Российские космические корабли в настоящее время являются единственным средством доставки американских астронавтов на Международную космическую станцию и обратно. Российские двигатели обеспечивают запуски американских ракет, которые выводят на орбиту военные грузы. Россия стала единственным поставщиком плутониевого топлива для батарей, на которых работают основные приборы американских межпланетных космических аппаратов. Иными словами, без Москвы у Хьюстона сегодня возникли бы проблемы. В то же время российские ракетостроители не смогли бы расширить свою деятельность, не получай они сотни миллионов долларов за запуск в космос американских астронавтов и грузов.
Сегодня такая тесная взаимозависимость в освоении космоса между США и Россией воспринимается как должное, но было время – и совсем недавно – когда космос был для обеих сторон пространством стратегического соперничества. Так, в 1960 г. кандидат в президенты Джон Кеннеди обещал добиться превосходства Соединенных Штатов над Советским Союзом в космическом пространстве и противоракетной обороне. После того как СССР в 1961 г. первым отправил человека в космос, шокированный Кеннеди заявил, что американцы высадятся на Луне до конца десятилетия.
Пилотируемые космические полеты стали олицетворением конкуренции Америки и России, во имя победы в этой гонке в жертву приносились жизни людей, тратились огромные средства. Космические полеты подразумевали использование наиболее передовых технологий, и информация о них являлась самой секретной. Сотрудничество между Вашингтоном и Москвой в этой области было немыслимо. Представьте, если бы в 1966 г., накануне первого испытательного запуска «Аполлона», президент США Линдон Джонсон предложил России объединить усилия в освоении космоса. Тем не менее уже в 1975 г. состоялся совместный полет по программе «Союз» – «Аполлон». А ныне мы не только сотрудничаем в космосе, но и зависим друг от друга.
Сегодня же США и Россия вновь оказались перед перспективой серьезного и дорогостоящего соперничества. На этот раз оно может развернуться в области противоракетной обороны, где концентрируются некоторые из самых передовых технологий и чувствительных секретов нашего времени. В вопросе о ПРО стороны пока не смогли перейти к сотрудничеству.
Однако то, как конкуренция в космосе превратилась в сотрудничество, могло бы послужить моделью для перемен в области противоракетной обороны. Сегодняшние реалии препятствуют созданию по-настоящему общей системы ПРО, но даже раздельные системы на определенном уровне сочетаемы для того, чтобы улучшить защиту от угроз, которые уже материализовались или станут реальностью в ближайшем будущем.
Американская и российская космические программы дали нам портативные пылесосы, котлеты по-киевски в тюбиках и бесценный опыт взаимодействия. Опираясь на него, США и Россия могут сделать пять конкретных шагов для сближения в области противоракетной обороны. Но для этого им необходимо разрешить нынешние разногласия относительно того, должен ли Вашингтон дать гарантии ненаправленности системы ПРО против Москвы.
Пять шагов к содержательному сотрудничеству
Первое. Поставить согласованные цели. Соединенные Штаты и постсоветская Россия не добились бы таких значительных успехов в освоении космоса, если бы не договорились об общей цели – Международной космической станции (МКС). Настаивай Москва и Вашингтон на раздельных программах строительства космических станций (планировавшаяся американская «Свобода» и устаревший российский «Мир») и не согласись они возглавить усилия 15 стран по созданию международной станции, американцы не летали бы сегодня в космос на российских ракетах, а россияне не поставляли бы топливо для американских межпланетных аппаратов. Не обсуждалась бы и реализация следующей общей цели – пилотируемого полета на Марс.
Следуя этому примеру, Россия и США вместе с союзниками по НАТО должны начать с попыток сконцентрировать сотрудничество по противоракетной обороне на согласовании общей цели. По нашему мнению, ею должно стать создание систем, способных защищать от нынешних и будущих баллистических ракетных угроз.
Это трудная задача. Россия и Соединенные Штаты/НАТО сообща оценили потенциальные баллистические ракетные угрозы для Европы, но, по-видимому, не могут договориться по кандидату номер один – Ирану. Москва утверждает, что разрабатываемая Тегераном ракетная программа не представляет реальной угрозы ни для Европы, ни для США, ни для самой России. Российские генералы подозревают, что истинная цель планируемой сети американских радаров и перехватчиков в Европе – подорвать российский потенциал стратегического ядерного сдерживания. Соединенные Штаты и их европейские союзники, напротив, заявляют, что иранская ракетная угроза неминуема и требует многоуровневого ответа, включая размещение перехватчиков, способных сбивать межконтинентальные баллистические ракеты (МБР).
