За последние несколько недель президент США Дональд Трамп подверг критике ключевых союзников, назвал Евросоюз противником, а Россию – дружественным, достойным уважения конкурентом. Таким образом Трамп пытается умиротворить российского лидера Владимира Путина, который не только системно работает над расширением влияния России в мире, но и активно поддерживает авторитарные режимы, отказавшиеся от ценностей либеральной демократии и свободного рынка. Стратегия Трампа по укреплению величия Соединенных Штатов – это повестка «Америка прежде всего», т.е. минимизация обязательств перед союзниками, отношение ко всем как к конкурентам, освобождение США от ограничений, навязываемых международными институтами, достижение торговых преимуществ посредством двусторонних переговоров, наращивание военной мощи, дружеские отношения с диктаторами, если они готовы его поддерживать и односторонние действия в ситуациях с нулевой суммой.
До Трампа – при администрациях от Франклина Рузвельта до Джорджа Буша-старшего – основой внешнеполитической стратегии США был принцип «Европа прежде всего». Он заключался в поиске демократических союзников в важнейших регионах мира, в особенности по ту сторону Атлантики, поддержке мультикультурных институтов и противодействии попыткам врагов взять под свой контроль природные ресурсы, промышленную инфраструктуру и квалифицированную рабочую силу в Европе и Азии. Речь никогда не нашла исключительно о Европе. Стратегия была инструментом, с помощью которого политики защищали демократический капитализм и жизненно важные интересы и ценности США – не только за рубежом, но и дома. Из всех фундаментальных основ американской внешней политики, которые Трамп поставил под сомнение с момента своего прихода в Белый дом, отказ от стратегии «Европа прежде всего» кажется самым опасным.
Нацистская угроза
29 декабря 1940 г. президент Франклин Рузвельт обратился к нации в ходе очередной «беседы у камина». Это радиообращение отличалось от предыдущих, с которыми президент выступал с 1933 года. «Это не беседа о войне, – сказал Рузвельт, – речь идет о национальной безопасности». Президент США впервые открыто говорил о национальной безопасности и именно так ее и называл. Рузвельт хотел предупредить американцев об угрозе, которую представлял Берлинский договор, подписанный в сентябре 1940 г. странами «оси» – Германией, Италией и Японией.
Посыл обращения заключался в следующем. Во-первых, Рузвельт хотел проинформировать нацию о выводах, к которым пришли военные во главе с адмиралом Харольдом Старком и генералом Джорджем Маршаллом: главную угрозу безопасности представляет Германия, а не Япония. Старк опасался, что Германия нанесет поражение Великобритании, будет доминировать в Атлантике и получит контроль над ресурсами, промышленной инфраструктурой и квалифицированной рабочей силой Северо-Западной Европы. Ни одна держава, утверждал Старк, не должна доминировать на континенте, контролировать торговые пути через Атлантику и проникать в Западное полушарие. Он советовал избегать войны с Японией и совместно с Британией и Канадой готовится к решающему конфликту на европейском континенте.
Приоритетом американского стратегического плана (Plan Dog) стала защита Европы от нацистской Германии. Второй, возможно, более важный посыл обращения Рузвельта к нации заключался в том, что США не могут поддерживать безопасность только в Западном полушарии. Если Великобритания потерпит поражение от нацистов, предупреждал он, «все мы в Америке окажемся под прицелом – под прицелом орудия, заряженного разрывными снарядами, в том числе экономическими». Иными словами, конфигурация сил на международной арене оказывала серьезное воздействие на свободную политическую экономию дома. «Мы не можем избежать опасности», – подчеркивал Рузвельт, – «забравшись в постель и с головой накрывшись одеялом».
Рузвельт прямо говорил об угрозе, которая исходила от его оппонентов-изоляционистов, считавших, что США смогут выжить и процветать без демократических союзников в Европе. Изоляционисты, предупреждал Рузвельт, утверждают, что руководствуются интересами Америки, но на самом деле неосознанно «помогают и поощряют» попытки врагов «посеять подозрения и разногласия» в различных слоях американского общества. «Европа прежде всего» должна вытеснить принцип «Америка прежде всего» по стратегическим, экономическим и идеологическим причинам.
Со стратегической точки зрения «Европа прежде всего» означает, что нельзя допустить победы Германии над Великобританией и поглощения ресурсов Европы и Советского Союза, а также ее доминирования в небе над Атлантикой и на море. Кроме того, нельзя позволить, чтобы страны Латинской Америки оказались втянутыми в орбиту нацизма благодаря притягательности фашистской идеологии, привлекательности гигантского рынка, а также подрывной деятельности эмигрантов и шпионов.
