Курды стран Западной Азии, этнического Курдистана (курдские ареалы Турции, Ирана, Сирии и Ирака условно в научной литературе именуются Турецкий, Иранский, Сирийский, Иракский Курдистан) утверждают свое принципиальное отличие от персов, равно как от турок и арабов. Они всегда стремились к национальному самоопределению. Их сплачивает мечта о создании курдского государства. Однако курдские лидеры больше внимания уделяют партикулярным целям и настраивают курдов на мирное решение курдской проблемы. Между тем напряженность в Сирии и вокруг Ирана, а также в Турции, способная перерасти в широкий международный конфликт, делает актуальным решение курдского вопроса, в том числе и реализацию общекурдского объединительного национального идеала (провозглашения курдского государства) при условии поддержки извне.
НЕСБЫВШИЕСЯ НАДЕЖДЫ
После того как американо-британская коалиция свергла в 2003 г. диктаторский режим Саддама Хусейна и создала федеративный Ирак, Курдистанский регион, объединивший три иракские провинции Эрбиль, Сулейманию и Дохук, стал субъектом рыхлой иракской федерации. Его «специальный» (полунезависимый) статус был зафиксирован в Конституции в 2005 году. Иракский Курдистан получил уникальную возможность поступательного социально-экономического, политического и культурного развития. В Курдистанском регионе был избран президент (Масуд Барзани, глава авторитетного клана), сформировано региональное правительство и национальная ассамблея, подготовлен проект местной Конституции. Курдистанское руководство стало проводить самостоятельную экономическую и социальную политику, осуществлять международные контакты со многими странами мира, были даже введены некоторые внешние атрибуты суверенного государства – флаг, гимн, денежные знаки, штемпели в паспортах посещающих регион иностранцев, создана национальная армия (пешмерга), построен аэропорт, оснащенный по последнему слову техники, и т.д.
Иракские курды добились больших успехов благодаря продаже нефти и иностранным инвестициям в курдистанскую экономику. Это вселило надежду на возможность провозглашения курдского независимого государства. (Еще в 2005 г. во время выборов президента Курдистанского региона был проведен неофициальный референдум о независимости, в результате которого почти все население региона поддержало эту идею.) Осенью 2012 г. Барзани попытался заручиться поддержкой Вашингтона. Но накануне президентских выборов американская администрация не решилась начать изменение конфигурации традиционных границ государств Западной Азии, указав курдам, чтобы они не мешали осуществлению «демократического эксперимента в Ираке». Масуду Барзани объяснили, что в современной геополитической ситуации он не может рассчитывать на поддержку Соединенных Штатов и Турции в деле провозглашения курдского государства, потому что сегодня «США не поддерживают движения, нацеленные на отделение от Ирака». В современных геополитических условиях американская администрация как будто заинтересована в сохранении стабильного и целостного Ирака. Однако некоторые авторитетные американские политики выражают иное мнение. Курдам, мол, «лучше быть независимыми, чем застрять в Ираке навсегда», а Курдистан может стать независимым государством в ближайшие 10 лет.
В этой связи премьер-министр Курдистанского региона Ирака Нечирван Барзани, племянник Масуда Барзани, призвал сплотиться всем политическим силам Иракского Курдистана перед лицом внутренних и региональных угроз и в целях выработки общей позиции. Он подчеркнул, что спорные вопросы с Багдадом будут решаться без вмешательства извне. Нечирван Барзани считает, что наступает время, когда решается судьба курдской нации. Поэтому курдам необходимо национальное единство для осуществления стратегической политики во имя самоопределения. «Все другие интересы – вторичны». Он признает, что стремление курдов к независимости огромно, но даже туркоманы и ассирийцы-халдеи якобы ожидают и надеются на провозглашение независимости Иракского Курдистана. Пока руководство иракских курдов сосредоточено на решении проблемы спорных территорий и своих противоречий с Багдадом, носящих экономический характер.
