Впору снова вспоминать Полтавскую битву и весь связанный с ней комплекс переживаний. Намерение Киева подписать с ЕС договор об ассоциации вернуло на повестку дня соперничество между Россией и Европой/США за влияние в западной части бывшего СССР. Мировая ситуация сегодня значительно отличается от первой половины 2000-х гг., когда стороны сошлись на «поле брани», где зародилась оранжевая революция. Но логика происходящего не изменилась. Тогда казалось, что Украина сделала окончательный выбор в пользу движения на Запад, однако дальнейшие события наглядно показали, что по сути это не так – страна не в состоянии четко определить свой геополитический вектор, а попытка резко рвануть в одну сторону привела к дисфункции государства и постоянным социально-политическим кризисам.
События лета-осени 2013 г. воспроизвели ту же самую модель взаимоотношений, что и девять лет назад. Но если в 2004 г. еще было принято рассуждать в категориях «выигравший-проигравший», то сегодня победителей, похоже, нет в принципе.
Тройной проигрыш
Совершенно очевидно, что в ходе последнего политического раунда Россия, Украина и Европейский союз потерпели поражение – каждый по-своему. Причина одна – никто из соревнующихся не предложил созидательной перспективы – если не для всех трех, то хотя бы для двух вовлеченных участников. Интересы ЕС – предмет заботы европейцев, нас же должно интересовать, каким образом качественно изменить характер отношений и правила игры между Россией и Украиной.
В чем содержание политики, которую сегодня проводят три основных актора? Евросоюз приглашает Украину к десоветизации сверху при внешнем патронате: новая политическая система и современные политические ценности на основе большей степени свободы и демократии и, что особенно привлекательно для граждан, радикальная борьба с коррупцией. Россия не может конкурировать с Европейским союзом на политическом поле – здесь ей просто нечем заинтересовать соседей, поэтому она предлагает сохранение экономических связей и неухудшение уровня жизни для большей части населения и бизнеса в рамках Таможенного союза. То, что украинская экономика испытает тяжелый шок и многие ее отрасли вовсе исчезнут, если начнется процесс «евроинтеграции», не оспаривает никто, но ЕС предпочитает об этом молчать. Чтобы представить последствия этого процесса, достаточно посетить государства Балтии. Аргумент России: зачем вам повторять судьбу Прибалтики?
А что же Украина? Никакой внятной публичной позиции озвучено не было. Руководство страны до последнего момента ведет торг и с Евросоюзом, и с Россией, все больше утрачивая связь с теми, кого оно по идее должно представлять, – избирателями. Неверие в публичную политику и, как следствие, неспособность ее проводить – слабая сторона всех постсоветских элит, но с командой президента Виктора Януковича она сыграла особенно злую шутку – он потерял шансы на переизбрание, глубоко и безнадежно увязнув в закулисных интригах и попытках согласовать многочисленные корпоративные интересы.
По линии Россия–Евросоюз полноценного и честного диалога в связи с украинским вопросом не велось. Вместо попыток найти взаимоприемлемое решение стороны предпочли воспроизвести принципы геополитики XVII века, которая во многом разыгрывалась вокруг нынешней Украины и, естественно, представляет собой классическую игру с нулевой суммой. В итоге мы зашли в тупик, наступил клинч – стороны примерно равны по весу и возможностям, чтобы заблокировать усилия друг друга, но их предложения Украине не могут увлечь значимое большинство населения.
Из данной ситуации есть два выхода. Под выходом я понимаю не краткосрочную и неустойчивую победу одного из участников, а решение, которое было бы капитальным хотя бы в среднесрочной перспективе. Первый – разделение Украины, второй – отказ от конкурентной политики в духе XVII века.
Первый вариант, который до недавнего времени старались даже не упоминать, на деле совсем не так катастрофичен, как принято считать, и вполне может рассматриваться как одна из моделей долгосрочного урегулирования ситуации. Во всяком случае, после холодной войны изменение официальных границ стран стало вполне легитимным сценарием, особенно в Европе. Второй вариант может принести «полную победу» одной из сторон. И тут важно, кто первым – Россия или Евросоюз – переформатирует свою политику в отношении Украины. Поскольку положение на Украине весьма острое, все будет решать скорость. Увы, пока в Москве незаметно признаков концептуального изменения подхода, поэтому особенно важно наметить хотя бы его контуры.
Создание новой стоимости
Москва не хочет видеть, что на Украине, несмотря на крайнюю неоднородность общества и политического класса, многообразные социальные страты и группы интересов пришли к консенсусу взглядов на направление эволюции страны. Его суть заключается в выборе европейского вектора развития (вместе с Россией или без нее), при этом различные группировки имеют несовпадающие основания для такого выбора. Консенсус не монолитен, его можно размыть, но на сегодня его наличие – факт политической жизни Украины.
Попытки интеграции двух стран путем изображения ужасных перспектив Украины и потерь Киева в случае, если он продолжит дрейф от России, не дают результата – внутриукраинский консенсус не размывается, а цементируется. Геополитика XVII века, в основе которой – императив обязательного выбора в пользу одного из соперничающих за влияние центров силы, может и должна быть заменена на попытку предложить широким массам на Украине и в России новый экономический и социально-культурный «пирог». Говоря языком экономистов, требуется курс, нацеленный на создание новой стоимости (new value creation) вместо борьбы за раздел существующих «активов» в соответствии с принципами игры с нулевой суммой.
