беженцев в сопредельных странах, а Эден превратить в гигантскую «ветряково-солнечную» ферму-лабораторию по производству электроэнергии. Теоретически это возможно, хотя очень сложно из-за неблагоприятного рельефа, капризной розы ветров и ненадёжной инсоляции, но смысл проекта как раз в том, чтобы доказать, что зелёная энергетика применима даже в самых, казалось бы, неблагоприятных для неё местах. Последний проект, по слухам, активно поддерживает новая звезда международного бизнеса Пол Дурау – первый зелёный мультимиллиардер, основатель ТНК GSG (Getting Sun Green).

В сопредельных странах проживает некоторое количество выходцев из Эдена, которые, правда, на родине считаются изгоями и связь с ней практически не поддерживают.

РАЗВИТИЕ СИТУАЦИИ — ОБОСТРЕНИЕ КРИЗИСА

После пяти лет засух, практически уничтоживших плодородную почву, зимой в Эдене происходят аномальные снегопады (хотя для этого региона выпадение снега – редкость, по данным экологов, процесс изменения климата идёт там быстрее, чем на сопредельных территориях). Толщина снежного покрова достигает 40–50 см. Это практически гарантирует массовый голод уже в ближайшие месяцы.

Метарегиональная вспышка ротавируса затронула территорию проживания эсидов. В народе происходит брожение: старейшины объявляют это карой за увлечение окружающего мира «нечестивыми технологиями» и категорически запрещают современное медицинское вмешательство любого рода – и уж тем более «дьявольскую вакцину».

Однако некоторые эсиды не готовы вырабатывать «коллективный иммунитет» естественным путём и пытаются выбраться из Эдена. Это вызывает панику у властей Калимана, которым удалось раздобыть китайскую вакцину (и ещё подать запрос в ВОЗ на европейскую; возможность применения российских вакцин рассматривается). Власти Калимана решаются провести принудительную вакцинацию эсидов, предложив заняться этим «Врачам без границ», но обеспечить охрану миссий не в состоянии.

В итоге после нескольких инцидентов страсти накаляются, и дотоле вполне мирные эсиды нападают на одну из миссий. Транспорт уничтожен, есть жертвы. Эсидские радикалы-традиционалисты формируют боевые дружины и начинают совершать набеги на прилегающие территории, разрушая инфраструктурные объекты. Аналитики cчитают, что потенциально развитие событий может создать реальную угрозу для объектов «северного» и «южного» рукавов «Пояса и пути», огибающих территорию проживания эсидов. Небольшие сопредельные государства, обеспокоенные набегами эсидов, выпускают «Воззвание к миру», в котором призывают немедленно принять предложение IRNI, в противном случае они будут вынуждены применить против эсидов «летальные средства». Однако предоставить свою территорию для проживания эсидов они не готовы.

Некоторые влиятельные общественные деятели в Европе поддерживают попавших в отчаянное положение эсидов, говоря о том, что западное сообщество должно признать вину за чрезмерное увлечение технологиями и пренебрежение нуждами малого народа, доведённого «неоимпериализмом» до такого состояния. Особенно громко в этом хоре звучат голоса бельгийской экоактивистки Джулиан Пассаж и исландского журналиста, номинанта на Пулицеровскую премию, специализирующегося на экологической и этнической тематике Стори Стурулсона.

Приложение II-I. Политическая карта

Приложение III. Тезисный план спасения (предварительный)

ПОШАГОВЫЙ ПЛАН СПАСЕНИЯ ЭСИДОВ

International Relief Network Initiative (IRNI)

Цель: предотвратить гуманитарную катастрофу эсидов с минимальным использованием насилия и принуждения (желательно и вовсе без него), сохранив при этом культурную и национальную идентичность малого народа.

Средства: расселить эсидов с территории бедствия компактными группами по сопредельным странам, обеспечив в местах нового расселения сохранение и воспроизводство их социально-экономического уклада, чтобы максимально сгладить шок от переселения.

Неотложные меры:

• Незамедлительная продовольственная помощь (обустройство и охрана складов и распределительных центров).
• Незамедлительная помощь в обеспечении медикаментами (обустройство и охрана складов и временных медицинских центров).
• Изоляция поражённых вирусом районов.
• Подготовка к вакцинированию эсидов.
• Как можно скорее вывести на геостационарную орбиту спутник связи и наблюдения, который бы передавал информацию о происходящем и обеспечивал бесперебойную спутниковую связь.

