На начало 2010 г. Россия имела правовую базу для сотрудничества в ядерной области с 53 странами, США – с 48 государствами и Тайванем. При этом парадоксально, но факт: Москва и Вашингтон, являясь крупнейшими в мире ядерными державами не только по масштабам ядерно-оружейного комплекса, но и по размерам гражданского ядерного сектора, не имели совместной юридической основы для равноправного, системного и полноохватного взаимодействия в сфере атомной энергетики. Немногочисленные совместные проекты регулировались частными соглашениями и специальными решениями глав государств.
Однако 8 декабря 2010 г. случилось историческое событие. Завершился процесс рассмотрения американским Конгрессом соглашения с Россией о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. Остался последний формальный шаг – страны должны обменяться дипломатическими нотами, которые подтвердят, что национальные процедуры, связанные с вводом документа в силу, завершены (российское законодательство не требует ратификации соглашения Госдумой).
Начало пути
С тем, насколько важно заключение Соглашения 123 (его так называют для краткости по номеру статьи Закона об атомной энергии США 1954 г., которая регулирует международное сотрудничество с иностранными государствами), российские ядерщики впервые столкнулись на практике в январе 1991 года.
На симпозиуме по использованию атомной энергии в космическом пространстве в Альбукерке (штат Нью-Мексико) и на выставке «Наука–космос–конверсия» при Мэрилендском университете последовательно был представлен для демонстрации один из опытных образцов ядерной энергетической установки (ЯЭУ) «Топаз-2», разработанный советскими учеными. ЯЭУ создавалась в качестве бортового источника электропитания для космических аппаратов радиолокационной разведки и спутников телевизионного вещания, и ее показ вызвал в Соединенных Штатах большой интерес. Когда же пришел срок вывозить установку в Москву, возникли неожиданные для советских специалистов сложности. Таможня не выпускала ее из-за отсутствия необходимой лицензии, а лицензирующие органы отказывались выдать ее на основании Закона об атомной энергии 1954 г., который ограничивает международное сотрудничество США в области ядерных технологий при отсутствии между странами Соглашения 123. Советским ученым пришлось вылетать в Москву без «Топаза». Только в мае 1991 г. было получено специальное разрешение американского президента, которое в отсутствии Соглашения 123 позволяло возвращение установки в Советский Союз.
Консультации о возможности переговоров по Соглашению 123 начались в середине 1990-х годов. Вашингтон практически сразу увязал начало коммерческих отношений в ядерной сфере с прекращением сотрудничества России в ядерной области с Ираном, в том числе с отказом от работ на Бушерской площадке. (Россия и Иран подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии 24 августа 1992 г., а 8 января 1995 г. уполномоченные организации двух стран заключили контракт на завершение строительства первого блока Бушерской АЭС.) Так, на встрече с премьер-министром Евгением Примаковым, которая состоялась в середине ноября 1998 г. на саммите АТЭС в Куала-Лумпуре (Малайзия), вице-президент Альберт Гор подчеркнул, что Россия должна выбирать между партнерами по ядерному сотрудничеству: либо Иран, либо Соединенные Штаты. И то и другое одновременно, с американской точки зрения, невозможно. Жесткая увязка сохранялась на протяжении обоих сроков президентства Билла Клинтона, а также в первые годы работы в Белом доме Джорджа Буша.
Пересмотр американской политики развития атомной энергетики в стране и мире и стремление Вашингтона в этом контексте оказать политическую поддержку американским компаниям-экспортерам привели к тому, что в 2002 г. администрация Буша признала: строящийся легководный энергетический реактор Бушерской АЭС не несет угрозы режиму нераспространения. Президент Буш считал, что в условиях возобновления интереса к атомной энергетике в США важно углублять сотрудничество в этой области с Россией. Тем не менее, начало полноценных переговоров по Соглашению 123 долгое время оставалось в зависимости от того, выработают ли Москва и Вашингтон общие подходы к вопросу незадекларированной деятельности Ирана в ядерной сфере, вскрытой в августе 2002 года.
