Происходящее с вечера вчерашнего дня в Косово удивления не вызывает. Эскалация, вызванная провокациями косовских албанцев, неминуемо должна была произойти в какой-то момент после начала российской СВО на Украине. Обидно, что происходит это в самый «отпускной» месяц – август, и что-то подсказывает, что это только начало.
Почему не удивляет? В большом измерении после распада Югославии одним нерешённым ни в какой степени национальным вопросом на Балканах остался сербский. Сербский вопрос – это не только Косово и Метохия. Но и будущее искусственного, за последнее десятилетие сильно деградировавшего образования Боснии и Герцеговины. Это вопрос о будущем сербства в Черногории, которая выстраивает свою государственность по лекалу украинского проекта «анти-Россия». Наконец, положение Сербской православной церкви, вокруг которой сжимается кольцо раскольников.
Во-первых, Белград и Приштина вели переговоры о нормализации отношений под крылом ООН, а потом под эгидой ЕС – очень долго. В течение последнего десятилетия не раз обсуждался вопрос о том, на каких условиях Сербия признает самопровозглашённую независимость края. То есть сам факт того, что именно этим и только этим должны были завершиться переговоры Белграда и Приштины, сомнений у Запада не вызывало. Неспроста были неполиткорректные оговорки на этот счёт Ангелы Меркель в 2011 г., вслед за которыми любимец Брюсселя Борис Тадич потерял президентское кресло. Не таким уж непрофессионалом выглядел канцлер Шольц, сказавший ранним приштинским июньским утром, что переговоры Белграда и Приштины должны закончиться взаимным признанием, хотя во всех документах ЕС после казуса Меркель фигурировала фраза «юридически обязывающая нормализация отношений».
Во-вторых, край Косово и Метохия на 95 процентов населён албанцами. При этом сербы компактно проживают не только на севере (пусть и наиболее многочисленной группой), но и разбросаны небольшими анклавами на юге края. Таким образом, любая успешная военная операция сербской армии в крае – это этническая чистка. Кроме того, что сербам вовсе не хочется окончательно закрепить за собой статус главных варваров в Европе, не очень понятно, что подобная операция могла бы дать Белграду. В последние годы последний активно педалирует проект «открытые Балканы», а фактически создание транспортно-логистического коридора через сербов и албанцев (Тирана) к южному морю и выходу к порту Дуррес. В перспективе он может быть использован Белградом как для нормализации отношений с албанцами, так и для развития экономических отношений со странами Северной Африки. Конечно, может использоваться и как один из важных коридоров НАТО в юго-восточной Европе, но что-то подсказывает, что сербскому руководству он нужен вовсе не для этого.
Однако, в-третьих, сербское население массово (больше, чем в России) поддерживает Россию. В поддержку России по разным соцопросам выступают более 80 процентов граждан. Изменение геополитической обстановки серьёзно сдвинуло эмоциональное восприятие реальности сербами: они верят и ждут возрождения России. Это происходит потому, что возрождение России – единственный шанс для возвращения национальной гордости, исторической справедливости.
Именно из-за позиции электората Александр Вучич не готов и вряд ли введёт санкции в отношении Москвы. Точно так же он не может позволить себе ещё в большей степени, чем все его предшественники, резких движений по Косово. В сегодняшней ситуации никак иначе, чем предательство в условиях, когда Сербия могла тем или иным путём вернуть святой край, населением это воспринято не будет. Интриги ситуации прибавляет и то, что сейчас в Сербии идёт формирование кабинета министров и правительства после всеобщих выборов, которые состоялись в апреле 2022 года. Вучич хотел максимально затянуть с их итогами для того, чтобы сформировать сбалансированный политический ландшафт – «ни Западу, ни Москве». Сентябрь – крайний срок. Провокация в Косово – напоминание Запада о том, что стоит поторопиться.
