Весь мир увидел не только слабость израильских спецслужб и израильский армии, но и то, что государство Израиль не может защитить собственных граждан. О причинах провала израильской разведки, неготовности современных армий к внезапным атакам и о том, почему в морально-этическом плане израильтяне проигрывают эту войну, Фёдору Лукьянову рассказал Руслан Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий, в интервью для передачи «Международное обозрение».
– У кризиса на Ближнем Востоке имеется не только политический, но и военный аспект. Есть какое-то понимание, как могло так случиться, что явно хорошо подготовленная операция буквально под носом у израильтян, была пропущена?
– На самом деле, при всей сенсационности этого провала в области разведки таких примеров в истории очень много. Дело в том, что разведывательная деятельность – это не только сбор информации, в которой, кстати, всегда были сильны и американская, и советская военная разведка, но это ещё и интерпретация, и донесение этой информации до высшего политического руководства. Именно здесь зачастую возникают проблемы, причём как на уровне восприятия высшим политическим руководством (можем вспомнить Сталина в 1941 г., который просто отвергал те разведданные, которые ему не нравились), так и на уровне того, каким образом руководство разведки упаковывает эти данные для высшего политического руководства.
В классической работе известного американского политолога Роберта Джервиса «Почему разведка терпит неудачу: уроки революции в Иране и войны в Ираке» есть такие строки: «Если ожидание точности разведданных заставляет политиков искать оценки, которые укрепляют их позиции и придают уверенности, то знание нередко ошибочных разведанных позволяет им отвергать или игнорировать неудобные доклады». То есть – как захочешь, так и повернёшь.
Израильтяне сильно зациклились на «Хизбалле», на Западном береге реки Иордан и на Иране. Им казалось, что ХАМАС – это слабое звено, что уж в Газе они точно всё знают. Наверняка Газа была наполнена их агентами, поэтому они были абсолютно уверены, что удара оттуда ожидать не стоит.
– Помимо внезапности было ли что-то ещё? Может, какая-то инновация со стороны ХАМАС?
– Удивило скорее не то, что ХАМАС действовал как-то креативно, хотя не откажешь в определённой смекалке и изворотливости, а то, насколько слабы оказались израильтяне. Очевидно, что ХАМАС и те, кто его консультировал, на протяжении многих месяцев, если не лет изучали системные недостатки в израильский обороне. Если бы израильтяне были, как скала, никто бы на эту скалу и не дёрнулся. Но вода дырочку найдёт, именно в эти трещины вода затекла, и «скалу» так называемую разорвало. Поэтому всех ошеломило, что израильтяне так слабы. Хотя первые звоночки их слабости прозвучали ещё в 2006 г., когда не по тому сценарию, который был нарисован в Тель-Авиве, прошла операция против Ливана.
– Слабость здесь ведь не технологическая, не с точки зрения оснащения, а именно ментальная, получается?
– Думаю, основная слабость состоит в недооценке того, что те арабы, которых они побеждали с 1948 г. по 1982 г. – это уже не те арабы, с которыми они борются сейчас. Арабское общество очень сильно подтянулось, особенно те арабы, которые соседствуют с Израилем. Это в значительной степени индустриальные и постиндустриальные общества, а не те собрания феллахов, которые так легко было разгонять более организованной израильской армией и израильскими спецслужбами. А представьте на секунду, что в Газе через десять лет у каждого второго жителя есть свой квадрокоптер с гранатой. Что тогда израильтяне будут делать?
– По поводу квадрокоптера с гранатой, парапланов, мопедов и всего того, что мы тут видели – я не специалист и не могу судить, но у меня такое ощущение, что военное развитие, безумно дорогая техника, которая используется, и вооружения перешли какую-то фазу, когда это уже не играет роли: когда с одной стороны – сотни миллионов долларов на один выстрел, а с другой стороны – мопед. Это действительно так? Или всё же иллюзия?
– Любая армия, любая вооружённая сила, даже повстанческая, должна существовать, условно говоря, на двух скоростях. Ты, безусловно, должен иметь определённое количество (и желательно как можно больше) дорогого высокотехнологичного оружия. Но это не отменяет того, что ты также должен иметь огромное количество низкотехнологического оружия, которое ты можешь использовать, не задумываясь о том, сколько оно стоит. С точки зрения эффективной стоимости – сколько стоила эта операция ХАМАС? 20–25 млн. Я думаю, одно отражение стоило Израилю намного больше – счёт идёт на сотни миллионов долларов. А уж если они захотят оккупировать Газу, которая теперь уже не деревня, а большой мегаполис с двухмиллионным населением, это будет колоссально затратная в денежном плане операция. Я уже не говорю о том, что те реформы спецслужб и вооружённых сил, которые наверняка последуют после этого провала, тоже потребуют больших инвестиций и роста военного бюджета.
– XXI век нам уже явил изрядное количество войн. Как-то незаметно, но опыт накоплен будь здоров. Можно ли сказать, с учётом того, что случилось сейчас и ранее (и Украина, и Сирия, Йемен и так далее), что есть какие-то общие тренды для развития военного искусства?
– И да, и нет.
С одной стороны, те же беспилотные летательные аппараты, в общем-то, ещё десять лет назад делались исключительно на военных заводах, исключительно по заказу министерств обороны или других силовых ведомств. Сейчас всё иначе. Все комбатанты делают так: берёшь дрон свадебного фотографа компании DJI, а можно что-то ещё более дешёвое или аналоги, привязываешь к нему гранату, и вот тебе ударное средство. Причём первыми были не украинцы, а боевики «Исламского государства» (запрещено в России – прим. ред.). Граната за несколько сотен долларов может уничтожить танк «Меркава» стоимостью несколько миллионов долларов. В области разведки десяти- и двадцатикратное зумирование позволяет в режиме реального времени позволяет следить за полем боя, и туман войны рассеивается. Поэтому определённая революция есть.
С другой стороны, ничто не ново под луной, и этот неожиданный успех ХАМАС – это, с определённой долей поправки, восстание поляков в Варшаве в 1944 года. Оно было организовано примерно по таким же лекалам. Мы много раз это видели: неожиданное нападение с целью деморализовать противника. Давайте вспомним хотя бы нападение боевиков на Грозный в августе 1996 г., когда они неожиданно вошли в город, который контролировали правительственные войска. Такое вот нападение, особенно если оно сопровождается хорошим медийным освещением, ставит целью или сломить дух и нокаутировать противника, или нанести ему непоправимые имиджевые потери, что – уже сейчас можно констатировать – произошло с Израилем. Весь мир увидел не только слабость израильских спецслужб и израильский армии, но и то, что государство Израиль не может защитить собственных граждан. Я думаю, что эта субботняя трагедия разделит историю Израиля на до и после.
– Ещё есть момент, что масштаб реакции и некоторое отсутствие тормозов может тоже оказаться стимулом дальнейшего довольно катастрофического развития.
– Удивительно, что придётся процитировать Эрдогана, но он очень метко заметил, что если государство Израиль будет сейчас вести себя, как организация, а-ля ХАМАС, тогда мы и относиться к ней должны, как к организации, а не как к государству.
Неправительственные структуры, которые, в общем-то, и не претендуют на какие-то там высокие требования, могут себе что-то такое позволить, а государственная машина насилия не может опускаться до такого уровня. И такое впечатление, что в морально-этическом плане израильтяне проигрывают эту войну.
