Среди коммунистических лидеров Восточной Европы, правивших регионом с благословения Москвы во второй половине прошлого века, трудно было найти людей интересных и выразительных. Они «выбивались в люди» в рамках системы, которая поощряла лояльность, исполнительность и серость. Хранить верность, по крайней мере внешнюю, коммунистическим догмам и советскому «старшему брату», выступать с долгими речами на партийных съездах и пленумах да защищать свой неказистый трон от поползновений конкурентов-интриганов из той же партийной среды – к этому, собственно, и сводилось политическое искусство вождей стран социализма. Исключений из этого правила было немного.
Одним из них можно считать бывшего президента Польши Войцеха Ярузельского, чья долгая жизнь завершилась 25 мая. Любители символики, наверное, посчитают неслучайным то, что в нынешнем году был канонизирован папа Иоанн Павел II и ушел из жизни генерал Ярузельский – лидер, очень далекий от святости, но оставивший в польской истории след, возможно, не менее заметный, чем единственный папа-поляк. В ХХ веке Польша знала немного спокойных лет. Годы правления Ярузельского, 80-е, к ним никак не относились. Фактически страна жила в состоянии «холодной гражданской войны», с которой были связаны два главных поступка Ярузельского-политика: введение военного положения в декабре 1981 года и согласие на переговоры с оппозицией за «круглым столом» в начале 1989-го. За первый многие в Польше и за ее пределами считали его диктатором, за второй он заслужил признание даже у таких своих оппонентов, как Лех Валенса.
Военная форма и темные очки (следствие снежной слепоты, заработанной в юности в сибирской ссылке) придавали генералу сходство с главой какой-нибудь латиноамериканской хунты. Говорили и говорят о крови на его руках – прежде всего в связи с подавлением выступлений рабочих в марте 1970 года, когда генерал занимал пост министра обороны. Введенное Ярузельским военное положение тоже не обошлось без жертв – и активисты правых партий каждый год 13 декабря, в годовщину его введения, напоминали генералу об этом, проводя шумные акции протеста у его дома в Варшаве. Тем не менее Ярузельский никогда не был для большинства поляков однозначно черной фигурой. Даже сейчас, по данным опросов, почти половина граждан страны считает, что введение военного положения в момент острейшего политического кризиса было шагом трагическим, но верным. И это несмотря на то, что главный аргумент Ярузельского – мол, альтернативой его действиям могло стать советское военное вторжение в Польшу – давно поставлен под сомнение. Документы из рассекреченных советских архивов не подтвердили, что в Москве тогда действительно хотели двинуть армию через западную границу. Возможно, Ярузельский предотвратил другое: не вторжение, а кровавую преждевременную революцию, которая в начале 1980-х вряд ли могла рассчитывать на победу.
Не будем идеализировать генерала: тогда он защищал свою власть и тот строй, которому служил много лет. Но вышло так, что при этом Ярузельский победил охватившее поляков революционное нетерпение – и открыл дорогу постепенным мирным переменам. Давно известно, что от долгого разговора в памяти остаются прежде всего последние фразы. То же относится и к долгим политическим карьерам: люди лучше всего помнят, как и при каких обстоятельствах политик ушел, чтó после него осталось. Войцех Ярузельский сумел уйти красиво – после «круглого стола», завершившегося первыми частично свободными выборами в июне 1989-го, и краткого пребывания на президентском посту. Он не цеплялся за власть, вовремя поняв, что, говоря словами Солженицына, «часы коммунизма – свое отбили». Заключительная фаза перехода от коммунистического режима к демократии в Польше наконец оказалась мирной – и в этом есть заслуга Ярузельского, хотя, конечно, не его одного.
Войцех Ярузельский всегда будет «лакомым блюдом» для историков. В его жизни католика, ставшего коммунистом, патриота, ставшего слугой чужой державы, «польского Пиночета», ставшего «польским Горбачевым», и диктатора, ставшего наконец демократом, немало загадок и много простора для самых разных версий и толкований. Но вряд ли кто-то из тех, кто будет изучать 90-летнюю жизнь генерала, откажет ему в очень важном умении для политика – умении вовремя уйти.
