Россия в глобальной политике

Придётся преодолеть издержки заёмных транзитологических теорий и шаблоны мифов о себе. Этот путь начинается с отказа от деморализующих и принижающих классификаций и оценок, которые накладываются колонизаторами на колонизируемых.

Традиционализм грустящих об упадке Запада похож на традиционализм сокрушающихся об утрате достижений советского строя – они оба являются вариантами сожалений о минувшем золотом веке индустриального Модерна.

Что бы у нас ни было в прошлом, оно может выступать лишь ориентиром, стремясь к которому придётся создавать что-то своё. И лучше делать это осознанно, изобретая традицию, чем вводить себя и других в заблуждение, полагая традиционные ценности ресурсом вроде леса или нефти.

Пока непонятно, что такое современная Россия, российскость/ русскость, в чём общее благо для конкретного территориального сообщества граждан. А если непонятно даже это, что российские элиты способны предложить другим обществам?

Адепты «новой нормальности» руководствуются благими намерениями, но их картины будущего вызывают ассоциации с восточными деспотиями Древнего мира. Коллективным рабовладельцем выступало государство – узкая группа элиты вокруг деспота.

Перевод обсуждения мер, которые следует принять в борьбе с пандемией коронавируса, в русло дискуссии о необходимости снятия патентных ограничений, маскирует собой невозможность решить вопрос спасения человеческих жизней гораздо более гуманным и менее затратным способом, нежели те, к которым расколотое человечество прибегает фактически. Мы продолжаем серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию».

Американцы остаются жить в мире, где политические и социальные вопросы осмысляются в квазирелигиозном ключе и где ответом на низвержение части идолов гражданской религии становится инициатива по очередному реформированию пантеона. Впрочем, таковы издержки жизни в «воплощённой утопии».