Украина уже никогда не будет такой, какой она была до выборов 2004 года. Никогда не станут прежними и отношения между Москвой и Киевом. Самое неприятное чувство остается на самом деле не оттого, что Россия проиграла эту баталию, а оттого, как быстро устали сражаться наши «воины». «Наемные» солдаты разбежались, бросив раненного в бою Верховного главнокомандующего. Политтехнологи изощряются, объясняя в бесконечных интервью, что они «за Украину» не отвечали. Часть политиков спешат в Киев, чтобы прислониться к «великой победе» на Майдане. А самые большие любители демократии и вовсе требуют от Российского государства поддержать новую украинскую власть материально.
Так что же – капитуляция?
АМЕРИКАНСКИЙ ВЫЗОВ
Чтобы разобраться во всем случившемся, вернемся на несколько лет назад. Осень 1999-го. В России – самый разгар избирательной кампании по выборам в Государственную думу. Битва идет не на жизнь, а на смерть – ведь на кону не просто парламентское большинство, а будущее президентство. Понятно, что в таких условиях Москве не до соседей.
Между тем 14 ноября, за месяц до российского голосования, Леонид Кучма, набрав по результатам второго тура президентских выборов около 60 % голосов, одерживает убедительную победу над лидером Коммунистической партии Украины Петром Симоненко и уверенно переизбирается на второй срок. Те выборы представляют собой полный римейк президентских выборов-1996 в России. С легкой руки Бориса Березовского на украинском небосклоне восходит звезда российских политтехнологов. Повторяются все сюжетные ходы. Перед первым туром «украинский Лебедь» – Евгений Марчук разваливает коалицию кандидатов от некоммунистической оппозиции, во второй тур в пару к «украинскому Ельцину» – Кучме выводится «украинский Зюганов» – Симоненко. Силы прогресса одерживают красивую победу над призраком прошлого.
Не хочется прослыть Кассандрой, но тогда, накануне второго тура, автор этих строк писал в «Независимой газете»: «Главный итог президентской кампании на Украине в том, что она скомпрометировала, и надолго, демократические процедуры как таковые. Такого масштаба запугивания, угроз, злоупотребления властью, как в ходе нынешних выборов, новая Украина еще не знала. Чем бы ни закончился второй тур, он сулит не выход из политического кризиса и стабилизацию страны, а, наоборот дальнейший политический кризис и дестабилизацию».
Но Леонида Кучму все это в тот момент не волнует. Он совершил, казалось бы, невозможное: в 1994 году, переиграв (как и Леонид Кравчук в 1991-м) кандидата от Западной Украины, он пришел к власти как представитель многонационального русскоязычного востока страны, не выполнил (как и Кравчук) ни одного данного избирателям обещания, но (уже в отличие от своего предшественника!) был переизбран.
На внешнем фронте все тоже обстояло благополучно: Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Российской Федерацией, подписанный 31 мая 1997 года двумя президентами, не помешал украинскому лидеру уже 9 июля подписать Хартию об особом партнерстве между Украиной и НАТО. Тех же в России, кто сомневался в искренности намерений Киева, заставляют замолчать, ратифицировав накануне выборов-1999 российско-украинский договор в Государственной думе и Совете Федерации.
Президент Украины еще не осознаёт: вступление в силу данного документа означает, что, по крайней мере, у одного из небезучастных к украинской политике игроков – Запада – во главе с Соединенными Штатами – отпала дальнейшая нужда закрывать глаза на злоупотребления, коррупцию и другие «шалости» Леонида Кучмы и его окружения. Западным стратегам Украина важна не сама по себе, а как средство от амбиций России. Кучму терпели по одной причине: документ, окончательно закреплявший независимую Украину с ее спорными границами на карте Европы (но не содержавший, вопреки названию, ни гарантий дружбы, ни параметров сотрудничества, ни условий партнерства) ельцинская Россия могла подписать только с таким человеком, как он – лауреатом Ленинской премии в области ракетостроения. Кучма таки сделал свое дело, Кучма может уйти. И освободить место другому, более современному и понятному для Запада политику, призванному открыть новый этап раздельного существования России и Украины.