Прогресс был достигнут летом 2006 года. В мае пять постоянных членов СБ ООН и Германия согласовали совместное предложение по возможному сценарию урегулирования кризиса вокруг иранской ядерной программы, а 1 июня его передали иранской стороне. После этого консультации по российско-американскому Соглашению 123 заметно активизировались. По результатам переговоров накануне саммита «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге 15 июля 2006 г. Владимир Путин и Джордж Буш поручили правительствам начать консультации с целью заключения соответствующего Соглашения.
Проект был подготовлен к началу 2007 года. Когда в тексте оставалось согласовать лишь несколько финальных положений, в Белом доме возобладали консервативные подходы, и вновь возник вопрос выработки совместных позиций по Ирану. По выражению одного из членов американской администрации того времени, влиятельная группа противников развития сотрудничества, в том числе в атомной сфере, фактически саботировала поручение президента и договоренности, ранее достигнутые делегациями.
29 июня 2007 г. соглашение было, наконец, парафировано, а подписано еще почти год спустя – 6 мая 2008 года. Согласно законодательству Соединенных Штатов, соглашение не подлежит ратификации, но должно быть передано на рассмотрение Конгресса на 90 сессионных дней. Документ вступает в силу, если в течение этого срока обе палаты не примут совместную резолюцию, запрещающую его введение в действие.
Президент Джордж Буш внес соглашение на рассмотрение законодателей 13 мая 2008 г., когда до завершения полномочий 110-го Конгресса оставалось чуть больше 80 сессионных дней (при необходимых 90). Таким образом, процедура с самого начала была обречена, так как альтернативный вариант утверждения в виде принятия Конгрессом резолюции в поддержку Соглашения не мог быть реализован из-за расклада политических сил. Позднее представители администрации Джорджа Буша пытались объяснить сложившуюся ситуацию технической ошибкой при подсчете оставшихся сессионных дней Конгресса накануне внесения документа на рассмотрение. Решение Белого дома 8 сентября 2008 г. отозвать Соглашение из Конгресса под предлогом кризиса вокруг Грузии ничего не меняло, ведь в любом случае оно подлежало повторному внесению на рассмотрение законодательного органа в новом составе.
Снова демократы
После победы Барака Обамы на президентских выборах в Соединенных Штатах 4 ноября 2008 г. вопрос Соглашения о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии вернулся в компетенцию демократической администрации. Президенты Дмитрий Медведев и Барак Обама уже в ходе первой встречи 1 апреля 2009 г. обратились к вопросу Соглашения 123. В заявлении, принятом по результатам встречи в Лондоне, главы государств договорились, что «обе стороны будут работать над тем, чтобы обеспечить вступление в силу двустороннего Соглашения о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии».
В Совместном заявлении о сотрудничестве в ядерной сфере от 6 июля 2009 г. (на саммите в Москве) президенты Медведев и Обама подтвердили лондонскую договоренность, а также решили создать в рамках двусторонней президентской комиссии рабочую группу «Ядерная энергетика и ядерная безопасность». Сопредседателями назначены руководитель Государственной корпорации «Росатом» Сергей Кириенко и заместитель министра энергетики США Дэн Поунман. При этом, однако, вопросы атомной энергетики не были включены в число центральных тем обсуждения первых встреч двух президентов. Доминировали темы выработки нового соглашения о сокращении стратегических наступательных вооружений и открытия нового транзитного коридора для снабжения сил НАТО в Афганистане.
Более того, новая администрация вновь стала настаивать на наличии связи между перспективами сотрудничества двух стран в области «мирного атома» и прогрессом по решению кризиса вокруг иранской ядерной программы. Кроме того, команда Барака Обамы дала понять, что ратификация нового договора о сокращении вооружений является приоритетом по отношению к Соглашению 123, и поэтому повторное внесение последнего состоится не ранее завершения переговоров по СНВ и внесения согласованного текста в Сенат.
В связи с тем, что переговоры затянулись, администрация Обамы столкнулась с той же проблемой, что и ее республиканские предшественники. Над президентской администрацией довлели, с одной стороны, необходимость нахождения Соглашения в Конгрессе в течение 90 «не-прерывных» сессионных дней (то есть в период работы одного состава Конгресса), с другой – приближающиеся промежуточные выборы. Возникла дилемма между принятием решения об оперативном внесении документа в законодательный орган и переносом этой процедуры до начала работы нового состава Конгресса. Ее разрешение осложнялось еще и опасениями администрации, что внесение Соглашения 123 на рассмотрение Конгресса раньше нового Договора СНВ может усложнить ратификацию последнего.
