ПЕРВОПРИЧИНЫ ПОВЕДЕНИЯ РОССИИ
Шестьдесят один год тому назад Государственный
департамент США получил телеграмму из американского посольства в
Москве. В ней ставилась цель исследовать первопричины образа
действий кремлевских правителей, и депеша произвела моментальное
воздействие. «Длинная телеграмма», составленная молодым дипломатом
Джорджем Кеннаном, лежала в основе политики Соединенных Штатов в
отношении Советского Союза на протяжении всего следующего
пятидесятилетия.
Хотя СССР уже давно нет, Запад снова пытается понять,
что движет кремлевскими лидерами. Многие верят, что принципы,
которыми руководствовался Кеннан, предлагая политику «сдерживания»,
все еще применимы, что маячит призрак новой холодной войны, на этот
раз против возрождающейся России Владимира Путина.
Не думаю, что новая холодная война уже началась либо
вероятна. Тем не менее Россия в самом деле трансформировалась с тех
пор, как Путин стал президентом в 2000 году, и проблема ее
соответствия существующим в мире дипломатическим и экономическим
структурам (в частности, в том, что касается рынков
энергоносителей) наводит на серьезные размышления. Вопросы эти
особенно сложны в свете того, что о России обычно судят не по
реальным действиям, а исходя из умозрительных предположений о ее
намерениях.
Сразу после крушения коммунизма считалось, что
имперские амбиции России развеялись, а внешнюю политику по
отношению к ней можно строить без учета прежних дипломатических
наработок. Между тем необходимость применять их вполне очевидна,
поскольку страна, находящаяся в сердце мировой геополитики,
является наследницей неизжитой имперской традиции. После крушения
коммунизма Запад предпочитал вовлекать Россию в позитивные
взаимоотношения, используя в качестве средства воздействия
поощрение политико-экономических реформ. Однако этот, несомненно,
важный инструмент не способен подменить собой серьезные усилия,
направленные на противодействие длительной традиции российского
экспансионизма и нынешнему стремлению России восстановить свой
статус великой державы за счет соседних государств.
РОССИЙСКИЙ ЯНУС
Благодаря высоким ценам на энергоносители хаос в
России начала 1990-х сменился экономическим ростом (в среднем 6,5 %
в год) – в результате ВВП перевалил важный рубеж в один триллион
долларов. Уровень жизни повысился (чего нельзя сказать о ее
продолжительности), активно формируется и обретает уверенность
средний класс, на фондовом рынке отмечается бум; Россия занимает
третье место в мире по золотовалютным запасам; зафиксировано
огромное положительное сальдо по текущим операциям, погашаются
последние долги, накопленные в начале 1990-х годов. Рубль стал
полностью конвертируемой и, возможно, еще недооцененной валютой.
Впереди маячит возможное членство России во Всемирной торговой
организации (ВТО). Рядовые граждане благодарны Путину за
стабильность и экономический рост; они гордятся тем, что с их
страной начинают считаться при обсуждении глобальных вопросов.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что рейтинг популярности
Путина устойчиво держится в районе 70 %, чему мог бы позавидовать
любой политик.
Вместе с тем каждый российский шаг вперед во время
второго президентского срока Владимира Путина неизменно
сопровождался шагом назад. Усиление государственного контроля над
экономикой, особенно в области энергетики, где, по данным
Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР),
государство удвоило свою долю в нефтедобыче за последние три года,
порождает коррупцию и снижает эффективность. Серьезной политической
оппозиции затыкают рот. Независимые газеты, теле- и радиостанции
закрываются или берутся под контроль правительством и его
сторонниками. Избранных в регионах губернаторов сменили кремлевские
ставленники, а Государственная дума российского парламента
выхолощена Кремлем, который стремится монополизировать всю власть в
стране.
Неменьшую тревогу вызывает внешняя политика России.
На дипломатическом уровне Москва берет под защиту Иран с его
ядерными амбициями и демонстрирует неразборчивость в торговле
оружием. Кремль то и дело создает поводы для беспокойства соседних
стран. Бывшие советские республики, такие, как, например, Грузия,
испытывают на себе российскую политику экономического удушения. В
феврале Путин положительно высказался по поводу создания «газовой
ОПЕК».