Вскоре события начинают раскручиваться в соответствии с канонами политического детектива. Исчезает скандально известный журналист (Георгий Гонгадзе), в лесу найден якобы его обезглавленный труп, честный майор Службы безопасности (Николай Мельниченко) подслушивает разговоры президента и передает записи кристально честному оппозиционеру (Александру Морозу), который публично обвиняет главу государства в причастности к убийству. Майор получает политическое убежище в США, где находящийся в тюремном заключении бывший украинский премьер (Павел Лазаренко) – работодатель еще одного видного оппозиционного деятеля (Юлии Тимошенко) и спонсор Мороза – уже больше года рассказывает следователям о том, что происходит в Украине.
Вовсю разгорается акция «Украина без Кучмы». Кондолиза Райс называет украинского лидера «славянским Мобуту» (Мобуту Сесе Секо – президент Заира в 1965–1997 гг., ставший олицетворением коррупции. – Ред.) и вслед за Джорджем Соросом открывает имя мессии, который спасет страну. Это – Виктор Ющенко, пока еще премьер и птенец гнезда Кучмова. А всего ведь и года не прошло с того дня, как после окончания своего первого срока переизбранный президент передал полномочия самому себе.
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
Упаси бог считать все это результатом хитроумного жидомасонского или польско-американского заговора. На протяжении всех лет независимости Украины ее власти сами усердно собирали хворост для костров, зажженных оппозицией. Американцы просто воспользовались этим, выбрав момент для проведения типовой и плановой операции по замене очередного проворовавшегося «Ро Дэ У» на пострадавшего за правду «Ким Ён Сама» (администрация южнокорейского президента Ро Дэ У оказалась замешана в финансовых махинациях, и в 1992 году к власти в стране пришел Ким Ён Сам. – Ред.). Быть друзьями единственной сверхдержавы хотят оба кандидата (ничего другого им и не остается), но демократ, подающий надежды, для нее полезнее, чем диктатор, безнадежно погрязший в коррупции. Ничего личного: пройдет срок – и все повторится, только фамилии будут другими.
Казалось бы, России тоже не грех воспользоваться чужим опытом – ведь украинцев и Украину не выкинуть ни из нашего прошлого, ни из настоящего. Украина, веками связанная с Россией, в эпоху перестройки стала последним и решающим фактором распада общего государства. Ее независимость – самое трудное испытание для России, ужавшейся на наиболее перспективном, европейском, направлении до размеров Российской Федерации. Если Украина, даже независимая, не состоит в особых, союзных, отношениях с Россией, то под ее новоприобретенную государственность подводится антироссийский фундамент и она превращается во вторую Польшу. То есть в чуждый России культурно-исторический проект, культуртрегера, с которым мы обречены иметь дело. Иначе он сам «займется» нами.
Нет ничего странного в том, что президент Владимир Путин поднял перчатку и Россия, бывшая при Ельцине полнейшей вегетарианкой и уступавшая в отношениях с соседкой одну позицию за другой, впервые вступила в борьбу. Не бороться за влияние на Украину в то время, когда все вокруг только этим и занимались, было бы для России признаком внешнеполитического кретинизма. Но как бороться?
Мы ничем не были обязаны ни Кравчуку, ни Кучме. Наоборот, своей поддержкой демократизации Украины мы могли бы вывести на авансцену те широкие пророссийские силы, которые киевская власть все годы старательно оглупляла и загнала в полуподполье. Но официальная Россия предпочла действовать иначе, ей подобный подход неведом. (Что тут говорить, если и теперь наша власть оправдывает себя тем, что нигде в СНГ не работает с оппозицией. Все это мы уже проходили: «Наша честь – в верности», Николай I, «Священный союз» и вердикт обоим – Крымская война.) Кремль сам убедил себя в том, что Кучма – гарант российско-украинских отношений. И бросился выручать его, перепуганного бойкотом, свержением, перспективой тюрьмы и сумы.
