Если Евросоюз не найдёт эффективного способа противодействия Лукашенко или тем паче пойдёт на уступки, метод целенаправленного миграционного удара фактически будет признан успешным. А это означает, что он войдёт в политический арсенал и других потенциально заинтересованных стран.
На восточной периферии Европейского союза разыгрывается сюжет, который имеет знаковый характер и может повлечь за собой глубокие последствия. Литва сражается с притоком нелегальных мигрантов из стран Ближнего и Среднего Востока, проникающих на её территорию из Белоруссии. Скоро они будут исчисляться тысячами, что для совершенно непривычной к подобному Литвы – гигантская проблема. Социальная, экономическая и политическая. Население в районах, где размещают прибывающих, уже громко ропщет.
Причина кризиса – конфликт с Минском. Литва в прошлом году активнее прочих западных государств выступала против режима Лукашенко, а Вильнюс стал штабом белорусской оппозиции. Литва – главный инициатор всех антибелорусских мер Евросоюза. Минск нашёл нестандартный ответ – не просто открыл со своей стороны коридор в ЕС для выходцев с проблемного юга, но и, фактически этого не скрывая, начал доставку желающих проникнуть в Европу непосредственно к литовской границе. Литва оказалась совсем не готова к тому, что она попадёт в положение Италии или Греции времён миграционной волны, накрывшей эти страны в середине 2010-х.
Примечательнее всего в этой коллизии индифферентное отношение Евросоюза к проблемам государства-члена. Литовские руководители подчёркивают, что проблема носит общеевропейский характер, а не является продуктом исключительно белорусско-литовских отношений, и даже утверждают, что получают серьёзную поддержку от ЕС. Однако это больше похоже на своего рода самовнушение и попытку не потерять лицо. Если сравнить внимание, которое Европа уделяла проблемам Греции или Италии, когда они принимали основной миграционный удар, разница окажется вопиющей. Увещевания Жозепа Борреля, что Лукашенко должен прекратить использовать людей как оружие, естественно, никакого эффекта не возымеют. И даже обещание в очередной раз ужесточить санкции ничего не решит – терять официальному Минску уже нечего.
Конечно, масштабы сейчас не те, что пять-шесть лет назад. На юге Европы речь шла о десятках, а в какой-то момент и сотнях тысяч нелегалов. Но для Литвы катастрофичны и нынешние величины. К тому же премьер Шимоните, в общем, права, говоря, что это ответ на санкции всего Евросоюза, а не лично Литвы. Однако в набат ни в Брюсселе, ни в Берлине с Парижем никто не бьёт, а переговоры с Ираком, откуда идёт основной поток, способны хоть что-то дать только в том случае, если ЕС пообещает Багдаду какой-то существенный куш, как в своё время турецкому президенту Эрдогану за перекрытие «миграционного крана». Но ради Литвы на такое никто не готов, а значит рассчитывать на эмпатию иракского правительства (как и турецкого без новых отчислений) нет смысла. Багдаду сейчас точно не до этой малозначительной для него проблемы – более насущных хватает в условиях объявленного ухода американцев и постоянного кипения на Ближнем Востоке.
Горькая ирония ещё и в том, что сейчас основным источником притока нелегалов выступает именно Ирак, страна, военно-силовая демократизация которой должна была стать восемнадцать лет назад вехой по кардинальному переустройству всего мира в либерально-демократическом направлении. Когда теперь литовский министр иностранных дел летит в Багдад, чтобы уговорить тамошние власти сдержать поток переселенцев, в ответ он слышит: у нас демократия, куда граждане хотят, туда и едут на законных основаниях, ничего сделать не можем.
Безучастность Евросоюза объяснима. В Берлине и Париже грядут свои политические баталии – осенью уходит Меркель, а весной за президентское кресло предстоит биться Макрону. Лондон, который по ряду причин сопереживал балтийским странам (в том числе из-за больших диаспор, переехавших туда на заработки), уже не в ЕС. Юг Европы поглощён экономическими бедами. Скандинавия выражает большую озабоченность, но особой активности не проявляет. Вероятно, Швеция и Дания полагают, что при увеличении напора справятся путём установления заслона вдоль собственных границ. Ну а институты Евросоюза сейчас должны заниматься таким количеством разных кризисных проявлений, прежде всего связанных с продолжающейся пандемией, что руки не доходят. Тем более что импульса от влиятельных стран не поступает.