Американским и российским стратегам надо постараться не увязнуть в определении государств, которые будут представлять наибольшую угрозу в будущем. Распространение баллистических ракетных технологий – факт, признанный всеми. КНДР, Пакистан и Иран – лишь некоторые из государств, где разрабатываются соответствующие программы. Согласование списка конкретных стран, против которых будет создаваться совместная ПРО, не должно стать абсолютным условием определения общей цели. Цель – защита участников сотрудничества от любых ракетных угроз, независимо от происхождения. Будет ли опасность исходить от Ирана или другого источника, защиту надо начать разрабатывать уже сейчас. Ждать, пока угроза станет реальностью, – значит лишиться фактора сдерживания.
Даже по весьма дискуссионному иранскому вопросу независимые американские и российские эксперты уже согласны в оценке потенциала ракетной программы. Авторы доклада «Ядерный и ракетный потенциал Ирана. Совместная техническая оценка угроз экспертами из США и России», опубликованного в 2009 г. Институтом Восток-Запад отмечают: «Гипотетически можно предположить, что Иран мог бы создать баллистические ракеты промежуточной дальности и МБР на базе имеющейся у него в настоящее время технологии». Российским стратегам стоит иметь в виду, что Иран, став обладателем ракет большой дальности, будет активнее бросать вызов не только Западу, но и России – не стоит забывать историческое стремление Тегерана к тому, чтобы оказывать влияние на ситуацию в Каспийском регионе, Закавказье и Центральной Азии. Разумеется, опасность баллистических ракет будет расти по экспоненте, если Иран и другие страны, их разрабатывающие, обретут ядерное оружие. По мнению Андрея Кокошина, бывшего секретаря Совета безопасности России, существующая ракетная программа Ирана имеет «военно-стратегический смысл», только если ракеты будут оснащены боеголовками, несущими оружие массового поражения, в первую очередь ядерное.
Второе. Настроить бюрократические аппараты на сотрудничество и совместное принятие решений. Как отмечалось выше, успешное российско-американское взаимодействие в космосе началось со стыковки «Союза» и «Аполлона» в 1975 г., когда две державы были противниками в холодной войне. Тогда у НАСА не было в СССР партнера, с которым можно было сотрудничать. Советские министерства обороны и общего машиностроения, курировавшие космическую отрасль, не афишировали свою роль в программе. Москва создала Институт космических исследований РАН, который должен был представлять советскую сторону в диалоге с американцами по проекту «Союз» – «Аполлон». Этот дополнительный бюрократический слой замедлил и усложнил взаимодействие. Сегодня сотрудничество по ПРО страдает от похожих институциональных проблем. Политику России определяет Министерство обороны, но представляет страну и ведет переговоры с американскими коллегами в основном МИД. Аналогичным образом в Соединенных Штатах политика в этой сфере – компромисс между несколькими институтами, включая Белый дом, Пентагон, Госдепартамент, Палату представителей, Сенат и оборонную промышленность, при этом каждый периодически выступает отдельно от других. Такой набор действующих лиц превращается в еще бЧльшую проблему, учитывая, что лишь немногие действительно разбираются во всех аспектах противоракетной обороны – технических, тактических, политических и стратегических.
Большим прорывом в космическом сотрудничестве Вашингтона и Москвы после холодной войны стало создание Российского космического агентства (РКА). В апреле 1992 г. президент Борис Ельцин подписал указ об учреждении РКА, в результате у НАСА впервые появился прямой партнер, что значительно облегчило взаимодействие. Россия и США должны вновь синхронизировать бюрократические аппараты.
Со стороны Соединенных Штатов организацией, оказывающей самое непосредственное воздействие на политику в сфере ПРО, является Агентство по противоракетной обороне (MDA). Оно изучает технологии, приобретает системы, обеспечивает передачу разработок из лабораторий военным и консультирует руководство Минобороны. России следует задуматься о создании партнера для MDA, как это было сделано в космической сфере. Кремль мог бы, например, наделить Войска воздушно-космической обороны – новейший род войск ВС России – полномочиями прямого партнера в диалоге с MDA. Если войсковому подразделению поручат представлять Россию перед MDA и гражданским руководством Минобороны, это будет существенно, учитывая решающую роль, которую Генштаб ВС РФ играет в определении российской политики в противоракетной сфере. США должны возложить основную ответственность за сотрудничество на военных, поскольку именно они являются настоящими экспертами по интегрированию систем. Соединенным Штатам и России следует также разработать механизм консультаций для представителей индустрии, что позволило бы изучать взаимовыгодные деловые возможности в сфере противоракетной обороны.