Принимая стратегически верное решение – бороться в ситуации, когда не бороться нельзя, наша власть тут же сделала ошибочную ставку. Сделать ее Путину помогла часть унаследованной им элиты, все эти годы гревшая руки на сомнительных сделках с украинскими визави, будь то соучастие в газовых аферах или в экспорте-импорте избирательных технологий. Приходится снова цитировать собственное сбывшееся, но так и не услышанное пророчество: «Безусловно, риск для России есть при любом варианте развития событий в Украине. Однако риск многократно возрастает в случае безальтернативной ставки на теряющего свою власть Кучму… Рано или поздно Леонид Кучма под давлением Запада “сдастся на милость” Виктору Ющенко, то есть той части оппозиции, которая в отличие от другой ее составляющей ориентирована строго на Запад. Сегодняшняя российская политика в Украине в очередной раз превращает сильную Россию Путина в заложницу слабой Украины Кучмы» («Новая газета», 11 ноября 2002 года).
Таким образом, в преддверии, а затем в ходе решающих событий ставки двух основных игроков – США и России – выглядят одинаково откровенными и не допускающими компромисса. Американцы хуже нашего знают Украину и рано, как оказалось, сбросили со счетов Кучму со всей его президентской ратью. Но в позиции Вашингтона изначально присутствовал запас прочности: там четко осознаюЂт свои задачи. Негибкость же российской политики до сих пор обусловлена непониманием того, что именно может служить подлинными гарантиями «особых отношений» с Украиной.
Такие отношения невозможно сохранить путем односторонних политических и экономических уступок, введения Россией моратория на отстаивание ею собственных интересов в расчете на благодарность украинской политической элиты. Никакие верхушечные договоренности – даже о поддержке действующего президента или «своего» кандидата на этот пост – гарантией не являются. Как не является пока гарантией и успешное продвижение российского капитала на украинском рынке (в отличие от западного российский бизнес еще не прошел многолетний курс обучения соблюдению национальных интересов). На самом деле гарантий и условий настоящей дружбы, сотрудничества и партнерства между Россией и Украиной всего три: демократизация Украины путем ее децентрализации и федерализации; государственный статус русского языка наряду с украинским (это предотвратит дальнейшую ассимиляцию русского населения); сохранение массы верующих в лоне Украинской православной церкви Московского патриархата, то есть наличие хотя бы церковного единства обеих стран.
Временно обретя «пророссийского» политика в лице действующего президента Украины, мы не обязаны были смотреть на все его глазами – нам следовало использовать выигранное время для поиска гарантий на будущее после Кучмы. Но наши усилия не были распределены по разным направлениям, мы не работали, как подобает, с политическими партиями и общественными организациями, с политологами и журналистами, с населением и региональными элитами. Исполнительная власть вообще не в состоянии решать задачи подобной сложности без опоры на парламент, политическую и экспертную среду, на общество, как таковое. Российский изъян – неразвитость институтов гражданского общества, отсутствие подлинной поддержки их деятельности – привел к провалу в конкурентной борьбе за умы в Киеве с западными институтами, фондами, центрами и грантами. Эту зияющую брешь в инструментарии российского влияния попытались заткнуть рейтингом Путина и его личной активностью, что создавало странное впечатление, будто он один в поле воин. Кроме него взаимодействовали (или делали соответствующий вид) отдельные чиновники обеих стран. При этом у семи нянек украинской политики, работающих в Администрации российского президента и в Правительстве России, дитя оказалось без глазу: вместо необходимой мобилизации, дисциплины и отчетности, хотя бы в бюрократическом духе, российская власть продемонстрировала разброд и уклонение ведомств от общего курса. Венцом некомпетентности и самым ярким примером использования несовременного подхода стала деятельность посольства РФ во главе с Виктором Черномырдиным, занятым чем угодно (прежде всего интересами своих друзей и клиентов, включая Кучму), но не обеспечением гарантий для России.
