Наша задача – не иметь с Соединёнными Штатами никаких отношений, ни конфронтационных, ни позитивных, кроме минимальных технических. Ориентиром должно быть отвоевание возможности жить в мире без Америки и расширение международного пространства отношений без США, то есть развитие БРИКС и ШОС.
18 апреля 2023 г. Совет по внешней и оборонной политике при поддержке Фонда президентских грантов провёл экспертный семинар по актуальным международным вопросам в рамках проекта «Российские регионы в условиях острого международного кризиса: ресурсы выживания и потенциал развития» совместно с Казанским федеральным университетом (г. Казань). Ниже – тезисы выступления одного из докладчиков, Ивана Сафранчука.
Сейчас мы находимся в очень высокой динамике событий. Мы действуем в их логике: цепь реакций и контрреакций становится бесконечной. Чтобы из неё выйти, нужно дойти до стадии, когда или кто-то победит, или кто-то выдохнется.
Впрочем, нельзя полностью отдаваться самодовлеющей динамике и логике событий. Карл фон Клаузевиц предостерегал от того, чтобы попадать в зависимость от природы военных средств, хотя полностью этого избежать невозможно. Часто цитируют его изречение: «Война есть продолжение политики иными средствами», понимая под этим: «Не получилось миром – переходим к войне». В оригинале имелось в виду другое: если вы ведёте военные действия, то не должны забывать о политических целях, ради которых пошли на применение военной силы. Поэтому даже при очень высокой динамике конфронтации необходимо сохранять понимание, зачем её начали и куда надо прийти. А задачи российской внешней политики связаны с пониманием больших мировых тенденций.
Современный мир находится в уникальном состоянии. Несколько веков два процесса развивались параллельно и усиливали друг друга.
Первый – материальная глобализация, развитие транспорта и средств коммуникации. Мир становился более связанным. Этот процесс шёл с эпохи великих географических открытий. Случались откаты. Например, после Первой мировой войны. Того уровня материальной связанности, который был перед ней, вновь удалось достичь только к концу XX века. Но, несмотря на откаты, это был долгий тренд.
Второй процесс – идейная универсализация. Возникало нечто над национальными интересами, взглядами, подходами – общечеловеческое. По сути это был долгий тренд идейной универсализации. Он был таким долгим и так сильно был связан с достижениями науки и образования, что стал считаться частью социального прогресса.
Хотя говорят, что глобализация затормозилась, серьёзного отката не происходит – никто сам из неё выходить не хочет.
Материальная глобализация сохраняется, подключение к ней (как показывает Россия, не обязательно на западных условиях) остаётся важным элементом социально-экономических моделей развития.
Однако долгий тренд на идейную универсализацию прервался и даже обратился вспять. Очень многие вкладываются в развитие своей самости, собственной идентичности: национальной, цивилизационной, культурно-исторической и так далее. Все хотят быть самими собой. Мы оказываемся в уникальной ситуации для мировой истории, когда уровень материальной глобализации высок как никогда, а уровень идейной разобщённости нарастает стремительными темпами.
Какие были варианты прежде, если нарастала вражда между народами? Кочевники могли откочевать, оседлые народы могли построить стену (как Китай), опустить «железный занавес», в общем – в каком-то виде отгородиться. Сейчас, поскольку все хотят участвовать в материальной связанности, никто отгораживаться (самоизолироваться) не будет и не даст другим себя отгородить (изолировать).
Для существующего уровня материальной связанности мир слишком разобщён идейно. И наоборот: для такой идейной разобщённости, мир слишком связан материально. Эти структурные реалии не временны, а на довольно длительную перспективу. Скорее всего, уровень идейной разобщённости будет увеличиваться, вложения разных народов в свою самость будут расти, но при этом никто не станет отказываться от материальной связанности и добровольно выходить из материальной глобализации.
Что эти структурные реалии означают для нашей конфронтации с США?
Кризис традиционных союзнических отношений в современном мире отмечают многие учёные. Описанная выше теоретическая модель позволяет объяснить, почему это происходит. Если нарастает уровень идейных противоречий, практически невозможно собрать коалицию для совместных действий.