В конце концов, с учетом приближающихся выборов оба документа были направлены почти синхронно – Соглашение 123 повторно внесено 10 мая, новый договор о сокращении СНВ – 13 мая 2010 года. Этому предшествовала встреча президентов двух стран в Праге, где помимо СНВ стороны обсудили вопрос иранской ядерной программы, сблизив позиции по новой резолюции СБ ООН по Ирану. (Резолюция 1929 была одобрена 9 июня 2010 г.)
На момент повторного внесения Соглашения 123 на рассмотрение до очередных выборов в Конгресс оставалось менее 90 сессионных дней. В этой связи Белый дом, по всей видимости, сделал ставку на продолжительную работу старого состава Конгресса после избрания нового (в рамках так называемой сессии «хромых уток»). На момент ухода Конгресса на предвыборные каникулы до вступления соглашения в силу не хватало 13 сессионных дней, и большинство экспертов сходились во мнении, что потребуется третье внесение в Конгресс. Однако сессии обеих палат продлили на значительно больший срок, чем когда-либо за последние три десятилетия. Например, последний раз Палата представителей заседала в рамках сессии «хромых уток» 13 и более дней в 1982 года. 8 декабря заветный срок истек.
Направления сотрудничества
Отношения России и США в сфере ядерной промышленности потенциально содержат как элементы соперничества (в первую очередь в рамках борьбы за новые рынки для строительства АЭС), так и элементы партнерства. Есть ряд областей, где атомные комплексы двух стран могут быть взаимодополняемыми. Представляется, что в краткосрочной и среднесрочной перспективе наиболее вероятны различные формы сотрудничества, связанные с обогащением урана.
Обогащение урана. Соединенные Штаты – крупнейший рынок использования услуг в области ядерного топливного цикла, они обладают парком из 104 энергетических реакторов. Для сравнения, далее в списке мировых лидеров по числу атомных энергоблоков идут Франция и Япония (58 и 55 реакторов соответственно), в России в эксплуатации находится 31 энергетический реактор. Кроме того, США являются важным центром производства ядерного топлива для третьих стран (Южной Кореи, Японии и др.), имея три соответствующих предприятия – Westinghouse Electric (Южная Каролина), GNF-A (Северная Каролина) и Areva Inc. (штат Вашингтон). При этом значительно больше половины своих потребностей в области обогащения урана Соединенные Штаты удовлетворяют за счет иностранных производств. Для решения проблемы зависимости от зарубежных компаний в настоящее время ведется строительство современных обогатительных комбинатов на основе европейской технологии центрифужного обогащения в штатах Огайо и Нью-Мексико. Кроме того, планируется строительство еще двух заводов с использованием технологий, эффективность которых ранее еще не была подтверждена в промышленных масштабах – на базе «американской» центрифуги (Огайо) и австралийской технологии лазерного обогащения Silex (Северная Каролина).
Россия, в свою очередь, является мировым лидером в области услуг по обогащению урана, она обладает, по разным оценкам, 40–45% мировых мощностей, а также конкурентоспособным разделительным производством на основе газовых центрифуг. В настоящее время на долю российских ядерных материалов, поставляемых в США в рамках Соглашения об использовании высокообогащенного урана, извлеченного из ядерного оружия (Соглашение ВОУ-НОУ) от 1993 г., приходится 50% электроэнергии, вырабатываемой на американских АЭС (ежегодная стоимость поставок составляет около 800 млн долларов). (Поставляемый низкообогащенный уран производится путем разубоживания, «разбавления» высокообогащенного урана, ранее использованного в российских оружейных программах.) Поскольку атомные электростанции производят около 20% всей электроэнергии в стране, то принято говорить, что каждая десятая лампочка работает за счет ядерных материалов из России. Однако в 2013 г. срок действия Соглашения ВОУ-НОУ завершится, и России предстоит завоевывать место на американском рынке на коммерческой основе.
При этом на российскую продукцию до 2020 г. будут действовать квоты, которые составляют не более 20% от современных потребностей атомной промышленности Соединенных Штатов (ограничения не распространяются на вновь вводимые в строй реакторы). Квотирование российской урановой продукции связано с антидемпинговым расследованием, которое было начато в ноябре 1991 года.