С точки зрения экономики, нужно было помешать Германии создать автаркический экономический блок с квотами, тарифами, валютным контролем и бартерными соглашениями. Подобный экономический блок дискриминировал бы американские товары, нанес ущерб экономике США и заставил Вашингтон прикладывать все больше усилий в экспортной торговле, чтобы противодействовать экономическим возможностям нацистского левиафана.
С идеологической и политической точки зрения, германская гегемония могла превратить США в «одинокий остров в мире, где доминирует философия силы». Изоляционисты считали подобную перспективу привлекательной, но Рузвельт опасался кошмара, когда люди «окажутся в тюрьме, прикованными наручниками, голодными, и время от времени сквозь решетку их будут кормить безжалостные хозяева с других континентов».
Стратегическая концепция Рузвельта была проста: Соединенные Штаты не смогут быть свободными, не смогут быть «прежде всего» и по сути не смогут выжить, если не будут экономически, стратегически и идеологически связаны с похожими странами по всему миру. Великобритания должна выжить, а демократическая Европа должна быть освобождена, чтобы предпринимательство и политическая свобода могли процветать в США. Эта простая концепция работала во время войны, помогла обеспечить хрупкий мир, а затем сформировать основы политического порядка, который привел к триумфу в холодной войне и принес беспрецедентное богатство и свободу народам Европы и Азии.
Сложный выбор
Весной 1945 г., когда горячая война закончилась, ведущие американские эксперты по международным отношениям при финансовой поддержке Института Брукингса провели исследование и определили послевоенные стратегические императивы. Их выводы были однозначными: ни одна держава или коалиция держав не должна доминировать в Евразии. В то время только Советский Союз и бывшие страны «оси» могли стать ядром антиамериканской коалиции, которая могла угрожать безопасности США. Эксперты не стремились к конфликту с Москвой и не прогнозировали ничего похожего на будущую холодную войну. Тем не менее они утверждали, что нельзя допустить бесконечной экспансии СССР на Запад.
Ознакомившись с исследованием, военные поддержали его основные выводы. Они полагали, что новая войны может оказаться затяжной, и преимущество получит страна, обладающая технологическим и промышленным превосходством. Поэтому в мирное время нужно противодействовать попыткам Кремля взять под контроль промышленную инфраструктуру, квалифицированную рабочую силу, сырье и передовые базы, которые позволят эффективно вести войну. Соединенным Штатам необходимо иметь союзников в Северо-Западной Европе и Северо-Восточной Азии. Как отмечали в Объединенном комитете начальников штабов, «потенциальная военная мощь Старого мира с точки зрения живой силы и боеспособности многократно превышает возможности Западного полушария». Как и во время Второй мировой войны, простая стратегическая концепция «Европа прежде всего» превалировала над всеми остальными в период холодной войны
В конце Второй мировой войны стратеги считали, что Советский Союз слишком ослаблен и не пойдет на прямую военную агрессию. Кроме того, у СССР нет атомной бомбы, стратегической авиации и надводного флота. Тем не менее американские политики, военные и аналитики спецслужб опасались, что Москва может получить контроль над значительной территорией Европы другими средствами. В апреле 1945 г. помощник министра обороны США Джон Макклой отправился в Европу и сообщил своему шефу Генри Стимсону о «полном экономическом, социальном и политическом разрушении Центральной Европы, масштабы которого не имеют аналогов в истории». Стимсон, в свою очередь, проинформировал президента Гарри Трумэна о том, что зимой в Европе грянут «эпидемии и голод», за которыми последуют «политические революции и проникновение коммунизма». Советская армия уже доминировала в Восточной Европе. А в Западной Европе СССР мог вызвать экономический хаос социальные волнения и политические беспорядки. По окончании войны коммунистические и социалистические партии стали набирать популярность, набирая от 20 до 35% голосов на выборах во Франции, Италии и Финляндии, около 10% голосов – в Бельгии, Дании, Норвегии, Нидерландах и Швеции. По всей Европе люди требовали земельной реформы, национализации и социальной защиты. В Великобритании Лейбористская партия, одержав победу над Уинстоном Черчиллем, приступила к национализации отраслей промышленности и созданию системы социального обеспечения.