Что раньше было центром выстраивания союзнических отношений? Для либералов это были общие ценности, для реалистов – общие интересы. В любом случае объединялись для того, чтобы совместно что-то сделать, что-то изменить. Сейчас мы этого практически не наблюдаем, потому что каждый выстраивает индивидуальную идентичность с опорой на свою историческую колею и стремится действовать самостоятельно. Формируется своеобразная модель выстраивания союзов или скорее – особые отношения между теми, кто не заинтересован в проигрыше друг друга. В терминах теории игр взаимодействие между акторами описывается ситуациями “win – win”, “win – lose”, “lose – lose”. Ситуация “win – win” в современном мире практически невозможна, потому что каждый тянет одеяло на себя, никто друг другу не доверяет. Также трудно представить себе ситуацию “win – lose” при наличии ядерного сдерживания, то есть абсолютного победителя и абсолютного проигравшего: речь может идти только об относительном выигрыше и относительном проигрыше. В сценарий “lose – lose”, как в Первую мировую, мы, видимо, скатиться не можем. Современное миропонимание не даст сделать это осознанно – если только нас не захватит текущая динамика отношений.
То есть ни одна из выше обозначенных категорий не работает. Зато можно выделить новую сферу взаимоотношений – “not lose – not lose”, когда партнёры не заинтересованы в проигрыше друг друга.
Что делают в новых структурных реалиях США? Россия, Китай, Турция, Иран приспосабливаются к текущей ситуации. Америка же идёт поперёк структурных реалий и пытается переломить ситуацию. Главная цель США – сохранение своего лидерства (можно назвать это превосходством, гегемонией или привилегированным положением). При этом сильно меняются средства достижения цели. Раньше США (или, по крайней мере, часть американского политического класса) действительно верили, что они проводят политику лидерства в «белых перчатках». Эта вера строилась на том, что США являются «благожелательным гегемоном» (“benign hegemon”), который создаёт благо для остальных, чтобы они этим пользовались и получали от этого выгоду. Америка смогла встроить довольно большую часть стран в такую систему отношений и стала «незаменимым партнёром» (“indispensable power”). США считали себя лидером в инновациях, первичным генератором экономического роста, задающим правила игры. Время от времени они назначали кого-то изгоем и бомбили, но обходились без больших войн.
Вашингтон довольно быстро приходит к идее о том, что в США должно быть лучше, чем в других местах. Этого можно достичь двумя способами: действительно сделать в Америке лучше, чем в других местах, либо сделать в других местах хуже, чем в Америке. И второе начинает постепенно превалировать.
Итак, Россия и США находятся в конфронтации. Что может быть в перспективе?
США прямо способствуют гибели российского гражданского населения, российских военных. Россиян убивают американским оружием, по американским разведданным, при американском поощрении и так далее. Масштаб такой, что это уже не может быть просто преодолено. В России появляется значимая часть общества, целое поколение людей, для которых это серьёзно. Это станет серьёзной детерминантой и для остального общества. Американцы этого не понимают. Им кажется, что они поубивали россиян, а завтра мы можем о чём-то договориться или выстроить новую систему взаимодействия. Техническое окончание конфронтации не выводит нас на новую модель отношений, тем более позитивных.
Есть возможность, которую мы игнорировали последние десять-пятнадцать лет: это отношения не против США, а без США. Наша задача – осуществить “disengagement” (отвязывание, освобождение), не иметь с Америкой отношений, ни конфронтационных, ни позитивных, кроме минимальных технических, дипломатических. В целом у нас проблемы не с США как страной, а с США как гегемоном. И эти отношения между Россией как великой державой и Америкой как мировым гегемоном нужно разрывать и ликвидировать.
Отношения с Америкой как страной у нас всегда были минимальными: минимум торговли и взаимного интереса. До России есть дело только как до глобальной державы. Как только речь заходит о России как стране, американцам может быть интересен фольклор, туристическая поездка, но на этом всё.
Американцы крайне негативно реагируют на всё, что делается без них. Они интуитивно понимают, что самая большая опасность – это даже не когда им сопротивляются, а когда что-то серьёзное делается без них. Тогда они лучше предпочтут конфронтацию.
А нам как раз нужно выдержать линию на расширение мирового пространства без Америки и не давать им эскалировать конфронтацию. Именно в таком духе я понимаю новую Концепцию внешней политики России, хотя знаю, что коллеги понимают её как демонстрацию готовности идти в конфронтации до конца.
Мне всё-таки хочется думать, что через оказавшийся необходимым и навязанным этап конфронтации мы будем выходить на вариант разрыва отношений с США как мировым гегемоном, поддержания минимально необходимых технических, дипломатических отношений с США как страной, обретать способность решать свои основные задачи в области безопасности без взаимодействий с США. В общем – жить без Америки.
Подготовила Евгения Прокопчук