Проблему возможной сецессии Иракского Курдистана Анкара рассматривала с точки зрения объединения Курдистанского региона Ирака с курдским ареалом Турции. Турецкое руководство не могло не считаться с возможностью этого сценария и пыталось корректировать свою курдскую политику, исходя из учета этого фактора. В 2009 г. оно разработало так называемую «дорожную карту» демократического переустройства Турции, осуществление которой способствовало бы и урегулированию курдского вопроса. Однако, несмотря на провозглашенную тогда правительством Реджепа Тайипа Эрдогана «курдскую инициативу», направленную на широкое общественное обсуждение проблемы, до недавнего времени дальше дискуссий и демонстративного признания культурно-лингвистических особенностей курдов, отличающих их от турок, политических решений и законодательного закрепления таких прав не происходило. В то же время турецкое руководство не могло воспрепятствовать усилению трансграничных контактов и взаимодействия курдов Турции, Ирака и Сирии. Анкара всеми средствами препятствовала повторению иракского сценария в Сирии, опасаясь обострения курдского вопроса в самой Турции.
Возможное обретение независимого статуса Иракским Курдистаном могло нанести удар по гордости и престижу Турции и ослабило бы ее положение как региональной державы, лишило контроля над богатыми водными ресурсами юго-восточной Анатолии, а также сократило ведущую роль в будущем экономическом развитии Западной Азии. Путем укрепления экономических и торговых связей с Курдистанским регионом Ирака турецкое руководство стремилось сдерживать тенденции, способствующие созданию там независимого курдского государства.
Курдские политологи полагали, что выход Турецкого Курдистана из состава Турецкой Республики предоставит ей большие преимущества. По их мнению, Турция сможет гармоничнее развиваться экономически, если избавит себя от решения курдской проблемы, что облегчит ей задачу вступления в Европейский союз. Они подчеркивали, что объединение Иракского и Турецкого Курдистана продвинет идею создания курдского государства. Потеря Турцией Курдистана действительно существенно ослабит ее геополитическое значение в Западной Азии и станет препятствовать осуществлению стратегических планов в отношении Центральной Азии, Кавказа и России. Объединенное курдское государство (состоящее из курдских районов Турции и Ирака) будет доминировать в юго-восточных и восточных районах Турецкой Республики и преградит ей доступ к Азербайджану, Кавказу и тюркским республикам Средней Азии. Однако сегодня некоторые американские политтехнологи утверждают, что распад Турции может произойти только к 2030 г., и прогнозируют создание курдского государства, объединяющего курдские ареалы Ирака, Сирии и Ирана.
Усиление турецких позиций в Иракском Курдистане заботит Иран и Армению, которые, как и Турция, не заинтересованы в провозглашении иракскими курдами независимости. Они стремятся к развитию своих экономических, торговых и политических отношений с Курдистанским регионом Ирака, сдерживая националистические устремления иракских курдов, а также с целью снижения турецких поползновений относительно Кавказа и Средней Азии.
РАДУЖНЫЕ МЕЧТЫ
В последнее время в зарубежных СМИ и среди курдской общественности распространилось суждение о том, что курды этнического Курдистана будто бы стремятся создать федеративное государство, состоящее из четырех автономных районов с центрами в Эрбиле, Камышлы, Диарбакыре и Мехабаде. Оно должно обеспечить себе коридор к Средиземному морю для транспортировки нефти и газа из Курдистана на мировой рынок. Этот сценарий напоминает рассуждение Абдуллы Оджалана, лидера Рабочей партии Курдистана (РПК), томящегося в заключении, о создании четырех курдских мини-государств в этническом Курдистане. Стали говорить о начале «курдской революции», которая в конечном итоге должна привести к созданию независимого и объединенного Курдистана.
