Этот материал был написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован в разделе «Аналитика» в октябре 2019 года. Остальные материалы раздела можно посмотреть по адресу http://ru.valdaiclub.com/a/
Трудно преувеличить степень провальности ближневосточной политики Соединенных Штатов за последние тридцать лет. В 1990-е гг. гегемония США не оспаривалась никакими внешними конкурентами и все факторы, лежавшие в основе стратегии холодной войны в этом регионе, исчезли. К концу десятилетия Ирак Саддама Хусейна оставался разве что раздражителем, а Ираном управляло реформистское правительство президента Мохаммада Хатами. Тем не менее президент Билл Клинтон, пойдя на поводу у израильтян (чему, по общему признанию, способствовали и некоторые катастрофические решения Организации Оосвобождения Палестины), не смог добиться мира между Израилем и палестинцами, хотя в тот момент Израиль не сталкивался с серьезными угрозами, а перспективы заключения мира были самыми благоприятными за всю историю еврейского государства.
Непримиримая ненависть Вашингтона к Ирану (в основном из-за кризиса с заложниками) не позволила администрации Клинтона воспользоваться шансами для примирения с Тегераном. Вместо этого была выбрана стратегия «двойного сдерживания» Ирака и Ирана, которая после 11 сентября 2001 г. легла в основу концепции «оси зла» администрации Джорджа Буша- – младшего. В результате из-за сохраняющейся напряженности в отношениях с Ираном Клинтон не смог установить дистанцию между США и Саудовской Аравией. Поддержка тесных отношений с Эр-Риядом дала ядовитые всходы во времена принца Мохаммеда бин Салмана. Наконец, как администрация Клинтона, так и администрация Буша (в первые семь месяцев правления), несмотря на многочисленные предупреждения, не оценили угрозу суннитского исламистского терроризма и не смогли эффективно противостоять ей.
Вторжение в Ирак при Буше создало условия для подъема?в этой стране «Аль-Каиды» и ее преемницы ИГ (запрещены в России – ред.),?превратив тем самым салафитский терроризм в полноценное повстанческое движение. Свержение древней арабской гегемонии суннитов в Месопотамии привело к межконфессиональному конфликту и увеличению иранского влияния, которое повергло в ужас другие государства региона. Таким образом, была подготовлена почва для разрушительных конфликтов в Сирии и Йемене.
Решение администрации Барака Обамы (возможно, некоторые сочтут, что это было решение Хиллари Клинтон, а не Обамы) рассматривать Россию и Иран как врагов, а не как союзников в борьбе с ИГ, привело к тому, что единственными возможными союзниками США против ИГ в Сирии стали курды. Результатом оказалось расширение влияния курдов, что неизбежно напугало и взбесило все слои турецкого истеблишмента, фактически вытеснило Турцию из Североатлантического альянса и в конечном итоге привело к нынешнему вторжению Турции в контролируемую курдами часть Сирии. При этом Эрдоган пригрозил дестабилизировать НАТО и ЕС новыми потоками сирийских беженцев.
Несмотря на печальный опыт в Ираке и Афганистане, показавший опасность уничтожения существующего государственного строя, Соединенные Штаты свергли режим Муаммара Каддафи в Ливии, что привело к краху государства, гражданской войне, потоку мигрантов через Средиземное море и, как следствие, к расцвету правого экстремизма в Европе. В то же время администрация Обамы откровенно обманывала Москву и Пекин, уничтожая то, что осталось от дипломатического авторитета Вашингтона в этих столицах. И США даже не смогли помешать одной группе своих союзников в регионе бойкотировать другого своего союзника – Катар, на территории которого расположена важнейшая американская авиабаза!
Сегодня часть американского истеблишмента предпочитает объяснять последние провалы поведением президента Дональда Трампа. Действительно, в истории американской дипломатии не было ничего, что может сравниться с недавними безграмотными, безответственными и просто глупыми заявлениями Трампа относительно Турции и курдов. Но в глобальном аспекте чутье Трампа оказывается позитивным. Несмотря на всю шумиху, он уклоняется от реальной войны и начал прямые переговоры с северокорейцами и талибами, которые должны были быть инициированы Вашингтоном много лет назад. Тем не менее, как показывают эти примеры, Трамп, кажется, неспособен соблюсти хотя бы минимальную последовательность или проявить понимание базовой динамики международных отношений.