Группа уранодобывающих компаний и профсоюз, действующий на обогатительных заводах Министерства энергетики, обратились в Комиссию США по международной торговле с жалобой на СССР, который якобы экспортировал природный уран по демпинговым ценам (поставки начались в 1990 г.). В результате расследования были приняты антидемпинговые меры, и на поставки российского урана ввели заградительную пошлину в 116%. Расследование приостановили 16 октября 1992 г., когда российское Министерство по атомной энергии и американское Министерство торговли подписали соответствующее Соглашение о приостановлении антидемпингового расследования по поставкам урановой продукции из Российской Федерации (СПАР). СПАР выводил из-под пошлин урановую продукцию, поставляемую в рамках Соглашения ВОУ-НОУ, однако фактически запрещал поставки в Соединенные Штаты урановой продукции по коммерческим контрактам.
Компромиссное Дополнение к СПАР, предусматривающее постепенный отказ от ограничений, было согласовано Госкорпорацией «Росатом» и Министерством торговли США в ноябре 2007 г. и подписано в феврале 2008 года. Начиная с 2011 г., российские и американские компании получили право на осуществление прямых контрактов на поставку низкообогащенного урана из Российской Федерации по рыночной цене. В Дополнении к СПАР зафиксированы конкретные объемы поставок: с 2011 г. они составят 16,6 тонны урана, что меньше, чем одна загрузка для реактора АЭС мощностью 1000 МВт и, по сути, является объемом символическим; однако к 2014 г. они возрастут до 485 тонн (достаточных примерно для ежегодной замены топлива 20 реакторов). Таким образом, доля российского НОУ, поставляемого на американский рынок по коммерческим контрактам в период до 2020 г., может составить около 20% от общего объема потребностей американских АЭС. Отдельно в дополнении к СПАР обозначен срок полного окончания антидемпингового расследования – 31 декабря 2020 года. Кроме того, как было указано выше, отечественные компании смогут заключать рыночные контракты на обеспечение российской урановой продукцией новых американских АЭС, которые будут построены после 2011 года.
В 2008 г. российский экспортер услуг по обогащению урана на мировом рынке ОАО «Техснабэкспорт» начал контрактационную кампанию с американскими энергетическими компаниями в рамках Дополнения к СПАР. Всего к осени 2010 г. было заключено 11 долгосрочных контрактов с девятью американскими компаниями на поставку обогащенного уранового продукта общей стоимостью около 5 млрд долларов. Кроме того, в октябре 2010 г. ОАО «Техснабэкспорт» открыло в Соединенных Штатах свое представительство, которое призвано оказать содействие в поддержке и расширении российского присутствия на американском рынке.
Важно отметить, что реализация подписанных контрактов регулируется Дополнением к СПАР и в этой связи вступление в силу Соглашения 123 не является необходимым условием их осуществления на период до 2020 года.
Завод по обогащению урана. Революционным для российско-американских отношений может стать проект по строительству на территории США завода по обогащению урана на основе российской центрифужной технологии. Если проекты на основе американской центрифуги и австралийского лазерного метода обогащения Silex в запланированные сроки не достигнут стадии обогащения в промышленных объемах, в Соединенных Штатах вновь возникнет вопрос о необходимости создания дополнительных мощностей по разделению изотопов урана. Возможность реализации такого проекта, в частности, упоминал глава «Росатома» Сергей Кириенко в интервью газете Financial Times в августе 2010 года.
Многие политологи говорят сегодня, что совместная российско-американская ПРО может сработать как game changer в отношениях. Но вероятность реализации этого начинания невелика по многим причинам, и представляется, что именно проект по строительству обогатительного комбината в США может изменить атмосферу, поскольку потребует беспрецедентного уровня доверия. В частности, заключения соглашения о защите передаваемой конфиденциальной информации, связанной с технологией центрифужного обогащения урана, а также по обеспечению мер физической защиты поставляемого оборудования (по сути, соглашения о защите в Соединенных Штатах информации, которая составляет государственную тайну России).