Украинские избиратели рассматривались как объект применения более или менее ловкой политтехнологии, заменившей стратегию и четкое понимание целей. Кроме того, политтехнологи занимались собственным пиаром, что создавало превратное представление об их значимости и в конце концов вышло боком заказчикам. У бюрократов, тешивших себя «встречами без галстуков», проведением виртуальных «годов» Украины в России и России в Украине, а также вреднейшей для российских условий политизацией украинцев в России по национальному признаку, возникло ощущение, что они работали на украинском направлении. На самом же деле недоработали все мы.
«УКРАИНА – НЕ РОССИЯ?»
Хотя все сказанное о борьбе США и Запада в целом с Россией соответствует действительности, из этого не следует, что основные кандидаты были просто марионетками. Восток и запад Украины внесли свои решающие коррективы в ход избирательной кампании.
Задолго до исхода битвы я указывал: заблуждаются или лгут те, кто утверждает, что выборы-2004 определят судьбу украинской демократии. Нынешние выборы решали (но пока, похоже, так и не решили) вопрос о судьбе Украины как целостного государства, будь оно демократическое или авторитарное. В первом туре выборов за Виктора Ющенко высказались 16 западных и центральных областей вместе с Киевом, за Виктора Януковича – 9 областей востока и юга страны с городом Севастополем. Этот расклад, несмотря на измену тех, кто обеспечивал административный ресурс, и бегство Кучмы из лагеря Януковича, сохранился и во втором, и «во втором втором» турах голосования.
Украинский избиратель голосовал не за правого или левого кандидата, а за «своего» и против «чужого». Виктор Янукович – чужой на западе Украины, Виктор Ющенко – на востоке. Жертвой раскола стали избирательные стратегии: Ющенко не смог, как ожидал, объединить вокруг себя противников Кучмы и его режима в восточных областях, а Янукович, будучи премьером всей Украины, не стал для западных областей представителем общенациональной власти.
Украина уже не в первый раз выкрасилась в разные цвета и разделилась надвое. Ни США, ни Россия, ни Ющенко с Януковичем, ни уж тем более мифически всемогущие российские политтехнологи этого не планировали. Никто всерьез не хотел или не смог извлечь вывод из предыдущих, настоящих, выборов в Украине в 1991 и 1994 годах (выборы в 1999-м, как мы уже выяснили, были насквозь фальшивыми).
Чтобы понять, почему через десять лет с лишним после обретения независимости политическая география Украины не изменилась (восток и запад страны остались на своих местах – за исключением перебежавшего на запад Киева), надо вернуться в 1991 год, когда на Украинскую Советскую Социалистическую Республику «свалилась» независимость. Украина оказалась самостоятельной впервые в своей истории, если, конечно, не считать проявлением полноценной государственности чехарду гетманов, атаманов и директорий периода Гражданской войны (но тогда у Поволжья, Сибири и Дальневосточной республики не меньше оснований претендовать на суверенитет). Прежде никто – за исключением немногих украинских диссидентов – не грезил независимостью Украины и уж тем более не боролся за нее с оружием в руках. Просто украинская партноменклатура, оказавшаяся у руля в момент распада СССР, воспользовалась ситуацией и отгородилась от непредсказуемой перестройки и союзного центра.
Никакого плана или программы построения независимого украинского государства у политиков того времени не было и быть не могло. Необходимую идейную базу пришлось позаимствовать у вчерашних противников – западноукраинских самостийников, исторически чуждых русско-украинскому единству. Для жизни многих миллионов граждан нового государства важнейшее значение имело то, что заимствованный и положенный в основу украинской государственности план был не столько матрицей построения независимого государства, сколько программой создания Украины, не зависящей от России.