Поскольку Россия в отличие от Европейского союза не в состоянии предложить привлекательной политической альтернативы, ее шанс лежит в области нового экономического курса, который способен разблокировать рост «стоимости» на разных направлениях российско-украинского социума и хозяйства, где имеется огромный замороженный потенциал. Такая политика реализуется через серию масштабных проектов, отвечающих следующим пяти требованиям.
Во-первых, это должны быть проекты международного класса – на мировом уровне менеджмента и построения бизнес-процессов, с участием лучших специалистов в этой сфере. Предвижу возражение – у нас в России такие проекты не удается запустить. Это верно, но начать их на стыке Россия–Украина может оказаться проще, ввиду того что здесь воздействие сугубо российских групповых интересов будет практически отсутствовать. В случае успеха – это готовые примеры и для внутрироссийских начинаний.
Во-вторых, проекты должны обладать фундаментальным экономическим смыслом для обеих стран, создавать новую стоимость и после разблокирования стоимости использовать саморазвивающийся потенциал.
В-третьих, наличие таких проектов должно в минимальной степени угрожать интересам заинтересованных групп в России и Украине, хотя полностью избежать конфликтов невозможно.
В-четвертых, проекты должны быть открытыми, неангажированными и по возможности дистанцированными от одиозных фигур с обеих сторон. И обязательно понятными избирателям и налогоплательщикам наших стран.
В-пятых, проекты следует сделать взаимосвязанными, чтобы они работали друг на друга, достигая эффекта мягкой синергии, способствующей политике создания новой стоимости для всех.
Проекты, отвечающие таким требованиям, вылечат Киев от болезненного ощущения объекта, а не субъекта в отношениях с Москвой, а нас научат конкурировать на мировом уровне.
С чего начать (2014–2018)?
В российско-украинском пространстве существует множество сфер, где возможно проведение успешной политики по созданию новой стоимости. Приведу лишь наиболее очевидные, на мой взгляд, и готовые к воплощению в жизнь. Успех в этих сферах неизбежно откроет нам новые идеи и точки роста стоимости. Первой очевидной областью является промышленность, учитывая старые инженерные и производственные традиции на Украине.
Я намеренно не касаюсь вариантов классической интеграции в авиационной промышленности, газотранспортной отрасли, химической и трубной индустрии, о которых говорят уже давно. Они важны сами по себе, ими необходимо заниматься, однако сейчас их недостаточно, экономический и политический потенциал данных направлений снижен.
Российский и украинский капитал мог бы создать сеть промышленных парков для новых отраслей (green-field) в таких городах, как Харьков, Днепропетровск, Запорожье, Николаев, Львов, Одесса. Отдельно стоит продумать создание нового промышленного кластера вокруг НПЗ в Лисичанске, который принадлежит «Роснефти».
Вторым мощным (и совершенно очевидным) проектом создания новой стоимости может стать основание двух мировых центров искусств в Одессе и Ялте. Оба города обладают отменным климатом и глубокими традициями, связанными с русской культурой, но при этом в оригинальном украинском контексте. В Одессе есть старинный театр оперы и балета, из этого города вышли мировые звезды скрипичной музыки – сам Господь Бог создал его для того, чтобы быть международным центром театра, оперы, балета, музыки классической и джазовой. В Одессе можно учредить фестиваль уровня Зальцбурга, Люцерна или Глайденборна. И такой центр культуры может быть открыт только на основе русской культурной традиции и при непосредственном участии театров, консерваторий и филармоний Москвы и Санкт-Петербурга. Ялта – еще один великолепный город для интеграции в культуре.
Третьим проектом могло бы стать открытие высшего учебного заведения по примеру The American University (условное название – The Russian University) с аналогичной целью – проекции культуры в стране пребывания. Специализируясь в первую очередь на естественных науках и математике, он мог бы работать в любом из значимых городов Украины – Львове или Одессе, Днепропетровске или Севастополе.
Предложенный список направлений по созданию новой стоимости для жителей Украины и России можно продолжить. В случае успеха первой пятилетки (2014–2018) такой политики можно планировать и вторую пятилетку. Но это уже другая история.
* * *
Политика создания новой стоимости не зависит от того, чья возьмет в киевском противостоянии – победит ли команда Януковича, ярая оппозиция или третья компромиссная сила. Эта стратегия заведомо направлена не на конкретную власть, а на избирателей и налогоплательщиков двух стран. И если бенефициаром является народ и он это ощущает, не существует политического сопротивления, способного противодействовать успешному созданию новой стоимости.
Весомым ограничителем служит наша низкая управленческая компетенция, помноженная на коррупцию. Однако повторюсь, что именно внешние проекты способны помочь нам сделать скачок в развитии на данном направлении. Единственное, что грозит погубить политику создания новой стоимости, – это наши боязнь и неумение вести честную публичную политику. Преодолеем их – получим новое качество экономики и социума на пространствах России и Украины.