Россия уже имеет опыт зарубежного строительства завода по обогащению урана в Китае, там завершается возведение четвертой очереди предприятия общей мощностью, эквивалентной производству топлива для первичной загрузки примерно 12 реакторов мощностью 1000 МВт (первая очередь сдана в эксплуатацию в 1996 г., вторая – в 1998 г., третья – в 2001 г.).
Для российской атомной промышленности одним из стимулов сотрудничества в области создания предприятий по обогащению урана, в том числе с США, является отсутствие должного объема внутренних заказов на продукцию ключевых предприятий, образующих цепочку по проектированию и созданию разделительных производств. Причем на основных предприятиях этого профиля центрифужное оборудование составляет 80–95% всего объема производства. В настоящее время они, работая не на полную мощность, задействованы в реализации двух проектов: модернизации четырех разделительных предприятий на территории России, которые являются главными потребителями их продукции, и поставки газовых центрифуг по контракту в КНР. Ожидалось, что третьим проектом, который загрузит до 20% мощностей предприятий, станет создание разделительного производства в 5 млн ЕРР/год в рамках совместного российско-казахстанского Центра по обогащению урана (ЦОУ). Однако в июне с.г. было объявлено о решении использовать для ЦОУ уже имеющиеся мощности ОАО «Уральский электрохимический комбинат» (Новоуральск, Свердловская область). Ожидается, что в 2010 г. будет завершено производство оборудования в рамках выполнения китайского контракта, таким образом, на предприятиях высвободятся дополнительные производственные мощности.
Важно подчеркнуть, что проект по строительству в Соединенных Штатах завода по обогащению урана на основе российской технологии также мог бы быть реализован и без действующего Соглашения 123, в любом случае потребуется заключение отдельного межправительственного соглашения.
Обращение с ОЯТ. Одним из наиболее обсуждаемых и противоречивых направлений российско-американского сотрудничества в области атомной энергетики является возможность создания на территории России Международного центра по обращению с облученным ядерным топливом (ОЯТ).
Россия является одним из мировых лидеров по переработке ОЯТ. Промышленные работы в этой области были начаты в СССР в 1976 г. с вводом в действие завода РТ-1 на Производственном объединении «Маяк» (Озерск, Челябинская обл.). На заводе проектной мощностью 400 т осуществляется переработка ОЯТ реакторов ВВЭР-440, БН-600, реакторов транспортных ядерно-энергетических установок (ледоколов и подводных лодок) и исследовательских реакторов. При этом регенерированный (извлеченный из ОЯТ) уран направляется на изготовление топлива для реакторов РБМК, а выделенный плутоний складируется.
В свою очередь, законодательство США запрещает переработку облученного ядерного топлива (ОЯТ), извлеченного из энергетических реакторов. При этом, согласно экспертным оценкам, количество ОЯТ, находящегося под юридическим контролем Соединенных Штатов, составляет около 75% от всего объема облученного топлива, накопленного за пределами России. Под «юридическим контролем» подразумевается, что ОЯТ получено с использованием американских технологий или материалов и в этой связи не может быть реэкспортировано в третьи страны без согласия США, необходимым (но необязательно достаточным) условием которого является наличие действующего Соглашения 123 между Соединенными Штатами и третьим государством.
В конце 1990-х – начале 2000-х гг. руководство Министерства по атомной энергии РФ рассматривало возможность создания в Железногорске Международного центра по обращению с ОЯТ на базе недостроенного в советский период комбината по химической переработке облученного ядерного топлива, и этот центр наряду с российским принимал бы иностранное ОЯТ. Предполагалось, что придание объекту международного характера поможет привлечь от иностранных государств, пожелавших разместить свое ОЯТ на хранение и возможную дальнейшую переработку в России, средства на завершение его строительства. В первую очередь Министерство по атомной энергии РФ интересовала возможность ввоза из Тайваня и Южной Кореи ОЯТ, находящегося под юридическим контролем США. В целях создания юридической базы для реализации проекта в действующее российское экологическое законодательство были внесены изменения. В этом контексте Минатом неоднократно выступал с инициативой о начале российско-американских переговоров по заключению Соглашения 123. Однако российские усилия не получили практического наполнения из-за политических условий, выдвинутых Вашингтоном, в первую очередь связанных с прекращением российско-иранского сотрудничества в области атомной энергетики.