Экономическая ситуация выглядела угрожающе. В 1947 г. почти две трети торговли в Западной Европе были организованы на двустороннем уровне на основе валютного контроля, бартерных соглашений и количественных ограничений. Эти условия противоречили принципам многосторонней, открытой торговли и финансовой деятельности, которые Соединенные Штаты считали необходимыми для полной занятости и свободной политической экономии дома. В марте 1947 года, за неделю до обнародования своей доктрины, Трумэн предупредил американцев о том, что распространение валютного контроля, квот и тарифов в Европе в конечном итоге поставит под угрозу основные свободы в США, в первую очередь – свободу предпринимательства. Мир движется к централизованному планированию, и Соединенным Штатам придется переходить на аналогичные механизмы, чтобы бороться за рынки и сырье. Поэтому, подчеркивал Трумэн, нужно создавать новые многосторонние институты – Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирную торговую организацию, чтобы противодействовать тоталитарным противникам и защищать демократический капитализм дома.
Намерения советского лидера Иосифа Сталина казались однозначно пугающими, когда в 1946 г. он отказался выводить войска из Ирана и стал давить на Турцию, чтобы получить доступ к проливам Босфор и Дарданеллы. В 1946 г. в Греции вспыхнула гражданская война между роялистами и коммунистами. Британцы объявили о выводе своих войск из Восточного Средиземноморья, что привело к обострению конфликта. Трумэн опасался, что успехи коммунистов в Греции вызовут «эффект победителей» в Европе. Из-за бездействия США «русские могут получить огромные территории, которые пока им не принадлежат».
Столкнувшись с перспективой стратегического поражения, Трумэн провел перестановки в своем кабинете. Джордж Маршалл, только что вернувшийся домой после неудачной попытки остановить гражданскую войну в Китае, стал госсекретарем. Маршалл привел Джорджа Кеннана, который возглавил отдел политического планирования. Затем Трумэн представил в Конгрессе новую инициативу. Президент предложил американскую военную помощь, экономическую поддержку и советников Греции и Турции, чтобы они могли сделать выбор между коммунистическим тоталитаризмом и демократическим капитализмом.
Американские военные поддержали стратегию Трумэна, но не знали, как реализовать ее на практике. Маршалл и следующий госсекретарь Дин Ачесон вместе с военным министром Робертом Паттерсоном и министром ВМС Джеймсом Форрестолом создали координационный комитет для разработки всеобъемлющей программы помощи. Они рекомендовали считать остроту ситуацию основным критерием при определении приоритетов. Таким образом, Австрия, Франция, Греция, Иран, Италия, Корея и Турция оказались во главе списка. Объединенный комитет начальников штабов провел собственный анализ и дал другие рекомендации: приоритетная помощь должна быть оказана Великобритании, Франции и Западной Германии, поскольку восстановление германской промышленности было необходимо для экономического восстановления соседней Франции и, следовательно, способствовало бы безопасности США, Канады и Великобритании. Рекомендации военных совпали с точкой зрения Кеннана и его отдела политического планирования, который завершал подготовку плана экономического восстановления Европы, известного как план Маршалла.
Масштабная программа восстановления Европы предполагала огромные расходы и перевооружение Америки. Нужно было делать выбор. С одной стороны, по расчетам военных, можно было отдать приоритет восстановлению Европы, не занимаясь перевооружением, по крайней мере пока Советский Союз был слишком слаб, чтобы угрожать Соединенным Штатам напрямую. С другой стороны, восстановление Европы ставило под угрозу внутриполитические приоритеты. В тот день, когда Маршалл представил детали своего плана в Гарварде, Трумэн признал, что «программа помощи усугубит экономические проблемы дома». Помощь Европе стимулирует инфляцию, подорвет покупательную способность и создаст дефицит бюджета.
В конечном итоге аналитики – и гражданские, и военные – пришли к выводу, что выгоды за рубежом стоят издержек дома. Для выживания и процветания США, их фундаментальных институтов и ценностей необходимо продвигать открытую торговлю, экономическое восстановление и политику свобод в Европе. Если Вашингтон будет бездействовать, долгосрочный баланс сил в Европе окажется под угрозой из-за валютного кризиса, нехватки долларов у европейских правительств, экономической разрухи, распространения торговых и инвестиционных барьеров, а также способности европейских коммунистов и Кремля воспользоваться этими факторами. Кеннан предупреждал, что, если это произойдет, «традиционная концепция безопасности Соединенных Штатов», предполагающая «наличие свободных европейских государств, не являющихся вассалами одной державы», окажется неработоспособной.