Третье. Создать юридическую базу для успешного сотрудничества. Широкомасштабное российско-американское взаимодействие в космосе было бы невозможно без всеобъемлющей правовой базы. В июне 1992 г. Москва и Вашингтон подписали соглашение о сотрудничестве в исследовании космоса. Оно не только предусматривало конкретную деятельность (например, первый запуск американского спутника российской ракетой-носителем и стыковка космических шаттлов с российской станцией «Мир»), но и призывало к «детальному техническому изучению возможностей использования [российских] космических технологий» для американских миссий, включая новую космическую станцию. В сентябре того же года появился еще один документ, в котором речь шла о возможности строительства совместной космической станции с участием других стран. Путь к заключению договоренностей от сентября 1992 г. открылся после того, как Россия в принципе согласилась соблюдать Режим контроля ракетных технологий и не передавать технологии ракетных двигателей третьим странам. Осенью 1993 г. НАСА и РКА официально согласовали условия присоединения России к международному проекту строительства новой космической станции во главе с американцами. А на встрече в Вашингтоне в январе 1998 г. представители США, России и еще 13 стран подписали соглашение об МКС и ряд других документов, заложивших рамочную правовую базу для сотрудничества по строительству и эксплуатации станции. «Заря» – первый сегмент МКС, построенный Россией и финансировавшийся американцами, был выведен на орбиту российской ракетой меньше чем через 10 месяцев.
Аналогичный пакет всеобъемлющих соглашений по противоракетной обороне отсутствует по ряду причин, в первую очередь потому, что дискуссия вращается вокруг ограничений системы и не касается того, как стороны могли бы разделить бремя создания противоракетного щита. Любые договоренности по ПРО должны предусматривать такие же конкретные действия, как и соглашение по космосу. Это может быть постоянный обмен данными, программы обмена для офицеров связи, совместные учения для отработки обнаружения и перехвата ракет, а также разработка общих элементов ПРО. Соединенные Штаты и НАТО уже используют многие из этих идей, однако их включение в юридический документ по крайней мере отчасти удовлетворило бы требования России о более существенных гарантиях, чем могут предоставить «политические заявления».
Соглашение о сотрудничестве в области ПРО, которое не накладывает юридически обязательных ограничений на американскую систему, но гарантирует Москве некоторую степень прозрачности, как она и хотела (а США обещали), может стать компромиссом, позволяющим двигаться вперед. Такой документ возможен на двусторонней основе или в рамках партнерства Россия–НАТО. Соглашение также могло бы подтвердить, что «ПРО НАТО не направлено против России и не будет подрывать стратегические возможности России по сдерживанию», как это было заявлено в декларации саммита альянса, состоявшегося в Чикаго в мае 2012 года.
Четвертое. Снять ограничения по обмену технологиями. Когда в 1983 г. президент Рональд Рейган впервые объявил о намерении создать противоракетную защиту, он, как известно, предложил поделиться технологиями с Советским Союзом, поскольку понимал, что ПРО нарушает стратегический баланс. После этого каждый президент предлагал «сотрудничать» с Россией в этой сфере, но до реального обмена технологиями дело так и не дошло и, разумеется, не удалось достичь масштабов взаимодействия в космосе. Инстинктивное стремление американцев защитить национальные и промышленные секреты вполне понятно, но как измерить, что упустила Америка, не воспользовавшись знаниями и опытом российских ученых и технических специалистов?
Можно привести несколько примеров успешного обмена космическими технологиями между Россией и США. Самый известный – продолжающиеся поставки двигателей РД-180 российского НПО «Энергомаш» компании Lockheed Martin для использования в ракетах «Атлас-5». «Атлас-5» – одна из двух ракет-носителей, которые американское правительство использует для вывода на орбиту военных спутников. Российские технологии также применяются в коммерческих космических разработках таких частных компаний, как Orbital Sciences, она оснащает двигателями НК-33 российского производства своих ракеты-носители «Таурус II». Американская Марсианская научная лаборатория, начавшая работу в этом году и призванная исследовать признаки жизни на «красной планете», использует произведенный в России плутоний-238 для питания своих батарей, тот же источник и у космического аппарата НАСА «Новые горизонты», направляющегося сейчас к Плутону.
Чтобы облегчить обмен технологиями, Соединенные Штаты и Россия должны заключить Соглашение о сотрудничестве по противоракетной обороне, которое стороны обсуждали в 2009–2010 гг., но пока так и не подписали. Подобный документ способствовал бы обмену данными по противоракетным технологиям, включая информацию по двигательным установкам перехватчиков.
Соглашение позволило бы российской промышленности заниматься не фрагментарными работами, а серьезными разработками и производством. Благодаря этому удалось бы оценить реальные возможности ПРО США в противодействии российским МБР и развеять опасения России. Американский бизнес, в свою очередь, заинтересован в творческом вкладе российских ученых, которые по многолетнему опыту сотрудничества в космической сфере известны своей технологической креативностью.