Все это не должно удивлять, поскольку цель Путина
остается неизменной с самого начала его президентства: возродить
величие России. В отличие от Бориса Ельцина, считавшего несходство
взглядов необходимой частью демократического общества (как-никак
президентом России он стал именно благодаря несогласию с режимом
Михаила Горбачёва), Путин первым делом вознамерился урезать влияние
политической оппозиции, видя в этом важный шаг на пути возрождения
централизованной власти. Так, бывший владелец нефтяного гиганта
ЮКОС Михаил Ходорковский оказался в тюрьме за то, что осмелился
бросить вызов всевластию Кремля, а возможно, и за стремление стать
преемником Путина на президентском посту. Порядок, власть (включая
право участвовать в разделе доходов от добычи природных ресурсов),
а также восстановление былого влияния на международной арене, но
вовсе не демократия или права человека – вот главные приоритеты
сегодняшнего Кремля.
Биографии людей, входящих в путинское руководство,
также косвенно указывают на избранный курс. Ольга Крыштановская,
глава Центра изучения элиты Института социологии РАН, исследовала 1
016 ключевых фигур нынешнего режима – руководителей подразделений
Администрации Президента, членов кабинета министров, депутатов
парламента, глав федеральных округов, а также исполнительной и
законодательной власти в регионах. Она обнаружила, что 26 % из них
на каком-то этапе своей карьеры работали в КГБ либо в одной из его
структур-преемников. Но если ознакомиться с биографиями более
внимательно (проанализировать все пробелы в резюме, странные
повороты в карьере или службу в филиалах КГБ), то, доказывает
Крыштановская, получается, что 78 % высшего эшелона власти можно
считать бывшими сотрудниками госбезопасности. (Значение этих
открытий не следует преувеличивать: бывшие тайные агенты могут
занимать многие высшие должности в российском истеблишменте, но
Россия – не полицейское государство.)
Несмотря на впечатляющий экономический рост,
внутриполитические проблемы ужасают. В долгосрочной перспективе
системные слабости России могут оказаться большей помехой для
мирового сообщества, нежели ее возрождающееся могущество.
Алкоголизм и распадающаяся система здравоохранения ведут к
демографической катастрофе: численность населения ежегодно
уменьшается в среднем на 700 тыс. человек, а ведь эпидемия
ВИЧ/СПИДа еще не достигла критической точки. Средняя
продолжительность жизни мужского населения – одна из самых низких в
мире. Большинство демографов предполагают, что к середине XXI века
произойдет еще более резкое сокращение народонаселения и в стране
будет проживать менее 100 млн человек.
Кроме того, устойчивость экономического роста также
вызывает большие сомнения. Он зиждется на высоких ценах на нефть,
которые вряд ли долго удержатся, а также на увеличении объемов
производства, что также не будет продолжительным при столь
неадекватных капиталовложениях. Такие природные ресурсы, как нефть
и газ, могут быть для России и благом, и проклятием (то же можно
сказать и о других странах). Пошлины от экспорта энергоносителей
наполняют бюджет Кремля примерно на 30 %. Высокие цены на
энергоносители и экспорт сырья позволили России стать десятой
экономикой мира. Но эта цифра приводится исходя из предположения,
что цена на нефть остается на уровне 61 доллара за баррель, тогда
как она уже упала ниже этой отметки. Помимо энергоносителей Россия
экспортирует преимущественно вооружение, причем половина всех
продаж приходится на современную военную авиацию. Такого рода
отсутствие диверсификации в экономике делает страну уязвимой для
любого падения цен на мировых нефтяных и товарных рынках.
Социальное неравенство, и без того вопиющее,
постоянно усиливается. Как явствует из доклада ОЭСР, коррупция
достигла еще больших размеров, чем при Борисе Ельцине.