Актуализация решения курдского вопроса не остается без внимания руководства региональных и мировых держав, мирового общественного мнения, поскольку этнический Курдистан расположен в центре Западной Азии, изобилующей локальными конфликтами, отягощенными активностью исламистских вооруженных группировок. Лоббирование идеи курдского государства всегда совпадает с очередной попыткой американских политиков использовать курдов для дестабилизации региона ради собственных интересов. К примеру, когда в 90-е гг. ХХ века американские военно-политические круги строили планы относительно Ирака, они использовали курдов, обещая им широкую автономию или даже провозглашение государства. Но осуществление этих обещаний, очевидно, не входило в планы американских покровителей курдов, поскольку последних, по-видимому, не удалось заставить в полной мере играть по американским правилам. Хотя официальный Вашингтон и призывает курдов к сдержанности, американская и израильская пропаганда, напротив, направлена на обострение их националистических устремлений. Так, например, некоторые израильские политологи стараются убедить курдов, что изменение конфигурации границ стран Ближнего и Среднего Востока якобы не за горами и курды непременно добьются своих целей, в том числе и выхода к морю.
С 90-х гг. ХХ века мировоззрение и политическая культура курдов существенно изменились. Курдское общество и его политическая элита стали воспринимать современные методы политической деятельности, которые исходят из признания сложившейся системы международных отношений. Окрепли демократические тенденции, а лидеры выступают за региональную стабильность, заявляя о приоритете мирных способов решения курдской проблемы в каждом ареале стран Западной Азии, в соответствии со спецификой национального развития курдов. Они осознают авантюристичность и сложность практического воплощения сегодня проекта четырехсоставного курдского государства.
Современный этнический Курдистан не является географически, экономически, культурно, лингвистически, религиозно гомогенным. Процесс национального развития курдов в каждом ареале стран их проживания осуществляется в соответствии со спецификой этих государств и особенностями курдского национального движения. Находясь в разных социокультурных, экономических и политических условиях и системах, курды подвергались в своих географических подразделениях воздействию самых разнообразных факторов и по-разному реагировали на вызовы времени. Как в прошлом, так и теперь курдское национальное движение локально. В разных частях этнографического Курдистана периоды его подъема и упадка не совпадают, что указывает на неравномерность этнонационального развития в курдских ареалах Турции, Ирака, Сирии и Ирана, разновеликих по территории и численности курдского населения. Это существенно затрудняет процесс консолидации курдов на общенациональном уровне. Однако руководство иракских курдов мыслит общекурдскими категориями, рассматривая Иракский Курдистан как ядро, центр будущего независимого курдского государства. Оно стремится к экономической независимости от Багдада.
СОВРЕМЕННЫЕ РЕАЛИИ
Стремление руководства Иракского Курдистана подхлестнуть рост экономики региона стимулирует создание благоприятного инвестиционного климата для иностранных компаний. Особенно активно развиваются курдистано-турецкие отношения в области добычи нефти и ее транспортировки в Турцию и на мировой рынок в обход Багдада. Недавно курдистанское руководство подписало соглашение на поставку Турции 420 тыс. баррелей сырой нефти по новому трубопроводу, строительство которого планируется завершить к 2014 году. Курдистано-турецкое сотрудничество в сфере энергетики, с одной стороны, способствует экономическому развитию Иракского Курдистана, а с другой – вызывает опасения части курдского населения в том, что Курдистан попадет в зависимость от политической воли Турции. Отсутствие экспортных маршрутов и современной инфраструктуры (Иран и Сирия не смогут в ближайшее время восполнить этот пробел) и ставка на добычу нефти (продажа которой составляет 95% бюджета региона) действительно делают курдистанское руководство весьма уступчивым в отношениях с Анкарой. Это позволяет некоторым аналитикам сделать предположение, что «нефтяная независимость» от Багдада не способствует автономизации Курдистанского региона, а делает его «экономическим вассалом Турции». А оппозиционные правящей коалиции (ДПК и ПСК) курдские политики заявляют, что Турция якобы «оккупировала Курдистан своим бизнесом, а не танками». Это является питательной средой для критики регионального правительства Курдистана, политики действующего президента региона Барзани накануне парламентских и президентских выборов в Иракском Курдистане, назначенных на сентябрь 2013 года. Руководство Курдистанского региона полагает, что сотрудничество с Турцией продвигает реализацию идеи курдской экономической независимости от Багдада и способствует процветанию региона.
