Россия в глобальной политике

Мы движемся к маленькому, злому и бедному миру.
Шившанкар Менон

После пандемии страны могут оказаться в ситуации, аналогичной той, с которой они столкнулись после Второй мировой войны: им придётся создавать новые институты и искать новых мировых лидеров. Что будет с международными организациями? Как вирус преобразует глобализацию? Как изменится политическая карта мира после COVID-19? Об этом и многом другом поговорили участники онлайн-семинаров «Актуальные вопросы региональных исследований».

Материал подготовлен на основе информации, полученной в ходе серии онлайн-семинаров «Актуальные вопросы региональных исследований», организованных В.В.Вишняковой, руководителем Департамента зарубежного регионоведения ФМЭиМП НИУ ВШЭ, а также с учётом авторитетных мнений экспертов ведущих аналитических агентств, опубликованных на английском языке в свободном доступе.

В онлайн-семинарах приняли участие:

• ИМАД РИЗК, директор Института стратегических и коммуникационных исследований в Ливане (Isticharia-ISCS);
• ВАКАР РИЗВИ, пакистано-канадский журналист, телеведущий и политолог;
• НАСИМ АЧАКЗАИ, исполнительный директор Боланского института исследований развития и политики, исполнительный директор Центра исследований и практик в области устойчивого развития Лахорского университета;
• ХАНИ СУЛЕЙМАН, менеджер Арабского центра исследований и разработок (Каир, АРЕ);
• ТЕТЦУЯ ТОЙОДА, директор Института азиатских исследований и регионального сотрудничества Университета Акита (Япония);
• САМИР САРАН, президент исследовательского фонда Observer Research Foundation, Нью-Дели.

Каждому из экспертов были заданы одинаковые вопросы: что ждёт глобализацию и какой будет новая реальность, откуда происходил источник заражения, какие инструменты борьбы были использованы в странах экспертов и как там восприняли ситуацию. Анализ их точек зрения позволил выявить ряд тождественных высказываний о перспективах развития глобализационных процессов в долгосрочной перспективе.

На протяжении истории тектонические изменения в мировой политике происходили, главным образом, в результате войн, голода или эпидемий. 2020 г. не стал исключением, продемонстрировав особенности процесса деконструкции установившегося миропорядка, экономических связей и социальных устоев в условиях мультиполярной реальности.

Пандемия коронавируса выявила слабые и сильные стороны конкурирующих держав, обнажила накопленные к настоящему моменту локальные и региональные противоречия, дополнительно актуализировав необходимость поиска новых концепций и теорий международных отношений и регионоведческой науки.

Становится понятной несостоятельность исключительно позитивистских теорий, рассматривающих общества и государства в статике. Перспектива установления нового мира и новой «нормальности» обозначила необходимость смены научной парадигмы на более подходящую, в рамках которой общество функционирует как интернациональный организм, а объектом исследования выступает социальный порядок (Б. Бузан, О. Вэйер, 1983). Именно этот мировой порядок в его тесной связи с проблемами национализма, религии и идентичности оказался под угрозой, приподняв политику над установленными нормами и правилами.

Противоречия в трактовке значения пандемии на локальном и региональном уровне проявились на первом этапе борьбы с ней, при этом различия в восприятии проявились прежде всего на культурном уровне.

Среди противоречий, обозначившихся на фоне коронавируса, можно выделить группы внешних и внутренних проблем.

В области социальной безопасности внутри государств были обнаружены глобализирующиеся тенденции и факторы, которые могут быть рассмотрены в качестве возможных угроз, нуждающихся в секьюритизации, немедленном решении. Как отметил пакистано-канадский журналист, телеведущий и политолог Вакар Ризви, каждое из государств осознало, что ожидание помощи со стороны может и не оправдаться, поэтому обеспечение защиты интересов населения должно осуществляться своими силами. Тем не менее коронавирус, осознаваемый как «общий враг», может рассматриваться и как консолидирующая сила.

Немедленного решения многочисленных региональных конфликтов не удалось найти, поэтому акценты были перенесены на пандемию, что, с одной стороны, нивелировало их значение, а с другой, способствовало обострению политической, экономической и социальной конкуренции в регионах[1].