Наконец, в-четвёртых. Для Запада, особенно для ЕС, косовский вопрос оказался откровенно нерешаемым в переговорной плоскости. Их медиация закончилась провалом ещё в ноябре 2018 г., когда переговоры между Белградом и Приштиной были заморожены из-за введения албанцами стопроцентных квот на товары из Сербии и Боснии и Герцеговины. Признать провал – расписаться в собственной беспомощности. Косово – это не Ближний Восток для ЕС и даже не Украина. Это – зона, объявленная сферой исключительного геополитического влияния (все страны стремятся стать членами ЕС) и признанная таковой всеми крупными геополитическими акторами (США, Россией, Турцией, Китаем). Небольшая провокация в крае, которая бы окончилась либо компромиссом с сербами, либо ответом с их стороны в условиях окончательного признания статуса Косова – прекрасный выход из ситуации. Более того, резкая реакция сербов дала бы возможность Вашингтону, Брюсселю, Берлину и Лондону в голос заявить о повторении Вучичем «путинского сценария» и ответить сербам «по полной». Достаточным количеством ПВО (а ответ Запада на любую сербскую реакцию будет только с воздуха) без внешней поддержки сербы не обладают.
Помощь России сейчас, когда в августе нужно будет отбивать контрнаступление украинцев, а также закреплять присутствие на занятых территориях, маловероятна. Никто другой Белграду не поможет. Эта ситуация даёт Западу два блестящих козыря: первый – сказать, что «русские вас бросили», второй – «продвигать мысль о том, что не было бы Украины – Сербия бы не потеряла Косово». В последний сюжет очень хорошо ложатся все утверждения сербского президента о том, что «великие не думают о том, какие последствия несут их действия для малых стран». Ну, наконец, если Россия вступится за сербов… Но эту историю вековой давности мы помним.
В сегодняшней ситуации в Косово вопрос только один: насколько далеко западные партнёры разрешили зайти албанцам? Повод явно надуманный: о том, что применяться в Косово и Метохии будут и сербские и косовские номерные знаки для автомобилей, и примерно такие же решения по личным документам были приняты ещё в начале 2010-х гг. в рамках технического диалога. Вопрос об окончательном переходе на косовские – отсрочен до достижения взаимного решения.
Многое говорит о том, что сегодняшняя ситуация – это эскалация, выгодная обеим сторонам. Белграду – для того, чтобы показать Брюсселю и Берлину серьёзность ситуации и отсрочить необходимость принятия сложного решения, на каком стуле сидеть: «венском» с красивой спинкой или на российско-белорусской устойчивой «табуретке», так как удобно сидеть на обоих, как это было прежде, явно не получится. Приштине – для того, чтобы в условиях российской СВО на Украине сделать финальный рывок к признанию суверенитета и получению кресла в ряде международных организаций и даже ООН. В пользу этого говорит и явная раздражённость Вучича в ходе экстренного обращения в нации 31 июля 2022 года. С одной стороны, он говорил о том, что помощи ждать неоткуда – ни Восток, ни Запад не хотят понять сложность сербской ситуации. С другой – с явной теплотой ссылался на продолжительный ночной разговор с Мирославом Лайчаком. Дополнительным аргументом является и то, что приштинские власти явно спешат с эскалацией: начали за несколько часов до дня икс, хотя могли в вообще опомниться спустя несколько дней.
Представляется всё же, что ситуация плохо контролируется и Белградом, и Приштиной, и великими силами и легко может выйти из-под контроля. Общественное мнение в Сербии серьёзно эволюционировало в сторону недопустимости сдачи Косова за последние десять лет. Этому способствовали разные медийные кампании, далеко не всегда связанные с укреплением патриотических чувств, торможение европейской интеграции и возрождение именно такой России, какую любят сербы – традиционалистской и в красивых золочённых мундирах. Каким образом поведёт себя её население, если оно массово выходило на митинги в поддержку Москвы, – непредсказуемо. Со своей стороны, приштинский премьер, Альбин Курти, – не рядовой демагог. Он – карьерный политик. Вырос на баррикадах второй половины 1990-х годов. Пришёл к власти под лозунгом «нет переговорам с сербами» после многих лет борьбы.
Примечательно и то, что на юге Сербии есть ряд районов (в частности, три довольно крупных), населённых преимущественно албанцами и мусульманами, которые по многим параметрам Сербией являются только юридически. Именно Прешевская долина выступала как возможное пространство территориального обмена между Белградом и Приштиной, который обсуждали Вучич и предшественник Курти, небезызвестный Хашим Тачи. Как Курти может отступить от всего этого?
Наконец, в октябре нас ждут отнюдь не рядовые выборы в Боснии и Герцеговине. Поэтому ждать репортажей с Балкан стоит. Даже если сегодняшнее Косово – это пристрелка, то новые, более активные залпы по периметру мы услышим не позднее начала октября. Одним словом – Балканы большие – от Молдавии до Турции.