Как бы то ни было, концентрация на обвинениях Трампа позволяет американскому и трансатлантическому истеблишменту оправдывать ряд катастрофических, а иногда и преступных решений (или их отсутствие) трех предыдущих демократических и республиканских администраций. Проблема коренится в упадке американской политической системы и политического истеблишмента внутри страны, включая влияние лоббистов и их денег на политику в ключевых областях. Свертывание изучения регионов в научных и аналитических центрах привело к полному незнанию ключевых стран, с которыми США имеют дело. Эгоцентризм, самолюбование и идеологическая мания величия, благодаря которым в каждом споре большая часть американского истеблишмента и средств массовой информации превращает Соединенные Штаты в силу абсолютного добра, а противников – в абсолютное зло. Эти три синдрома и привели к неразумному противостоянию с Китаем, Россией, Северной Кореей, Ираном, Турцией и к отчуждению в отношениях со странами ЕС.
Однако следует признать, что и сам Ближний Восток является причиной многих бедствий. Крайнее ожесточение, сложность и взаимосвязанность проблем ставят в тупик даже самых мудрых и дальновидных из потенциальных гегемонов. Дело не только в том, что почти каждая страна региона сталкивается с различными внутренними проблемами – провал социально-экономического развития, отсутствие политической легитимности, межрелигиозные раздоры и мятежи меньшинств. Но то, как эти вызовы преодолеваются, демонстрирует, что почти каждое государство представляет собой экзистенциальную угрозу для других государств или, по крайней мере, воспринимается как обладающее такой способностью. Эти страхи и враждебность можно счесть паранойей, но нельзя исключать, что во многих случаях они обоснованы.
Ближний Восток напоминает ситуацию на Южном Кавказе в середине 1990-х гг., но в гораздо более устрашающих масштабах. Тогда новые независимые государства погрузились в такой ужасающий хаос и развязали (и в основном проиграли) так много войн, что среди западных журналистов было широко распространено предположение, что результатом будет создание нового Pax Russica с согласия большинства измученных жителей региона. Но Москва так и не смогла решить проблему (которая, вероятно, фактически неразрешима), – как включить Азербайджан и Грузию в новую систему безопасности под эгидой России, не оттолкнув при этом армян, осетин и абхазов. Ввиду того, что страх перед российской военной мощью ослаблел из-за неудач в Чечне (так же, как и угроза американского вторжения в регион стала бессмысленной после катастрофы в Ираке), Pax Russica создать не удалось.
Учитывая свои интересы и риск новых войн, Россия никогда не сможет просто взять и уйти с Южного Кавказа. И, как обнаружили Обама и Трамп, США тоже не могут покинуть Ближний Восток, не вызвав новых бедствий. Решение, если оно есть, заключается в четырехсторонней стратегии Соединенных Штатов: искоренение враждебности и споров, берущих начало в прошлом; попытка, насколько это возможно, играть роль беспристрастного «честного посредника» в местных конфликтах; снижение зависимости Запада от нефти, что позволит дистанцироваться от Саудовской Аравии; стремление к объединению сил с Россией, Китаем и Индией для борьбы с терроризмом и сдерживания конфликтов.
Президент Обама отчасти попытался достичь первых двух целей, заключив ядерную сделку с Тегераном и публично признав, что Иран и Саудовская Аравия должны разделить влияние в регионе. Но возмутительная позиция преемника Мохаммада Хатами, президента Ирана Махмуда Ахмадинежада (2005–2013 гг.), вкупе с ожесточенным сопротивлением израильского лобби, Республиканской партии и многих демократов в Конгрессе привели к тому, что Обама достиг ядерного соглашения с Тегераном под самый конец своего президентства. Которое, впрочем, вскоре было разорвано Трампом. И не больше, чем любой другой президент США, Обама смог найти баланс в отношениях между израильтянами и палестинцами, турками и курдами.
Что касается сотрудничества с Россией и Китаем, то оно исключается – как из-за враждебности со стороны Вашингтона, так и из-за традиционной неспособности американского истеблишмента рассматривать любое другое государство как равное. На самом деле, нет доказательств того, что Китай хочет играть более значительную геополитическую роль на Ближнем Востоке. Один китайский чиновник однажды сказал мне, имея в виду как и неудачи США, и осознание китайцами отсутствия у них решений региональных конфликтов: «Зачем нам ввязываться в этот бардак?». Учитывая современную историю Ближнего Востока, с ним трудно не согласиться. Поскольку Москва теперь пытается распространить влияние на Ближнем Востоке и развивать хорошие отношения одновременно с Саудовской Аравией и Ираном, ей также следует помнить об этом.