В то же время развитие курдистано-турецкого сотрудничества затягивает процесс разрешения противоречий между Эрбилем и Багдадом. Если различные политические силы региона не достигнут консенсуса в предвыборный период, то возможно углубление разрыва между теми курдскими политическими течениями, которые поддерживают тесное сотрудничество с Анкарой, и теми, которые выступают против него.
Дистанцированию Эрбиля от Багдада способствует и нерешенность проблемы спорных территорий. Правительство Нури аль-Малики, возглавляющего шиитскую правящую группировку, медлит с реализацией ст. 140 иракской Конституции, способной разрешить эту проблему. Курды намерены присоединить к своему региону нефтеносный район Киркука и его окрестностей. С точки зрения курдов, Киркук – курдский город, который должен стать столицей расширенной курдской автономии или государства. Не случайно курдистанское руководство рассчитывает на присоединение и некоторых других территорий, населенных преимущественно суннитами, что чревато ослаблением влияния политических позиций шиитов. Но Масуд Барзани стоит на своем, ультимативно заявляя, что отказ может спровоцировать выход Курдистанского региона из состава Ирака.
Подобного рода конфликты, иногда происходящие с участием вооруженных подразделений, способны обострить суннито-шиитские противоречия. Президент Ирака Джаляль Талабани прилагал усилия для смягчения отношений между Эрбилем и Багдадом. Кроме того, третейским судьей выступают Соединенные Штаты, заинтересованные в сохранении Иракского Курдистана в качестве зоны своего влияния и призывающие курдов к сдержанности.
Региональный политический климат, как известно, в значительной степени определяет позиция Вашингтона. Перевыборы президента Барака Обамы на второй срок подразумевают корректировку американского политического курса и в отношении курдов этнического Курдистана. Оставаясь доминирующим центром политического влияния на курдов Ирака и некоторые курдские политические течения Сирии и Ирана, США как будто заинтересованы в поддержании политического равновесия и стабильности курдских ареалов стран Западной Азии, о чем свидетельствует наметившаяся тенденция переговорного процесса в Сирии и Турции. Вместе с тем в последнее время наблюдаются попытки крупных американских нефтяных корпораций и отдельных дельцов (в числе которых военные и политики, работавшие в Ираке) при посредничестве Турции добиться долевого участия в нефтедобывающей промышленности Иракского Курдистана. При этом министр природных ресурсов региона Ашти Хаврами заявил о беспрецедентном увеличении добычи нефти: 1 млн баррелей в 2015 г. и удвоении ее реализации в 2019 году. С увеличением объемов добычи нефти и газа стратегическое значение региона неуклонно возрастет. В то же время это несет в себе опасность истощения природных ресурсов, что может привести к нивелировке его углеводородной значимости в ходе борьбы за контроль над ним между региональными и мировыми державами.
Проамериканская позиция курдистанского руководства позволяет некоторым российским аналитикам делать заключение, что сегодня его интересы в высокой степени интегрированы в региональную заинтересованность Соединенных Штатов и Великобритании, и что оно уже не только «инструментарий», но и в определенной степени партнер этих держав. Но с этим можно согласиться лишь отчасти, поскольку в курдском национализме преобладает одна генеральная линия – борьба за независимость исторической родины курдов – Курдистана, освобождение курдов от векового гнета и порабощения чужой властью, какой бы она ни была по географической, этнической, культурной или религиозной принадлежности.
Об этом свидетельствует, в частности, ситуация в Сирийском Курдистане. Вывод правительственных войск из Сирийского (Западного) Курдистана позволил вооруженным формированиям Партии демократического единства, руководствующейся идеологией Абдуллы Оджалана, захватить над ним контроль. Курды хотят расширить территорию своего доминирования с населением в 490 тыс. человек, находящуюся на пути к Средиземноморью. Сирийские курды, составляющие десятки организаций, объединившихся в два блока, стремятся мирным путем добиться национально-культурной автономии, признания своих гражданских прав и гарантий в новой Конституции страны. Отсутствие единства сирийских курдов составляло серьезное препятствие на пути к достижению поставленных целей. Однако при содействии Масуда Барзани произошло объединение двух блоков – Курдского национального совета и Национального совета Сирийского Курдистана. Они подписали соглашение о единстве действий и создании Высшего совета Курдистана. Безопасность этого региона обеспечивают подразделения, готовящиеся в Иракском Курдистане, где расположены тренировочные базы.
