Во-первых, за стол удалось собрать представителей большинства оппозиционных групп, которые обладают реальными военными возможностями «на земле».
Во-вторых, посредниками и организаторами выступают три страны, которые оказывают наибольшее влияние на ход событий, — Иран, Турция и Россия. Такая композиция представлялась практически невозможной еще полгода назад, однако заметные сдвиги в расстановке сил на сирийском театре военных и политических действий позволили изменить всю конфигурацию.
В-третьих, практически никакой роли не играют те, кто был ключевыми игроками весь предшествующий период, — государства ЕС и особенно Соединенные Штаты. Впрочем,
роль Европы давно сводилась к риторике и символическим жестам, тем не менее до осени прошлого года Старый Свет старательно имитировал участие в процессе принятия решений.
Что же касается США, то тут ситуация весьма нестандартна. Администрация Барака Обамы прилагала большие усилия, чтобы добиться прекращения боевых действий и запустить вместе с Россией политическое урегулирование, однако результат оказался прямо противоположный. Не вдаваясь в теперь уже не столь принципиальный анализ того, что пошло не так, можно сказать одно: к какому-то моменту все наблюдатели и участники процесса перестали четко понимать, какова, собственно, цель американской политики в регионе. Срыв договоренностей в сентябре чуть не привел к полному отчуждению России и Соединенных Штатов, двух военных сверхдержав, которые проводили не связанные друг с другом операции в зоне конфликта, а отчуждение стало попахивать риском столкновения. Но как раз тогда Америка с головой ушла в финал избирательной кампании, а потом — еще глубже в ее удивительный исход. Трамп и его команда сразу декларировали другой курс по Ближнему Востоку, так что всерьез работать с уходящей администрацией ни для кого уже не было смысла. Новая же приходит в настолько штормовой вашингтонской атмосфере, что ей пока сложно формулировать конкретную позицию.
В итоге появилась действительно уникальная возможность попытаться что-то сделать без США. При этом и в Москве, и в Анкаре понимают, что полное игнорирование Вашингтона невозможно и контрпродуктивно. Кто бы ни был там у власти, даже Трамп, явно считающий Ближний Восток бременем, а не активом, никакой американский президент не обрадуется, если к нему не будет проявлено должного уважения. Ну а инструментов негативного воздействия на ход событий в регионе у Соединенных Штатов хватает.
Переговоры в Астане дают шанс на прогресс, но, конечно, никаких гарантий нет. Пока что с конференции приходят новости о демаршах и конфликтах, что естественно. В Сирии продолжается кровавая гражданская война, и хотя расстановка сил изменилась, ни о какой окончательной победе кого бы то ни было речи нет и не будет. И официальный Дамаск, и разные группы оппозиции известны неуступчивостью, а уровень взаимной ненависти по-прежнему зашкаливает. Правда, давление трех организаторов процесса (Москва, Анкара, Тегеран) имеет воздействие — иначе никакой встречи просто не было бы.
Астана не может заменить Женеву, хотя там до сих пор ни разу не удавалось добиться хоть чего-то. Но любая договоренность по Сирии, где бы и как она ни была достигнута, должна быть освящена авторитетом ООН и всего международного сообщества. Тем более что следующий и крайне острый вопрос — кто будет оплачивать восстановление разрушенной Сирии, и тут без больших международных усилий не обойтись. В частности, появляется ниша и для отошедшего сейчас в тень Европейского союза — Европа всегда гордилась своей мягкой силой и опытом постконфликтной реабилитации. Хотя понятно, что очереди оплачивать плоды человеческого безумия не выстроится.
Расширение круга необходимо и по другой причине. При всей значимости России, Турции и Ирана, а также их способности влиять на ход событий сейчас складывается ситуация, когда три неарабские страны дирижируют попытками обустроить ключевое государство арабского мира. Для начала процесса это еще ничего, но в дальнейшем будет вызывать растущее отторжение в регионе, где традиционно нервно относятся к навязыванию решений извне. Так что без Саудовской Аравии и других стран залива, а в идеале Египта и Иордании устойчивого урегулирования все равно не светит.
Насколько едина тройка посредников — вопрос тоже непраздный.
Турция и Россия, которые еще прошлой весной находились в состоянии острого конфликта, проявляют чудеса прагматизма и гибкости, однако иллюзий относительно полного совпадения интересов быть не должно.
Кризис конца 2015-го — начала 2016 года имел одну положительную сторону, если вообще можно о таковой говорить, — Москва и Анкара получили полное представление об уроне, который способны друг другу нанести, и разумно решили, что лучше от этого воздержаться. Так что нынешняя конструктивная работа — продукт болезненного опыта. У Ирана тоже свои интересы и представления о должном и сущем в регионе. Но пока, к счастью, понимание необходимости достижения мира перевешивает все остальное. Значит Астанинский процесс имеет шанс.