Острота вопроса, связанного с привлечением иностранных средств на создание в России объектов для обращения с ОЯТ, во многом снизилась после принятия Федеральной целевой программы (ФЦП) «Развитие атомного энергопромышленного комплекса России на 2007–2010 гг. и на перспективу до 2015 г.». Это позволило значительно улучшить финансирование отрасли. Кроме того, обстановку разрядило приближающееся завершение строительства первой очереди «сухого» хранилища ОЯТ на Горно-химическом комбинате (Железногорск, Красноярский край), что позволит отложить решение проблемы переработки облученного ядерного топлива. В этой связи представляется, что в настоящее время проект создания на территории России международного центра по обращению с ОЯТ не относится к числу первоочередных.
Чтобы снять озабоченность в отношении возможности ввоза в Россию в рамках Соглашения 123 ОЯТ иностранного происхождения (подобная обеспокоенность высказывалась в СМИ в последние месяцы), целесообразно, чтобы «Росатом» подтвердил заявления, сделанные руководителем государственной корпорации Сергеем Кириенко, что в настоящее время нет планов ввоза в Россию облученного ядерного топлива иностранного происхождения.
В то же время «Росатом» мог бы эффективно использовать преимущество российского законодательства, которое позволяет возврат в страну ОЯТ из-за рубежа, для продвижения национального производителя свежего ядерного топлива. Это конкурентное преимущество Россия может использовать, участвуя в тендерах на поставку свежего ядерного топлива как для АЭС, построенных по российским проектам, так и для АЭС, построенных западными, в том числе американскими компаниями. Фактически «Росатом» способен осуществлять лизинг ядерного топлива – поставляя свежее топливо и забирая ОЯТ. «Лизинговая» схема является перспективной в свете необходимости укрепления режима нераспространения, особенно в контексте так называемого потенциального ренессанса атомной энергетики и стремления целого ряда новых государств, в том числе расположенных в регионах высокой конфликтности, к строительству АЭС на своей территории. В настоящее время Россия ввозит ОЯТ с реакторов Болгарии и Украины, построенных по советским проектам и использующих свежее российское ядерное топливо. Вдобавок планируется, что «Росатом» будет забирать ОЯТ с Бушерской АЭС, энергетический пуск которой может состояться в ближайшее время.
Кроме того, международное сотрудничество России в области обращения с ОЯТ в краткосрочной и среднесрочной перспективе могло бы быть сконцентрировано на разработке и отработке инновационных технологий химической переработки ОЯТ и долговременного хранения РАО, в том числе через создание на территории России соответствующего международного исследовательского центра. Недавние попытки реализации программ по обращению с ОЯТ (например, в Японии, США) показали, что решение данной проблемы на сугубо национальном уровне требует исключительных финансовых и интеллектуальных ресурсов и при этом не гарантирует успеха. Достаточно вспомнить, что стоимость завода по переработке ОЯТ в Роккасе (Япония) составила 18 млрд долларов, однако проблема облученного топлива на долгосрочную перспективу так и не была решена.
Объединение усилий нескольких стран позволит привлечь бОльшие интеллектуальные ресурсы, а также разделить финансовую ответственность за реализацию соответствующих проектов.
Прочие направления сотрудничества. Среди них можно выделить вполне вероятное взаимодействие в области разработки инновационных энергетических реакторов, в том числе коммерциализации быстрых реакторов. В России накоплен значительный опыт эксплуатации быстрых реакторов. Взаимодействие возможно в области разработки высокотемпературного газового реактора, совместные работы по которому российские и американские уполномоченные организации начали несколько лет назад. Кроме того, взаимный интерес представляют:
- разработка соответствующими ведомствами двух стран серийного энергетического реактора, более безопасного с точки зрения ядерного нераспространения;
- работы, направленные на то, чтобы повысить эффективную эксплуатацию легководных ядерных реакторов, произведенных в России;
- привлечение на коммерческой основе американских компаний для совместного производства отдельного оборудования для АЭС по российским проектам, а также поставки отдельных комплектующих;
- реализация совместных проектов строительства АЭС в третьих странах;
- сотрудничество в области повышения безопасности и физической защиты ядерных реакторов, других ядерно-опасных установок и материалов.