В 2009 г. обнародован доклад «За пределами крепости Америка», подготовленный под руководством бывшего советника по национальной безопасности генерала Брента Скоукрофта. Авторы пришли к заключению, что нынешняя система контроля экспорта, которая строилась в период холодной войны с целью не допустить передачи технологий противникам, сейчас наносит ущерб национальной безопасности. Она ограничивает поток информации, технологий и ученых, что негативно сказывается на конкурентоспособности и безопасности Соединенных Штатов. Москва и Вашингтон могут получить существенную обоюдную выгоду от обмена технологиями в сфере противоракетной обороны, если правительства дадут промышленникам возможность сотрудничать.
Пятое. Изучить возможности взаимодействия в целях снижения затрат. Один из факторов, способствовавших российско-американскому сотрудничеству в космосе, – деньги, или, скорее, их отсутствие. НАСА не могло позволить себе расходы на собственные запуски и нуждалось в российских ракетах для доставки спутников и астронавтов в космос. Россия располагала необходимыми возможностями и стремилась заработать деньги для космической отрасли. Россия также обладала уникальными ноу-хау, накопленными за 10 лет эксплуатации космической станции, в то время как НАСА со своими партнерами нуждались в этих знаниях для строительства МКС. Иными словами, обе стороны сочли выгодным скоординировать программы и разделить расходы.
НАСА подсчитала, что участие России в разработке и строительстве МКС позволит уменьшить необходимые расходы на 2 млрд долларов к моменту завершения сборки станции, а также ускорит строительство при совершенствовании таких аспектов, как численность экипажа и время его работы, электроэнергия и герметичный объем. Выгоды от сотрудничества касаются не только финансов. В 2008 г. в статье в Space News глава НАСА Майкл Гриффин отмечал, что использование российских космических кораблей вместо продления программы шаттлов, возможно, спасет жизни. По подсчетам Гриффина, до прекращения полетов челноков шанс потерять экипаж составлял 1 из 80. Если бы НАСА продолжило запуски шаттлов, вместо того чтобы отправлять астронавтов к МКС на российских Союз-ТМА, вероятность возросла бы до 1 к 8.
Российская сторона также извлекла выгоду. Когда из-за экономических проблем адекватное финансирование космических разработок стало невозможным, именно американские деньги помогли РКА обеспечивать станцию «Мир», а позже, в 1990-е гг., строить модули для преемницы «Мира» – МКС. В марте 2011 г. НАСА подписало новое двухлетнее соглашение с Россией на сумму 753 млн долларов о доставке американских астронавтов на МКС до июня 2016 г. – почти по 63 млн долларов за каждый полет. В этих совместных проектах Россия продемонстрировала ответственный подход к соблюдению режимов нераспространения и защите американских технологий от нелегальной передачи третьим странам.
Сегодня, когда оборонный бюджет США подвергается серьезным сокращениям, сторонникам разработки американской ПРО стоит задуматься о потенциальном уменьшении затрат, которое может обеспечить сотрудничество с Россией. Такие же финансовые выгоды, как в космической сфере, ожидают американские и российские проекты по ПРО, если правительства не будут мешать бизнесу искать общие интересы. Если, как рекомендует Брент Скоукрофт, Соединенным Штатам удастся смягчить режимы контроля экспорта, а вступление России в ВТО укрепит ее финансовую прозрачность и надежность, перед бизнесом откроется возможность для взаимодействия, не поступаясь торговыми и промышленными секретами. Примерами могут служить производство ракетных двигателей и разработка двигательных установок, производство и монтаж сенсоров (в космосе, в воздухе, на суше и в море), командные и контрольные системы, ремонт и техническое обслуживание, обучение. Эту работу промышленность способна выполнить, получив разрешение правительств.
* * *
Успешное сотрудничество России и Америки в космосе можно и нужно повторить в сфере противоракетной обороны. Добиться этого будет непросто, обеим сторонам придется идти на компромиссы. Однако сотрудничество между США и Россией не только сделает наши страны и союзников более защищенными при меньших затратах, но и поможет повысить уровень доверия, которого не хватает сейчас. А оно необходимо, чтобы перейти от сдерживания с гарантированным взаимным уничтожением – устаревшей модели отношений, основанной на исчезнувших угрозах, – к новой системе, базирующейся на гарантированной взаимной стабильности – партнерству в сфере безопасности с целью противостояния реальным общим угрозам, включая баллистические ракеты, ядерное распространение, международный терроризм и другие.