В результате произошло перераспределение баланса сил на мировой арене, при котором КНР определяет правила игры, а США демонстрируют отсутствие силы воли, что наблюдалось и в период борьбы с вирусом Эбола. При этом противостояние стратегических конкурентов достигает такой силы, что администрация Поднебесной открыто заявляет о намерении выяснить, как именно вирус был завезён в Ухань американскими военными[2]. Пока Соединённые Штаты осознавали необходимость принять серьёзные меры по борьбе с пандемией, китайское руководство, преодолев ситуацию внутри страны, оказывало помощь различным государствам, конструируя новую систему международных отношений, в основе которой лежит внешнеполитическая программа расширения собственного участия в глобальной политике. Растерянный Евросоюз получал медикаменты, Африка – пожертвования от фонда соучредителя Джека Ма, а Шри-Ланка – займ в размере 500 миллионов долларов. Этот список можно дополнить наборами респираторов, защитного снаряжения и группами медицинских бригад. Кроме того, для таких государств, как Иран и Италия, Китай уверенно подтвердил приобретённый до этого дружественный статус[3].

Пандемия коронавируса нанесла значительный ущерб США как государству, имевшему репутацию страны с высокой степенью ответственности перед своими гражданами. Позиции КНР, как отметил Насим Ачакзаи, напротив, значительно укрепились, его «мягкая сила» эффективно применяется не только в Южной Азии, но и за пределами региона, что связано именно с эффективной и быстрой борьбой с коронавирусом внутри страны. Япония, свою очередь, под влиянием пандемии была вынуждена пересмотреть свой внутренний и внешний политический курс из-за ослабления роли Вашингтона в Юго-Восточной Азии. По мнению Тецуя Тойоды, эти изменения будут сопровождаться и трансформацией японской экономической модели, поскольку для Японии очень важно производить товары и услуги и для внутреннего рынка. По словам Имада Ризка, в странах Ближнего Востока, в свою очередь, расширятся «конфликтные зоны», вызванные конкуренцией региональных игроков и глобальным экономическим кризисом.

Основными мерами профилактики пандемии во всём мире явился карантин, социальное дистанцирование, введение комендантского часа, использование средств индивидуальной защиты, однако данные меры были предприняты в разное время, что обусловило появление значительных расхождений в динамике протекания эпидемии на разных территориях. Особенно сложным для населения, по мнению экспертов, явилось соблюдение самоизоляции в Индии, Иране и Пакистане, причина чему – отсутствие социальных гарантий и финансовой стабильности, а также из-за низкого уровня доверия правительству. Последствием дистанцирования стало увеличение социальной и этнической неприязни, растущей из-за углубления имущественного неравенства. Особенно остро это проявилось в странах с высоким уровнем социальной стратификации. Например, в Индии пуританские требования, основанные на рождении и классовой принадлежности, и связанные с ними заявления о «чистоте» происхождения могут стать ещё более острыми, что приведёт к серьёзным последствиям – появлению расизма нового типа[4].

Относительно вопроса по поводу будущего глобализации и архитектуре новой реальности эксперты высказались неоднозначно. Однако они сошлись во мнении, что темпы глобализации не снизятся, но изменятся её качественные характеристики. Эта трансформация будет зависеть от вектора международных отношений и той идеологии (или морали), на которой она будет строиться.

Так, по словам эксперта Насима Ачакзаи, новый мировой порядок будет характеризоваться стремлением каждой страны снизить свою зависимость от других. Самир Саран отметил, что кризис после пандемии нивелирует достижения последних 70–80 лет, особенно в отношении глобализации, когда страны склонны обращаться к своей собственной идентичности [как защитному механизму] и преследовать свои интересы. Кроме того, есть вероятность провала международных институтов, таких как ООН, которые могли бы предсказать, остановить и управлять ситуацией с COVID-19, но не справились с этим, а, следовательно, могут быть упразднены или реформированы. Страны окажутся в ситуации, аналогичной той, с которой они столкнулись после Второй мировой войны: возможно, им придётся создавать новые институты и искать новых мировых лидеров.

Согласно мнению Хани Сулеймана, глобализация получила один из сильнейших ударов: страны были вынуждены закрыть свои границы, ограничены потоки через международные коридоры и транспортные системы. В сложившейся ситуации они сделали выбор в пользу идей национализма и протекционизма, явлениям прямо противоположным глобализации. Тоталитарные государства, такие, как Китай, теперь воспринимаются в мире по-другому. Режим Китая доказал свою эффективность, благодаря строгим, последовательным мерам, которые правительство предприняло для защиты населения от вируса.

