Политическая Европа давно не пребывала в таком разобранном состоянии, как сейчас. Перемены в Соединенных Штатах, бодрящие высказывания президента Дональда Трампа о том, что НАТО устарело, а отношения с союзниками — не догма, продолжающиеся штормовые порывы по периметру ЕС от Ближнего Востока и Балкан до Украины и Молдавии — все это ввергает европейский истеблишмент едва ли не в ступор.
И это только внешние обстоятельства. Внутри продолжается странная эпопея под названием «Брекзит», где пока так и непонятен сценарий, закипают избирательные кампании в Нидерландах, Франции и Германии, не прекращается нервотрепка в «мятежных» Венгрии и Польше…
Собственно, все происходящее не новость, кризисные явления в Европейском союзе накапливались давно.
Нынешний переполох вызван тем, что внезапно зашаталась и начала уходить из-под ног опора, казавшаяся до сих пор незыблемой и безальтернативной, — трансатлантические отношения.
К плотной американской военно-политической опеке в Европе всегда было разное отношение, точнее, присутствовали и фрондерские настроения на фоне жесткой атлантической дисциплины. Умеренным смутьяном традиционно выступала Франция, пытавшаяся демонстрировать повышенную суверенность при полной лояльности. Однако, какие бы чувства ни испытывали те или иные европейские политики, всерьез никто не мог себе представить, что модель взаимоотношений с Новым Светом изменится.
Соответственно, по мере усугубления внутренних проблем в ЕС — а они начали очевидно нарастать с 2010 года — увеличивалась значимость уз с США, по крайней мере как единственного надежного якоря, непререкаемой константы. Во всяком случае, именно так их воспринимала Германия, которая по мере осложнения ситуации внутри ЕС и отношений с Россией, особенно после начала украинского кризиса, сделала упор на упрочение связей с Соединенными Штатами. И это несмотря на весьма раздражающие сведения, обнародованные Эдвардом Сноуденом, о тотальном прослушивании американскими спецслужбами германских политиков, включая Ангелу Меркель.
Именно поэтому новости с другого берега Атлантики настолько подкосили Берлин, что и будущий президент (Штайнмайер), и канцлер заговорили о конце политики ХХ века.
Европа растеряна прежде всего потому, что никакой иной формы взаимоотношений с Америкой, кроме тесной координации и максимального учета позиции партнера, у нее нет. Далеко не все американские президенты вызывали в Старом Свете приязнь и понимание: скажем, Джордж Буш-младший был крайне непопулярен, а его политика вызвала самый, наверное, серьезный раскол внутри НАТО за всю историю альянса. Но даже тогда никаких сомнений в основах взаимоотношений не возникало, хотя в России, например, тогда (на волне франко-германского отторжения иракской интервенции) появились романтики, грезившие о континентальном альянсе с Москвой, но без Вашингтона.
Кстати, европейские связи с Баракам Обамой тоже складывались отнюдь не безоблачно, несмотря на ажиотажную популярность чернокожего президента в Старом Свете во время его кампании. Обама со своим специфическим африкано-тихоокеанским жизненным опытом сразу дал понять Европе, что не считает ее ни центром политики, ни первейшим приоритетом. Правда, с 2014 года Обаме пришлось заняться и европейскими проблемами, но свое неудовольствие ролью и возможностями Европы он временами не скрывал.
Жесткая критика союзников за нежелание брать на себя достаточное финансовое бремя прозвучала из уст Обамы на полгода раньше, чем об этом громко заговорил Трамп.
И все же до сих пор Европа исходила из того, что принципиальная схема отношений меняться не может. Ни один из президентов США не ставил под сомнение идею о глобальном лидерстве Америки, а в основе этого глобального лидерства изначально лежало лидерство Вашингтона в западном, то есть атлантическом сообществе. Трамп же, говоря о величии, которое надо вернуть, апеллирует к другой модели — сияющий град на холме (он ясно указал на это в своей инаугурационной речи), который обозначает путь силой примера, но никого никуда не ведет. И уж точно не стремится брать на себя ответственность за кого-то или что-то.
Представить себе даже в такой ситуации отказ от НАТО как инструмента американской политики по-прежнему невозможно, на столь решительный разрыв с наследием ХХ века не пойдет даже самый радикальный революционер. Тем более что с рациональной точки зрения это для Вашингтона просто ошибочно. Однако вопрос о разделении финансового бремени никуда не денется, он опять-таки не при Трампе возник. Что будет делать Европа?
Несмотря на опасения потерять американскую опору, наращивать военные расходы и возможности Старый Свет совсем не торопится. В последние дни, правда, зазвучали робкие голоса о том, что, мол, грядут тяжелые времена и в сфере безопасности надо больше полагаться на себя. Еще до явления Трампа в Европе в очередной раз вспомнили о европейской армии и собственной политике в сфере обороны и безопасности. В очередной же раз вялая дискуссия немедленно сошла на нет, да и неудивительно — дублировать натовские функции бессмысленно. Сейчас, казалось бы, ее можно возобновить уже в новом контексте — а что если Североатлантический альянс не навсегда?
Но это вызывает лавину неуверенности в себе, наподобие публикаций, что Великобритания, например, способна противостоять России сутки…
Тут встает вопрос о цели оборонной политики Европы — иных понятных угроз, кроме России, никто сформулировать не может. Но для этого как раз и есть НАТО, которое за два с лишним десятилетия после «холодной войны» внятной миссии не нашло и с облегчением вернулось к прежней после начала украинского кризиса. Трамп призывает переориентироваться на терроризм, однако военно-политический альянс классического типа для решения антитеррористических задач приспособлен плохо. А чтобы его перестраивать, потребуется не только политическая воля, с которой в Европе плохо, но и очень серьезное переосмысление мировоззрения всего атлантического сообщества.
Поскольку Россию по обе стороны Атлантики все равно воспринимают как угрозу (сам Трамп, возможно, в меньшей степени, но многие члены его администрации вполне), российский фактор никто не отменит. Ну а сочетание сдерживания России на одном направлении (Европа) и попыток взаимодействия с ней на другом (Ближний Восток), как это пыталась делать администрация Обамы, заканчиваются только дальнейшей деградацией отношений.
Если продолжать мысль Штайнмайера о том, что с приходом Трампа окончательно завершился политический ХХ век, то судьба НАТО незавидна — альянс является главным наследием минувшего столетия. Как ни относись к этому блоку, его появление в Западной Европе, а потом распространение на восток (до определенного момента) изменило повестку дня Старого Света и избавило от многих химер прошлого. Работало это именно в ХХ веке — в условиях советской угрозы, а потом ее преодоления. Теперь нужно либо в полной мере раскручивать российскую угрозу — но, похоже, Москва при всем желании не потянет на нужный уровень опасности, либо выстраивать совсем новую систему.
Чего боится Европа без НАТО, понятно, — шагнуть не в будущее, а в прошлое, к тем конфликтам, которые до середины ХХ века периодически превращали Старый Свет в арену жестоких столкновений.
Но попытка остановить прекрасное мгновение на пике успеха и влияния, то есть на рубеже столетий, предсказуемо не удалась. А значит, время будет двигаться дальше — вперед или назад.