Вместо заключения
Соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии является важным рамочным документом, который создает правовое поле для долгосрочной кооперации двух стран в области атомной энергетики. В то же время сегодня практически отсутствуют глубоко проработанные совместные проекты, реализация которых напрямую зависит от введения Соглашения 123 в действие.
Как было указано выше, коммерческие контракты на поставку НОУ или услуг по обогащению до 2020 г., когда будут сняты ограничения на экспорт российской урановой продукции в США, а также идея строительства в Америке завода по обогащению урана на основе российской центрифужной технологии, могут быть реализованы и без Соглашения 123. Ранее всплески усилий по «продвижению» идеи заключения полномасштабного межправительственного соглашения со стороны российской атомной промышленности были, как правило, связаны с планами реализации конкретного проекта (прежде всего ввоза в Россию на хранение ОЯТ, находящегося под юридическим контролем Соединенных Штатов).
Но вступление Соглашения в силу имеет значение в первую очередь с точки зрения долгосрочных интересов российской и американской атомной промышленности.
Одной из следующих первоочередных задач для атомных ведомств России и США является придание правовой базе всеобъемлющего характера, что позволит создать основу для сотрудничества в интересах не только друг друга, но и третьих стран.
Так, согласно п. 2 Статьи 8 Соглашения 123, ядерные материалы, передаваемые одной стороной Соглашения другой стороне, не могут быть переданы за пределы территории страны-получателя, если стороны не договорятся об ином. На практике это означает необходимость достижения договоренностей о списке стран, реэкспорт в которые с территории Соединенных Штатов заведомо согласован и может осуществляться автоматически. Отсутствие такого документа станет формальным препятствием для вывоза с американской территории заказчиками из третьих стран (например, Южной Кореи и Японии) ядерного топлива, произведенного из российской урановой продукции (в настоящее время процедура реэкспорта контролируется Дополнением к СПАР).
На обозримую перспективу потенциальные российско-американские проекты, наиболее привлекательные с финансовой точки зрения, связаны с сохраняющейся высокой конкурентоспособностью российских технологий обогащения урана. В частности, это поставки урановой продукции для американских энергетических компаний, строительство завода на основе российской технологии, а также поставки в США российской урановой продукции для производства ядерного топлива для третьих стран. При этом в 2014 г. российско-американское сотрудничество в области поставок в Соединенные Штаты российской урановой продукции полностью перейдет на коммерческую основу, в результате как минимум в период до 2020 г. доля российского урана на американском рынке составит объемы в пределах 20%.
Прорывным для двусторонних отношений в целом может стать реализация совместного проекта по созданию на территории США завода по обогащению урана на основе российской технологии. Это потребует беспрецедентного уровня доверия между двумя странами, в частности сторонам необходимо заключить соглашение о защите передаваемой конфиденциальной информации, связанной с технологией центрифужного обогащения урана, и обеспечению мер физической защиты поставляемого оборудования.
В краткосрочной и среднесрочной перспективе маловероятно создание на территории России международного центра по обращению с ОЯТ и, следовательно, масштабный ввоз в Россию ОЯТ, находящегося под юридическим контролем США. В то же время российское законодательство и факт вступления в силу Соглашения 123 открывают возможность осуществления Россией лизинга ядерного топлива для использования в реакторах, строящихся за рубежом с участием американских технологий и материалов. Россия может обеспечить гарантированный вывоз ОЯТ (полученного из российского свежего топлива) из стран, не имеющих опыта в области обращения с облученным ядерным топливом или расположенных в регионах высокой конфликтогенности. Таким образом, подписание Соглашения 123 в долгосрочной перспективе может оказать позитивное влияние на укрепление режима нераспространения.
Рабочая группа «Ядерная энергетика и ядерная безопасность», созданная в июле 2009 г. в рамках комиссии президентов России и Соединенных Штатов, способна катализировать развитие сотрудничества между двумя странами в области атомной энергетики, но для этого сторонам необходимо найти баланс между двумя направлениями работы группы, отраженными в ее названии. До недавнего времени в российско-американской повестке дня тема ядерной безопасности заметно доминировала над диалогом по развитию двустороннего взаимодействия в области атомной энергетики. В рамках рабочей группы действует подгруппа по атомной энергетике, которая может стать важным центром содействия расширению коммерческих контрактов между атомными ведомствами.