Маршалл признавал, что возрождение Европы невозможно без угля и восстановления производственных мощностей Западной Германии. Франции, которая естественно опасалась сильной Германии, нужны были гарантии американской военной помощи в случае советской агрессии в краткосрочной перспективе или возникновения германской угрозы в отдаленном будущем. Поэтому Североатлантический договор, основополагающий документ НАТО, базировался на стратегии «Европа прежде всего» и предполагал интеграцию потенциала Германии в сообщество демократий, создаваемое при поддержке США. Военные отмечали отсутствие возможностей на практике предоставить обещанные гарантии, тем не менее они полностью поддержали договор. Трумэн убедил страны, что США берут на себя обязательства перед альянсом, потому что «безопасность Америки зависела от безопасности других свободных стран». Если Западная Европа падет перед СССР, США столкнутся с экзистенциальной военной и экономической угрозой, а «меры защиты могут привести к банкротству нашей экономики и изменить наш образ жизни».
Принцип «Европа прежде всего» все еще актуален
«Европа прежде всего» — стратегическая концепция, обеспечившая победу в горячей войне со странами «оси» и в холодной войне с коммунистическим тоталитаризмом. В обоих случаях американским стратегам пришлось признать, что жизненно важные интересы и фундаментальные институты страны связаны с выживанием демократических государств в Европе. Соединенным Штатам необходимы демократические союзники для поддержания геополитического баланса сил, который способствовал продвижению американских экономических интересов и политических институтов как в военное, так и в мирное время. Эти союзники также должны разделять приверженность принципам открытого рынка, недискриминационной торговли, низких тарифов, гражданских свобод и прав человека, которые лежат в основе политической и экономической жизни США.
В 1940-е гг. союзники оказались сначала жертвами нацистского доминирования, а затем коммунистического подчинения и российского авантюризма. Сегодня те же самые страны находятся в опасности из-за активизации правых популистских движений и авторитарных лидеров, которые склонны к новым формам государственничества, протекционизма и непредсказуемому поведению.
Сегодня, как и в 1940-е гг., Россия пытается использовать недовольство населения, чтобы усилить свое влияние и изменить конфигурацию сил в международных делах. Президент Путин укрепляет мощь России, и сейчас не время отказываться от стратегического мышления, которое бесспорно сделало Америку великой. Не стоит также провоцировать сомнения союзников по поводу стратегических гарантий, которые были необходимы для сдерживания СССР, или ослаблять многосторонние институты (в том числе Евросоюз), которые являются фундаментальными опорами либерального международного экономического порядка, обеспечивающего свободные потоки капитала, товаров и рабочей силы. Капиталистическая экономика США вряд ли сможет процветать в мире высоких торговых тарифов, валютного контроля, количественных ограничений и двусторонних торговых договоренностей. Безопасность Америки невозможно обеспечить в мире, где ключевые союзники сбиты с толку и чувствуют незащищенность, опасаясь реваншизма России и роста популизма дома. Поэтому они склонны действовать в одностороннем порядке и воспринимают США как еще одного конкурента в мире государств-хищников.
Во время Второй мировой и холодной войны американские стратеги старались не допустить появления такого мира. Сегодня, конечно, существуют новые угрозы, в том числе подъем Китая. Власть получила новые измерения благодаря цифровой революции, которая уменьшила значимость промышленного производства, основанного на стали, угле и нефти. Но антилиберальные и меркантилистские модели международных отношений представляют еще большую угрозу, потому что мир стал более взаимозависимым и взаимосвязанным, чем прежде. Так, экономика Соединенных Штатов столкнется с серьезными вызовами, если не сможет занимать триллионы долларов за рубежом для финансирования частных и государственных расходов. США не смогут убежать от транснациональных угроз, связанных с изменением климата. Каждый день лесные пожары, засухи и наводнения напоминают нам о том, что безопасность Америки неотделима от глобальных событий.
Стратегическая логика, обеспечившая величие США в XX веке проста и по-прежнему актуальна сегодня: сохранение открытого международного порядка и противодействие врагам, которые хотят – прямо или косвенно – контролировать ресурсы и промышленную инфраструктуру в Европе и Азии. Сдерживание и препятствование. И в то же время сотрудничество и интеграция противников в многосторонние институты, которые обеспечивают верховенство права, торговлю без дискриминации, стимулируют открытость рынков, защищают права человека и укрепляют гражданское общество. Эта работа занимает десятилетия, отступления назад неизбежны. Но если сегодня отказаться от логики прошлого, под угрозой окажется безопасность Соединенных Штатов и американский образ жизни.
Опубликовано на сайте Foreign Affairs.