Вмешательство государства в принятие решений бизнесом достигло
наивысшего уровня со времени крушения коммунизма. Более того, в
отсутствие правового государства ныне растущий средний класс
никогда не обретет той уверенности, в которой нуждается для
поддержания современной экономики. Тем временем мятеж в Чечне
подавлен сильным чеченским лидером, ставленником Кремля, креатуры
которого открыто терроризируют местное население, похищают и
убивают своих противников. Северный Кавказ остается очагом
напряженности. В Российской армии процветает взяточничество;
офицеры фактически продают призывников в рабство. Элементарное
пренебрежение своими обязанностями со стороны правительства
приводит к разнообразным последствиям – от появления новых опасных
разновидностей туберкулеза до возникновения исламистского
экстремизма среди мусульман, которые составляют 17 % российского
населения.
В 1990-е было модно смотреть на Россию, как на
веймарскую Германию – униженную нацию, потрясенную до основания
депрессией и гиперинфляцией, готовую попасть под пяту какого-нибудь
безответственного национал-патриота. Но Германия, потерпевшая
поражение в Первой мировой войне, уже в 20-е годы прошлого столетия
была современным государством, и фашистский режим стал возможен
лишь потому, что в его распоряжении оказались рычаги правления.
Подобные условия отсутствовали в ельцинской России. Коррупция и
хаос в правительственных структурах означали, что Москва не могла
бросить серьезный стратегический вызов Западу. Но сегодня благодаря
нефтяному возрождению и более жестко организованной системе
управления такое противостояние возможно, особенно в сфере мирового
экспорта энергоносителей.
После распада Советского Союза Запад ошибочно
посчитал, что понизившийся статус России позволяет ему больше не
считаться с мнением Кремля в международной дипломатии и что страна
лишилась права играть заметную роль в мировой политике.
Соответственно, вместо того чтобы вовлечь Россию в многосторонний
диалог и сотрудничество, когда она была слабой, и тем самым помочь
ей избавиться от привычек, способных вернуться, когда она станет
сильной, Запад предпочел ее игнорировать. Этот недостаток внимания
заставил Москву воспринимать в качестве недружественных действий
попытки Запада гарантировать восточноевропейским странам
безопасность и заверить их в принадлежности к западным альянсам;
это и породило нынешние проблемы. Если бы с Россией лучше
обращались в 1990-е, если бы не подрывали ее чувство уверенности в
себе, то склонность этой страны к экспансионизму можно было бы в
значительной степени ослабить.
НЕЗАЩИЩЕННОСТЬ УКРАИНЫ
Опыт государственного строительства научил граждан
Украины считать мир хрупкой и мимолетной материей, а его корни
слишком неглубокими, чтобы выдерживать напряжение постоянных
социально-политических потрясений. Мы, украинцы, делаем выводы из
уроков нашей истории и стараемся найти решения, способные устранить
причины этой напряженности, гарантировать, чтобы из-за нашего
бездействия война не пришла на смену миру, а авторитаризм – на
смену свободе. Вот почему мы видим свое будущее в Европейском
союзе, главная цель которого – обеспечить стабильность и
безопасность путем создания прочных структур мира и процветания с
участием всех европейских государств и соседей.
Чтобы достичь этой цели, Европе нужно ясно понимать
нынешнюю динамику власти. Так же, как и после подписания
Вестфальского и Версальского договоров, в результате крушения
Советского Союза на руинах рухнувшей империи возникла
могущественная страна, противостоящая группе вновь созданных
небольших и незащищенных государств. С учетом экономических и
институциональных связей, десятилетиями формировавшихся в период,
когда заправляли Советы, влияние России в этом регионе не может не
быть сильным. Это жизненная реалия, с которой мне, как действующему
украинскому политику, приходится постоянно считаться. Данный факт
необходимо осознать Евросоюзу при нынешнем председательстве
Германии, чтобы приступить к обсуждению нового соглашения ЕС –
Россия вместо прежнего, разработанного в период упадка российской
мощи. В предстоящие месяцы канцлер Германии Ангела Меркель должна
будет найти ответ на вопрос, каким образом Европа сможет установить
длительные и взаимовыгодные отношения с той новой могущественной
Россией, которая обрела свой современный вид при Путине.
Будучи убежденным евроориентированным политиком, я
поддерживаю эти усилия Германии и Европейского союза. Отношения с
Россией слишком важны для безопасности и процветания всех нас,
чтобы развивать их лишь на индивидуальной и произвольной основе.