Вероятно, есть и ещё одна причина – осознанная либо рефлекторная. Лукашенко раздражает всё европейское начальство, от него с удовольствием бы избавились, события прошлого года, скорее всего, делают невозможным новый поворот Минска к «многовекторности», а ЕС – к гибкости в отношении Белоруссии. Так что, казалось бы, чего бы не нанести сокрушительный удар по диктатору? Но общая обстановка резко изменилась.
Скажем, воспрепятствовать сближению Белоруссии с Россией, в принципе, было бы хорошо, но только если для этого не надо предпринимать каких-то значимых усилий или тем более рисковать. Того не стоит.
В этом контексте активизм Вильнюса, гнувшего во время белорусского политического кризиса собственную линию, заметно более радикальную, чем общеевропейская и даже американская, – действие на свой страх и риск. То есть, если бы напористость Литвы и Польши дали желанный результат и режим Лукашенко рухнул, это было бы воспринято благожелательно западными грандами и объявлено победой сил добра над силами тьмы. Очередной успех европейских ценностей, которым не может противостоять ни один тиран. Но раз не вышло, то пусть сами энтузиасты и разбираются с последствиями, ЕС как будто бы это всё и не санкционировал в таком объёме. Соответственно, не обязан и брать на себя издержки. В общем, что-то вроде беспроигрышной лотереи для Евросоюза и рискованной азартной игры для соседей Белоруссии. Кстати, примечательно, что Польша, которая тоже глубоко вовлеклась в попытку свержения Лукашенко прошлой осенью, сейчас ведёт себя осмотрительно, Варшаве литовские проблемы совсем ни к чему.
Правда, для Европейского союза происходящее тоже чревато. И дело не в пресловутой европейской солидарности, которую теперь не пинает разве что ленивый. С ней и так всё кисло: одним примером больше, одним меньше – непринципиально. А вот собственно проблема наплыва беженцев может быть весьма прецедентной.
Минск не скрывает, что действует намеренно. Приток нелегалов специально организован, они служат инструментом политического возмездия и средством шантажа. Та самая гибридная война, в ведении которой в 2015 г. Европа пыталась обвинить Путина (специально провоцирует отток из Сирии, чтобы поставить ЕС на колени), но только не придуманная, как тогда, а реальная. Первопроходцем тут был турецкий президент Эрдоган, превративший наплыв беженцев в оружие. И своего, в общем, добился – Европа начала откупаться, заключив с Анкарой соглашение. Но Лукашенко турецкого коллегу переплюнул. Эрдоган волну беженцев сам не провоцировал и не организовывал – Турция была для них транзитной страной, последней территорией на въезде в ЕС, и турецкое руководство сидело «на вентиле» – могло его прикрутить или открутить, чем и торговало. Лукашенко пошёл дальше – он этот кризис организовал и стимулировал. И если Евросоюз не найдёт эффективного способа противодействия или тем паче пойдёт на уступки, метод целенаправленного миграционного удара фактически будет признан успешным. А это означает, что он войдёт в политический арсенал и других потенциально заинтересованных стран.
Последствия могут быть еще более масштабными. Настроения в Европе давно уже сильно поправели, и проблему беженцев всё больше стран хотят решать репрессивно-ограничительными методами. Тем не менее прежняя леволиберальная инерция довольно сильна, как и правозащитная риторика. Что требует относиться к незваным гостям с пониманием.
Ну а главная их новизна в том, что европейцы внезапно осознали то, что вроде бы должно быть очевидно, но забылось за десятилетия после холодной войны: любое действие, вероятнее всего, вызовет противодействие. И к нему надо быть готовым. Политико-идеологический триумф тридцатилетней давности создал впечатление, что Европа, находящаяся на правильной стороне истории, может воздействовать на интересующие её страны любым доступным образом, принуждая их к определённой политике. И никакого ответа быть не может – просто по определению. Довольно быстро выяснилось, что из этого ряда выбивается Россия, но тут понятно – другой калибр. А вот с остальными можно не церемониться, они не способны создать встречные проблемы. И вдруг такое. А поскольку платить реальную политическую цену за то, чтобы трансформировать сопредельные территории, никто не собирался и не будет, повестка продолжит меняться от экспансионистской к оборонительной.
Профиль