Между тем руководящий орган сирийской оппозиции – Сирийский национальный совет неоднократно обращался к Барзани с предложением войти в него и склонить курдов присоединиться к сирийской оппозиции, в составе которой действуют также радикально-исламистские группировки («Джабат аль-Нусра»), аффилированные с «Аль-Каидой». Однако Барзани уклончиво отреагировал на это предложение, поскольку подобный альянс вряд ли приблизит курдов к намеченной цели.
Сегодня сирийские курды находятся в изоляции и испытывают острую потребность в продуктах питания, тепле и лекарствах. Раскол Сирии по этническому принципу и создание федеративного государства ослабит влияние ИРИ на сирийских шиитов, и федеративные округа (сирийские курды, друзы, алевиты, суннитские арабы), по-видимому, не будут заинтересованы в сотрудничестве с Ираном. В то же время усиление во властных структурах организации «Братьев-мусульман» составит новые вызовы для Израиля и Запада. Если удастся перевести процесс сирийского урегулирования в переговорную стадию, то ВСК, по всей видимости, выступит как самостоятельная политическая сила с программой мирного решения курдского вопроса в новой Сирии.
Эскалация сирийского кризиса и обострение ситуации на турецко-сирийской границе (протяженность которой составляет 500 км, где проживают преимущественно курды) требовало от Эрдогана принятия более решительных мер. Втягивание Турции в широкомасштабные международные и региональные действия с целью ограничения иранского влияния на Дамаск могло осложнить турецко-российские отношения и усугубить вооруженную конфронтацию с РПК, возглавляемой Оджаланом, объявленной турецким руководством террористической и находящейся на нелегальном положении. Опасаясь обострения курдского вопроса в Турции и создания курдского самоуправления на части территории Сирийского Курдистана, турецкое руководство было вынуждено сдерживать свои экспансионистские намерения в отношении Сирии, а также выступить с беспрецедентной инициативой начала переговоров с Оджаланом, несмотря на сопротивление турецких националистов и армии.
Турецкое руководство попыталось создать новую «курдскую» политику, основанную на синтезе особенностей национализма турецких курдов и неолиберальных исламских ценностей. Этому способствовали заинтересованность Эрдогана в обуздании возможного подъема курдского национализма в Турецком Курдистане и сохранении власти Партии справедливости и развития в преддверии президентских выборов.
В ходе переговоров, начатых курдским парламентским блоком с участием представителей турецких спецслужб, достигнуто соглашение, направленное на сдерживание националистических устремлений курдов. Впервые турецкое правительство признало, что Оджалан является политическим лидером, а не террористом; оно сочло возможным начать переговоры с ним по курдскому вопросу. Оба политика как бы отказались обсуждать его с позиций национализма, стремясь вернуться к состоянию турецко-курдских отношений, характерных для докемалистского периода истории Османской империи, когда Курдистан имел особый статус. Подчеркивался тезис об «общей родине для турок и курдов» на основе религиозного единства, т.е. суннитского ислама. При этом Эрдоган намекал, что в дальнейшем возможно обсуждение создания федеративной структуры. Вместе с тем в своем послании (март 2013 г.) Оджалан заявил, что прекращение вооруженной конфронтации курдских бойцов с турецкой армией и согласие на конституционные гарантии прав курдов означает перевод демократической борьбы на политический уровень.
Объявление перемирия стало главным и долгожданным результатом переговоров и консультаций между правительством Турции и Оджаланом. Часть националистически настроенных курдских интеллектуалов рассматривают его позицию как «пораженческий шаг» и ждут от правительства встречных шагов: права получения курдами образования на родном языке, всеобщей амнистии для партизан, признания курдской идентичности Конституцией и в перспективе – предоставления большей автономии местным муниципальным образованиям. Замирение Турецкого Курдистана, являющегося воротами на Кавказ и Среднюю Азию, способствует укреплению турецких позиций в районах, граничащих с Арменией и Иранским Курдистаном, имеющим общую границу с Азербайджаном.