Если и есть какая-то страна, в отношении которой европейцы и даже
весь Запад должны выработать общую внешнюю политику, так это
Россия. При высоких ценах на нефть, дающих возможность оправиться
от болезненного переходного периода после крушения коммунизма,
теперь самое время выработать дальновидный подход к европейской
безопасности перед лицом возрождающейся российской мощи. Запад не
должен полагаться на то, что долгосрочные системные проблемы России
заставят ее отказаться от тактики давления, поскольку это не
помешает Кремлю утвердить свою гегемонию в краткосрочной
перспективе.
Более того, сейчас оптимальный момент для
соответствующих действий, поскольку зависимость Запада от
российских энергоносителей будет только возрастать. Согласно
оценкам, приведенным в недавно опубликованном докладе Центра
стратегических и международных исследований, после ввода в действие
Северо-Европейского газопровода зависимость Германии от импорта
российского газа возрастет до 80 % с нынешних 44 %. К несчастью,
именно тогда, когда открывается широкое пространство для маневра,
политические лидеры, как правило, не имеют ни малейшего
представления о том, что надо делать. К тому времени, когда идея
созреет, благоприятный момент для решительных и действенных мер
может быть упущен.
Например, в 30-е годы прошлого столетия
Великобритания и Франция не предпринимали решительных действий,
потому что слишком плохо представляли себе истинные намерения
Гитлера. Но стремление угадать мотивы Гитлера сыграло с ними злую
шутку. Реальная политика должна была подсказать, что поведение
Германии будет определяться соотношением сил, а не одними ее
намерениями. Большая и сильная Германия, граничащая на востоке с
небольшими и слабыми государствами, сама по себе представляла
угрозу, кто ни находился у кормила власти в Берлине. Таким образом,
западным державам следовало меньше заниматься оценкой мотивов
Гитлера и сосредоточиться на том, чтобы уравновесить мощь Германии.
После перевооружения Германии реальные намерения Гитлера уже не
имели большого значения.
Это была главная мысль Уинстона Черчилля в «годы
изгнания». Но вместо того чтобы прислушаться к Черчиллю, англичане
и французы до конца продолжали считать Гитлера психологическим
казусом, а не стратегической угрозой. В дипломатии имеет значение
сила, а не внутренняя уравновешенность или неуравновешенность тех,
кто ею обладает.
На протяжении почти всех 15 лет отношение Соединенных
Штатов и Европы к действиям России определялось их восприятием
российских реформ. Похоже, в основе западной политики лежит
предпосылка, что мирную эволюцию можно обеспечить с помощью
демократии и путем направления энергии обновленной России в русло
развития рыночной экономики. Поэтому западная дипломатия до сих пор
считала своей главной задачей углубление российских реформ, памятуя
об опыте реализации плана Маршалла и забыв о традиционных
внешнеполитических соображениях.
Однако стремление России восстановить свое господство
на территориях, которые она когда-то контролировала, несомненно,
более важный фактор, чем реформы. После распада Советского Союза на
Рождество 1991-го (Автор имеет в виду Рождество, отмечаемое
западными христианами. – Ред.) Российская Федерация обрела границы,
не отражавшие исторических реалий. Соответственно Москва тратит
много энергии и сил на восстановление если не полного контроля в
утраченной империи, то хотя бы своего политического влияния. Наряду
с этим Россия все чаще обращает свои взоры на восток и все активнее
интегрируется в структуры динамичной Азии, локомотивом которой
является быстрорастущая китайская экономика.
Под предлогом сохранения мира в Абхазии, Южной Осетии
и Приднестровье (беспокойные территории в бывших советских
республиках) Россия пытается взять их под свою опеку, а Запад по
большому счету не возражает. За исключением помощи балтийским
странам – Латвии, Литве и Эстонии – Запад мало делает для того,
чтобы поддержать государства, образовавшиеся после распада СССР, в
их попытках стать на твердую международную почву. Пребывание
российских войск в Белоруссии, Грузии, Молдавии, Украине и бывших
советских республиках Средней Азии редко попадает в центр внимания,
тем более ставится под вопрос или вызывают протест. Москва де-факто
воспринимается как имперский центр, каковым она сама себя и
считает.