И этот неписаный, но понятный всем на Западе план последовательно реализовывался. Он включал в себя попытку переориентации всех, кроме неизбежных экономических, связей с Востока на Запад; отказ от реальной интеграции с Россией в пользу любых, даже самых фантастических прожектов интеграции с Польшей, Турцией и кем угодно на Западе; конкуренцию с Россией за военно-политическое влияние на постсоветском пространстве; неистребимое желание вступить в НАТО и Европейский союз, даже если туда не очень приглашают. Неотъемлемой частью плана являлась ускоренная ассимиляция русских и русскоязычных в Украине, приведшая за 13 лет (от переписи 1989-го до переписи 2002 года) к растворению четверти русского населения в «единой украинской нации». Ради этого сокращали число русских школ и часы русского теле- и радиовещания, боролись с любой попыткой восточноукраинских областей, Крыма и Новороссии претендовать на культурное и языковое своеобразие.
Да, кандидаты востока Украины Кравчук и Кучма из раза в раз побеждали на президентских выборах кандидатов запада страны. Но оба, хотя по-разному и в разные сроки, позже растратили свой шанс.
ДВЕ УКРАИНЫ
Главной жертвой такого украинского самоопределения стал восток страны. Именно восточная часть, Крым и Новороссия все эти годы вызывали опасения у украинизаторов, жителям как раз этих областей отказывали в праве говорить и мыслить на родном языке, заставляли их детей читать Гоголя в украинском переводе. Люди, которые привыкли веками жить в одном политическом и культурном ареале с Россией, видели, как их новое государство строится на враждебных этой традиции основах. И при этом не кто иной, как они, платили за всю эту не ими заказанную музыку: только две области – Донецкая и Днепропетровская – вносят в бюджет Украины более четверти всех поступлений. Рано или поздно восток страны должен был прийти в движение, захотеть не только платить, но и заказывать музыку.
Это и произошло в ходе недавней избирательной кампании. Когда при заполнении анкеты кандидата в президенты Виктор Янукович написал «премьер-министр» по-украински с двумя ошибками, над этим долго потешались поддерживающие Виктора Ющенко СМИ. И просчитались. Русские и русскоязычные почувствовали своего: они сами пишут «на мове» с ошибками. На первом этапе кампании Янукович, ведя ритуальные разговоры о «стабильности», «европейском выборе», имея лишь сомнительное благословение Леонида Кучмы, выглядел статистом в триумфальном шествии Ющенко. Однако Янукович сумел извлечь выгоду из нападок оппонента. Когда он перестал твердить о Европе и НАТО, когда подчеркнул свою связь с Россией, выступил за официальный статус русского языка и двойное российско-украинское гражданство, избирательная кампания пошла по иному сценарию. Виктор Янукович обрел собственное политическое лицо. И получил голоса восточных областей, Крыма и Новороссии, выведшие его во второй тур.
Восток Украины – это более населенный регион, чем ее запад, и победа Януковича во втором туре, что бы ни говорили его противники, естественна и закономерна. То, что впоследствии эта победа была украдена у Януковича, тоже вполне объяснимо. Во-первых, немаловажную роль сыграл здесь Кучма. Он и выбрал-то Януковича с его проблемной биографией только потому, что рассчитывал запутать, обострить ситуацию и самому остаться у власти (другое дело, что Янукович отказался играть навязанную ему роль статиста). Как мог Кучма всерьез верить в то, что после всего происшедшего за годы его правления, после такой битвы за Украину, в которую оказались вовлечены бывшая и нынешняя сверхдержавы, он сумеет стать фигурой, приемлемой для всех, – настоящая загадка для психолога. Своим бездействием, двуличием, беспочвенными грезами и закулисными комбинациями Леонид Кучма нанес непоправимый урон Виктору Януковичу и проиграл все сам.