Достигнутые договоренности сглаживают остроту создания национально-территориальной автономии в Турецком Курдистане и вовсе отодвигают вопрос о формировании курдского государства. Очевидно, что в нем не заинтересованы ни Турция (как и другие региональные державы), ни Соединенные Штаты, всегда охотно способствовавшие неизменности курдского вопроса, используя который, им удавалось поддерживать необходимый для них баланс сил в регионе.
Между тем идея независимого Курдистана живет как в среде простых курдов, так и интеллектуалов и местных элит и не только Турецкого, но и соседнего Иракского Курдистана. Не случайно турецкое руководство обеспокоено усилением политической роли и влияния Барзани в этническом Курдистане. Несмотря на идеологические и прочие расхождения, с ним считается, например, руководитель РПК Мурат Карайылан. Турецкие курды в лице РПК и руководство Курдистанского региона Ирака поддерживают усилия сирийских курдов в борьбе за свои национальные права в новой Сирии, с одной стороны, а с другой – преследуют цель осуществления и собственных интересов. Не имеющий выхода к морю, Курдистанский регион Ирака нуждается в нем, и решение этого вопроса может состояться с помощью курдов Сирии. В то же время экономические и торговые отношения с Курдистанским регионом, в частности заключение соглашений по нефти и газу в обход Багдада, подкрепляются заявлениями турецкого руководства о важности единства Ирака.
Таким образом, политическое размежевание характерно для каждого курдского ареала в Западной Азии, являющихся зонами локальных конфликтов. Хотя окончательное решение курдского вопроса связано с проблемой создания государства, ее реализация осложняется отсутствием консолидированного общекурдского национально-демократического движения. Курды представляют светское и прозападное движение в Ираке, левосоциалистическое – в Турции, коалиционное в Сирии (при доминировании прозападной ориентации). Однако идеологические расхождения не играют столь уж существенной роли для решения общей цели.
Разобщенность действий, отсутствие единой политической платформы и общенационального лидера делают уязвимым курдское движение за самоопределение в форме государства. Это способствует втягиванию курдов как в турецко-иранское региональное соперничество, так и в перспективные планы США и Израиля в отношении Сирии, Ирана, кавказских республик, Центральной Азии и России.
Вместе с тем мощным фактором, консолидирующим курдов Сирии, Ирака и Турции (а также Ирана), являются их антиисламистские позиции. Масуд Барзани направил усилия на развитие интеграционного национализма, солидаризуясь и поддерживая курдов Сирии и Турции. Курдское движение является секулярным, и оно более прогрессивно и либерально, чем активизировавшиеся в регионе ретроградные силы. Просматриваются также тенденции политического объединения действующих разрозненно, но ставящих сходные цели иранских курдов. Они выступают против режима ИРИ и требуют автономного статуса Иранского Курдистана. Выборы в Иране нового президента Хасана Роухами, известного своими умеренными взглядами, вселяет надежду на начало переговорного процесса с оппозицией иранских курдов, состоящей из конгломерата политических партий, авангардом которых выступает Демократическая партия Иранского Курдистана.
Вероятность расширения войны в Сирии, обострение социально-политической напряженности в Турции и Ираке могут усилить значимость курдского фактора. В обмен на обещания Запада поддержать провозглашение независимости Иракского Курдистана его территория может быть использована в качестве плацдарма военных операций и подрывной деятельности против сохраняющего власть режима Башара Асада в Сирии. Это может активизировать борьбу за лидерство между двумя направлениями курдского национального движения и вызвать конфликт между иракскими и сирийскими курдами. В то же время эскалация региональной конфликтности, напротив, способна консолидировать силы национально-демократического движения этнического Курдистана под лозунгом борьбы за свои права и самоуправление курдских ареалов Турции, Ирака, Сирии и Ирана. Направление развития политического процесса в этническом Курдистане полностью зависит от исхода разрешения сирийского кризиса.