Этап 1. Социально-коммуникационный трек:

• Экспресс-анализ структуры сообщества эсидов и налаживание контактов с формальными и неформальными лидерами; выявление людей и/или групп, наиболее склонных к переменам и контактам со внешней средой. Формирование устойчивой группы лидеров, лояльной идее переселения.
• Формирование в среде эсидов идеи о «новых землях обетованных».
• Создание волонтёрских центров помощи эсидам в сопредельных странах при активной работе с международными НПО.
• Обустройство постоянных гуманитарных миссий в Эдене.
• Начало вакцинирования эсидов.

Трек безопасности:

• Для предотвращения распространения эпидемии, паники и насилия необходимо защитить инфраструктуру прилегающих районов, а также медицинские миссии от «эсидских луддитов», самих эсидов – от гнева соседей; может понадобиться защищать эсидов от самих себя, следовательно, необходимо:
• Не допускать бесконтрольной миграции населения.
• Обеспечить охрану инфраструктурных объектов в прилежащих районах.
• Обеспечить охранные кордоны вокруг Эдена.
• Предусмотреть возможность введения миротворцев.

Экономический трек:

• Целевая гуманитарная помощь – через формальных и неформальных лидеров.
• Знакомство с передовыми методами агротехники и производства, формально не сильно отличающимися от традиционных или использующих те же принципы (включая, например, капельное орошение, но управляемое вручную; мини-ветряки как источник энергии).
• Углубленные исследования состояния почв и ресурсов для выявления перспектив развития региона.

Политический трек:

• Формирование сообщества сопредельных государств, готовых предоставить средства и территории для насущной и перспективной помощи эсидам (включая локализацию их поселений на своей территории).

Этап 2. Социально-коммуникационный трек:

• Активная пропаганда переселения на «новые земли обетованные».
• Переселение нескольких «контрольных групп» и обустройство их на новых местах.
• Обеспечение устойчивой обратной связи между этими группами и остающимися в Эдене эсидами.
• Поддержка работы гуманитарных миссий в Эдене (медикаменты, материалы, средства связи и так далее).
• Поголовное вакцинирование эсидов.

Экономический трек:

• Постепенное перенацеливание гуманитарной помощи на поддержку отъезжающих.
• Создание на местах переселения эсидов в сопредельных странах образцово-показательных хозяйств, основанных на симбиозе традиционных и передовых методов агротехники и производства.
• Подготовка базы для расширения производства сверх норм устойчивого самообеспечения (с учётом перспективы дополнительных переселенцев) – для включения этой продукции в систему международной торговли.

Политический трек:

• Решение вопроса об особом международно-правовом гражданском статусе переселённых эсидов (они не должны считаться беженцами).

Этап 3. Социально-коммуникационный трек:

• Организация массового переселения эсидов на выделенные для них территории сопредельных стран.
• Подготовка к насильственной транспортировке «хардлайнеров» или к созданию для них общего «лагеря дожития» в Эдене.
• Обеспечение постепенной ограниченной интеграции эсидов в общества и культуру стран-реципиентов.
• Постепенное сворачивание работы гуманитарных миссий (за исключением исследовательских).

Экономический трек:

• Постепенное сворачивание гуманитарной помощи остающимся (до пределов, необходимых для устойчивого дожития).
• Организация экспортного товарного производства в новых общинах эсидов-переселенцев; запуск нескольких мировых luxury-брендов продуктов питания с упором на экологию и этничность. Организация туристических эсидских центров – «этнографических деревень».
• Иные экономические проекты, призванные обеспечить эсидам потенциал устойчивого экономического развития.
• Углубленные исследования Эдена для определения его экономического потенциала (под управлением/координацией IRNI).

Политический трек:

• Создание эсидских автономий на территориях их расселения в сопредельных государствах.
• Формирование представительства народа эсидов в государственных институтах стран-реципиентов, международных и иных организациях.