Во-вторых (и это надо признать), населению восточных областей, а еще в большей мере их политической и экономической элите, самому Януковичу не хватило опыта и пассионарности, присущих Западной Украине. Виктор Янукович сохранил свой электорат и после того, как устами Верховной рады, Верховного суда, при помощи целого синклита международных посредников избирателю Украины объяснили, что победа их кандидата не может быть признана и надо голосовать заново. Но при повторном голосовании второго тура явка в западных областях, и так невероятная, выросла еще на 3 %, а в восточных упала на 5% (при этом в Донбассе, впервые пробующем себя на роль лидера востока и юга Украины, явка упала на целых 13 %, а в Крыму, которому не привыкать фрондировать Киеву, только на 3 %.). Не так уж и много, но этого оказалось достаточно для победы Ющенко – по крайней мере, на уровне избиркомовской арифметики.
НОВЫЕ РУБЕЖИ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ
Итак, Виктор Ющенко – вместе с Западом – победил, а Россия – вкупе с Виктором Януковичем – посрамлена и понесла ощутимые потери. Что же дальше? Приносить публичное покаяние и снаряжать Виктора Черномырдина везти соболей и кредиты «матери городов русских»? Не убежден.
Важнейшим результатом президентских выборов-2004 является обнажившийся раскол Украины, демонстрирующий теоретическую неизбежность ее федерализации. Именно это, а вовсе не приход во власть того или иного кандидата является одной из главных гарантий сохранения Украины в орбите особых отношений с Россией. Или, как минимум, недопущения консолидации Украины с помощью антироссийских внешних сил и превращения ее в реального конкурента России в СНГ, препятствующего возрождению российского влияния. Такую роль отводят Украине те, кто рукоплещет Виктору Ющенко за ее пределами. Да и сам он охотно подписывает с Михаилом Саакашвили «Карпатские декларации» о «наступлении третьего этапа освобождения Восточной Европы»…
Но на самом деле новая украинская власть нуждается в передышке, переходном периоде. Юлия Тимошенко и раньше не скрывала намерений пустить под нож политреформу, ставшую плодом пакетного компромисса перед решающим туром голосования. Если это удастся, – а времени до 1 сентября 2005 года, когда реформа должна вступить в силу, вполне достаточно, – то «оранжевым» не нужно будет так волноваться из-за возможного реванша «бело-голубых» на парламентских выборах в марте 2006-го. Еще важнее – обеспечить себе свободу рук и полное отсутствие обеспокоенности в России грядущей зачисткой политического поля в южных и восточных областях, что на языке сочувствующих Ющенко политтехнологов называется «насаждением на востоке гражданского общества». Ведь, по существу, Виктор Ющенко – президент половины Украины.
Именно поэтому он первым делом приехал в Москву. Конечно, его надо было принять. Необязательно только верить всему, что он сказал, а еще важнее – отметить для себя то, о чем он промолчал. У нас есть уникальная возможность впервые за все годы украинской независимости выдержать на официальном уровне паузу, предоставив новому президенту самому доказывать, что он заинтересован в России. Если бы победил Янукович, Москве пришлось бы пуще прежнего помогать Украине решать ее экономические проблемы и при этом терпеть неизбежные шаги «пророссийского» президента в сторону Запада. Сейчас мы впервые можем позволить себе применить прагматичный подход.
Режим паузы, необходимый для формирования повестки дня нового российско-украинского диалога, не должен
затрагивать усилия парламентских и внепарламентских политических сил, всего российского общества, направленные на поддержание родственных связей с Крымом, Донбассом, Слобожанщиной и Новороссией. Сплочение юга и востока Украины, выдвижение на первый план идеи автономизации и федерализации позволят сорвать попытку консолидации на антироссийской платформе обеих частей Украины. Сами же юго-восточные области обретут право вето в определении дальнейшей судьбы страны.
Всесторонняя помощь в этом деле и есть новые рубежи российской политики в Украине, участвовать в реализации которой должно все Российское государство и общество.
