Спустя два с лишним года премьер-министр Японии Синдзо Абэ вновь приезжает в Сочи.
Предыдущий раз он был там на открытии Олимпийских игр. И тот визит на фоне демонстративного отсутствия прочих западных лидеров должен был показать особую приверженность Токио установлению качественно новых отношений с Россией. Такую цель глава японского кабинета заявил сразу после победы на выборах Либерально-демократической партии в конце 2012 года. В Москве жест гостя оценили, однако развития он не получил — буквально через несколько дней началась острая фаза украинского политического кризиса, которая привела к смене власти в Киеве и изменению юрисдикции Крыма. Ну а дальше — исключение России из «восьмерки», санкции, эскалация на Украине, милитаризация отношений с НАТО и т.д.
Токио события пришлись особенно некстати. В системе политических приоритетов Японии первое место сегодня, безусловно, занимает ситуация в Восточной Азии и АТР в целом — прежде всего изменение расстановки сил в связи с ростом Китая, все менее понятное развитие событий вокруг ракетно-ядерной программы КНДР. По обоим направлениям роль России весьма заметна. А подписание год назад документов о стратегическом партнерстве Москвы и Пекина (во время майского визита Си Цзиньпина) и вовсе насторожило Токио перспективой оказаться перед лицом российско-китайского альянса. В этих условиях полномасштабное участие в попытках блокады России, которые предпринимали Соединенные Штаты, побуждая к тому же союзников, Японии совершенно не с руки.
Абэ, однако, в сложном положении. Япония находится в союзе с США, которые гарантируют ей безопасность, в том числе (а теперь — прежде всего) и от Китая. Токио лавировал, как мог, — санкции против Москвы вводились по возможности умеренные, более символические, чем сущностные. Нежелание бежать впереди антироссийского паровоза компенсировалось показательным вниманием к Киеву, Япония подчеркивала, как ей небезразлична судьба Украины.
Даже на пике напряженности в 2014-м и начале 2015 года японское правительство избегало заявлений об отмене визита Владимира Путина, который обсуждался до майданных страстей. Хотя было понятно, что принять российского президента премьер в таких условиях не может, не вызвав настоящего цунами из Вашингтона. Пару месяцев назад вездесущие журналисты сообщили о том, что Синдзо Абэ якобы отказал Бараку Обаме, который настоятельно не рекомендовал ему ехать в Россию самому. Буквально на днях появилась еще одна любопытная утечка — в прошлом году канцлер Германии Ангела Меркель пригласила японского коллегу вступить в НАТО, но тот, мол, заманчивое предложение отклонил из-за опасений российской реакции.
Если это правда, то идея весьма странная. Непонятно, зачем Североатлантическому (!) альянсу тихоокеанская Япония, а стало быть, и обязательство участвовать в потенциальных вооруженных конфликтах в регионе (вероятнее всего, не с Россией, а с Китаем). И неясно, что дало бы Токио формальное участие в блоке, где реальную военную силу представляют собой по сути только Соединенные Штаты, а с ними у Японии и так договор о безопасности. Зато гарантированы все «прелести» реакции Москвы и, что намного важнее в данной ситуации, Пекина на экспансию недружественного военного альянса.
Как бы то ни было, визит Абэ в Сочи — проявление принципиальности в отстаивании национальных интересов. Ведь японский премьер приезжает, конечно, не ради того, чтобы сделать реверанс в сторону Кремля, а потому что убежден в исключительной значимости японо-российских отношений на длительную перспективу.
Для Москвы Токио тоже имеет особое значение, и усилия японского премьера стоит оценить по достоинству. Во-первых, Россия только приступила к выстраиванию новой долгосрочной системы своих отношений в Азии, и замыкаться исключительно на Китае (иногда есть такое ощущение) — просто неправильно. Нужна максимальная диверсификация, и столь влиятельная в экономическом и региональном плане страна, как Япония, — обязательный элемент возникающей палитры. Во-вторых, Япония важна как пример новой модели межгосударственных отношений, которая начинает возникать в мире.
Меняется система альянсов. Они не исчезают, однако прежний тип блоков с жесткими обязывающими связями не соответствует взаимозависимому и тесно переплетенному миру. Способность диверсифицировать отношения, выстраивать их с как можно большим числом необходимых партнеров становится одним из главных качеств для практически любой страны. И в этом смысле усилия Японии (другой пример — Южная Корея) по сохранению баланса можно рассматривать как зарождающуюся модель.
Это не означает отсутствия приоритетов, даже напротив — укрепляет их необходимость. Трудно вообразить ситуацию, в которой стратегические связи с США перестанут быть для Японии приоритетом первого ряда. Но приоритет — это не отказ от продуктивных отношений с другими важными партнерами. То же касается и России — первоочередной характер отношений с Китаем никогда не будет эквивалентен их эксклюзивности.
Естественно, остается вопрос островов — главный, стоящий между Москвой и Токио. Прорывов не будет. Тут приоритеты по-прежнему не совпадают, даже если по обе стороны есть искреннее желание сделать что-то для качественного продвижения вперед.