Общая оценочная стоимость проекта: 50–100 млрд долларов (для сравнения: программа помощи ООН сирийским беженцам на 2017 г. – примерно 4,6 млрд долларов; программа помощи ООН беженцам-рохинджа в 2018 г. оценивалась почти в 1 млрд долларов; компенсация индейцам навахо за ненадлежащее использование индейских земель в 2014 г. – 550 млн долларов; военный бюджет США в 2020 г. – примерно 750 млрд долларов; России – примерно 47 млрд долларов).

РЕШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ МЕЖВЕДОМСТВЕННОЙ ГРУППЫ ОТНОСИТЕЛЬНО ПЛАНА IRNI ПО УРЕГУЛИРОВАНИЮ КРИЗИСНОЙ СИТУАЦИИ В ГОСУДАРСТВЕ КАЛИМАН

Принципы урегулирования кризисной ситуации:

• Соблюдение норм и принципов международного права в процессе урегулирования.
• Взаимодействие с руководством государства Калимана с учётом уважения его суверенитета и невмешательства во внутренние дела государства без согласия местных властей.
• Урегулирование кризиса в Эдене не должно ущемлять права и свободы других народов государства Калиман или народов приграничных государств.
• Равенство государств, прав и свобод этнических групп и конфессий в процессе урегулирования гуманитарного кризиса.
• Ни один народ или этнос не имеет исключительных прав перед другими.

По нашей оценке, пошаговый план IRNI подразумевает:

• Отказ жителям Эдена в свободе выбора национальной идентичности (для спасения – «стань» эсидом).
• Сегрегацию жителей кризисного региона по национальному признаку.
• Наделение эсидов исключительными правами в Калимане.
• Неучтённость драматической ситуации остальных жителей Калимана.
• Обеспечение борьбы лишь со следствием проблемы – неспособностью государства Калиман обеспечить права и свободы коренных малочисленных народов.

Меры пошагового плана в редакции IRNI (переселение эсидов в сопредельные государства):

• Подрывают демографическую безопасность государства Калиман.
• Побуждают местных жителей к отказу от свободы выбора национальной идентичности для собственного спасения.
• Приводят к этноциду эсидов путём разобщения малой этнической группы с перспективой её последующего исчезновения при культурной интеграции в более крупные этносы приграничных государств.
• Ущемляют права этносов приграничных территорий, которым предлагается смириться с «подселением» к ним другого этноса.
• Создают угрозу регионального кризиса – конфликта со странами с этнически близким эсидам населением в результате их переселения.
• Создают прецедент потенциальной ответственности государства за обеспечение прав и свобод коренных малочисленных народов в сопредельных государствах.

Предложения российской межведомственной группы:

• Целью плана должна быть международная помощь государству Калиман по предотвращению гуманитарной катастрофы в районе Эден, которая затрагивает безопасность местных жителей, в том числе коренных малочисленных народов (эсидов).
• Такое целеполагание обеспечивает:
• Спасение всех народов региона бедствия вне зависимости от этнической принадлежности.
• Взаимодействие с государством Калиман в соответствии с принципами международного права.
• Предотвращение аналогичных кризисных ситуаций в государстве Калиман.

Мы предлагаем:

• Оказание поддержки государству Калиман в части сохранения коренных малочисленных народов (КМН).
• Создание нормативно-правовой базы в отношении КМН и обязательств государства в отношении КМН.
• Выделение субсидии по линии ООН для государства Калиман в интересах поддержки всех КМН этой страны.
• Выработку программы по восстановлению исторического региона проживания эсидов и по обустройству региона временного проживания эсидов в государстве Калиман.

Позиция российской МВГ по неотложным мерам по урегулированию кризиса:

Предварительные неотложные меры:

• Россией подготовлен проект резолюции в СБ ООН по кризисной ситуации в Калимане.
• Россией также подготовлены резолюции по аналогичным кризисным ситуациям в Науру, Мексике, Ливане, Эритрее.
• Россией установлен рабочий контакт с властями Калимана для организации приёма первых траншей гуманитарной помощи.
• Россией создана рабочая группа с участием приграничных к Калиману государств и властей Калимана для решения вопросов безопасности пограничных режимов.
• Изучение случаев ротавируса в РФ отечественными вирусологами и возможность выезда санитарно-эпидемиологической бригады для изучения вирусных штаммов в Калимане в целях противодействия новой волне эпидемии.