Тектонические сдвиги, которые происходят в сложившемся миропорядке, приведут в будущем к глубоким изменениям на политической карте мира.

Сулейман подчеркнул, что, не оправившись от Брекзита, Европейский союз столкнулся с новыми вызовами, связанными с COVID-19, и местные органы власти должны бороться с пандемией, полагаясь на свои собственные силы без поддержки ЕС. Это в полной мере ощутили на себе Италия и Испания, население которых изменило своё отношение к ЕС.

Пандемия повлияла на одну из крупнейших капиталистических экономик мира – Соединённые Штаты, вынужденные в спешке адаптироваться к чрезвычайной ситуации. Ключевую роль здесь играет президент Дональд Трамп, который сейчас пытается обвинить Китай в распространении вируса и, следовательно, в мировой экономической рецессии. Что касается государств-рантье, то есть всех стран Персидского залива, то они сильно зависят от нефти и поэтому терпят большие потери, понимая необходимость диверсификации экономики для преодоления кризиса.

По словам декана факультета МЭиМП НИУ ВШЭ Сергея Караганова, мир проходит через длительный период развала прежнего мирового порядка и создания нового. При этом доразваливается и прежняя двублоковая система, «либеральный мировой порядок» – гегемония США – 1990–2000-х годов. И самым важным из этих исторических процессов является развёртывающийся на наших глазах уход пятисотлетнего доминирования Запада в политике, экономике, идеологии.

Соединённые Штаты способны восстановить статус глобального лидера посредством укрепления доверия союзников и грамотной внутренней политики. Устоявшаяся парадигма международных отношений, характеризующаяся стабильностью в тяготении к наличию гегемонов, могла бы отдать пальму первенства Вашингтону в случае, если последний разработает и представит вакцину против COVID-19 до лета 2020 года[5]. Укрепление китайско-американского сотрудничества в борьбе с вирусом может также послужить катализатором формирования партнёрских отношений и в других областях – от политики и экономики до общественной жизни. Однако в случае провала Америки КНР претендует на расширение влияния, которое позволит ему превратиться в мировую державу. В этом случае он может кардинальным образом сменить политический курс на более жёсткий, особенно если принимать во внимание особенности китайского политического режима. Отметим также, что именно страны Запада посредством переноса своих производств превратили Китай в крупнейший мировой промышленный хаб, что способствовало небывалому росту экономики, а также знакомству с передовыми технологиями.

Пандемия выявила потерю доверия государств к глобализации, их направленность внутрь себя, подхлестнув модель эгоистичного государства. С другой стороны, она же проявила и реальные возможности стран, их готовность к сотрудничеству в чрезвычайной ситуации, в соответствии с которой может измениться и карта регионального взаимодействия в мире, что будет сопровождаться ужесточением геополитической конкуренции и развитием гипернационализма.

Из-за COVID-19 ускорился процесс перехода к новому миропорядку, начало которого было заложено в 2007 г. после выступления президента России Владимира Путина на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Говоря о переосмыслении глобализации, будет некорректно предположить её полное свёртывание, так как эти процессы несколько столетий демонстрировали больше положительных для всего человечества качеств, чем возрастающий национализм и протекционизм, которые в разные исторические периоды подрывали общественные устои и приводили к разжиганию внутригосударственных и межгосударственных конфликтов.

Согласно мнению профессора Сиднейского университета Сальваторе Бабонеса, высказанному в статье на сайте Foreign Policy, благодаря глобализации мировая экономика сможет выйти из текущего состояния кризиса гораздо быстрее, чем это было бы без достижений глобализации ввиду наличия отложенного потенциала^[6].

Пока невозможно дать определённый прогноз относительно будущего мирового порядка и динамики глобальных трендов из-за сложной организации международной системы и возможности новых сюрпризов. Но с уверенностью можно предположить, что COVID-19 внёс значительный вклад в переосмысление не только глобализации, но и всей системы международных отношений.

Авторы текста:

Садыгзаде Мурад Салех оглы, аспирант школы по международным отношениям и зарубежным региональным исследованиям НИУ ВШЭ.

Шмакова Анна Сергеевна, научный сотрудник департамента зарубежного регионоведения факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.