РОССИЙСКИЙ ВОПРОС
Что может сделать Запад, чтобы убедить Кремль
отказаться от своих извечных имперских замыслов? В 1990-е годы
ослабленная Россия нуждалась в помощи из-за границы. Если цены на
нефть неожиданно не рухнут, шанса оказать влияние в ближайшем
будущем не предвидится. Напротив, внешнеполитическое давление
скорее ухудшит, нежели улучшит, поведение России. Кремль вновь стал
безоговорочным хозяином положения, и у этой страны не будет других
возможностей измениться, кроме как изнутри.
Однако это не означает, что Соединенные Штаты и Запад
в целом никак не способны повлиять на Россию. Путин, как и его
предшественники в Кремле, болезненно воспринимает критику извне.
Это видно на примере параноидального стремления Кремля ограничить
деятельность негосударственных организаций в России, особенно тех,
которые финансируются из-за рубежа. Внешним наблюдателям следует
быть готовыми критиковать его ошибки и в то же время стараться
предотвратить появление еще более самоуверенного лидера, нежели
Путин. Но подобное равновесие удержать будет трудно. Ельцин умело
уклонялся от международной критики его правления, изображая себя
последним бастионом, сдерживающим коммунистическое возрождение;
Путин полагается на аналогичный аргумент: «выбирайте меньшее из
зол».
Западным лидерам надо решительно высказываться против
любого отхода от демократии, против путинской политики в Чечне и
запугивания соседних государств прекращением поставок
энергоносителей. Многие западноевропейские страны слишком
осмотрительны в своих критических замечаниях и слишком озабочены
заключением сепаратных сделок, пытаясь гарантировать своевременные
поставки энергоносителей. По мере приближения в России
президентских выборов в марте 2008-го Западу необходимо настаивать
на том, что внесение в Конституцию РФ поправок, позволяющих Путину
баллотироваться на третий срок, недопустимо и может привести к
исключению России из клуба «Большой восьмерки». Западным лидерам
следует добиваться свободных и справедливых выборов, даже если
кандидат Кремля почти наверняка победит.
Реалистичная политика в отношении России должна
исходить из того, что даже реформистское правительство Ельцина
дислоцировало российские войска в большинстве бывших советских
республик – членах ООН, зачастую вопреки ясно выраженной воле
правительств этих стран. Воинские подразделения принимали участие в
нескольких гражданских войнах на территории данных республик, а
министры иностранных дел России один за другим выдвигали идею
российской монополии на миротворческие операции в тех государствах,
которые Кремль называет «ближним зарубежьем» и считает зонами
своего законного влияния. Несомненно, у Москвы есть законные
интересы в вопросах ее стратегической безопасности в данном
регионе. Но мир в Европе и международная стабильность требуют,
чтобы Россия обеспечила эти свои интересы без одностороннего
вмешательства или военно-экономического давления.
Например, нельзя позволить России использовать
прецедент обретения краем Косово независимости от Сербии для
поддержки раскольнических движений в Абхазии, Нагорном Карабахе,
Южной Осетии, Приднестровье и тем более в Крыму с целью
дестабилизации национальных правительств. На ближайшую перспективу
мирное урегулирование зависит от того, удастся ли убедить
российские войска навсегда покинуть территории этих суверенных
государств и больше туда не вторгаться. Отношения России с
постсоветскими государствами должны расцениваться как международная
проблема, подлежащая урегулированию с использованием общепринятых
принципов внешней политики. Это отнюдь не внутренняя российская
проблема, которую Кремль имеет право решать в одностороннем
порядке, а Запад будет лишь взывать к доброй воле России, чтобы
хоть как-то повлиять на ситуацию.
Усилия Запада должны быть направлены на то, чтобы
создать противовесы российскому экспансионизму, не делая ставку
лишь на внутреннюю реформу в России. При такой политике все
европейские страны поровну разделили бы между собой риск возможной
энергетической блокады вместо того, чтобы заключать сепаратные
сделки и оставлять других уязвимыми для энергетического шантажа.
Конечно, не все европейские государства в одинаковой степени
заинтересованы в противодействии конкретным актам агрессии, поэтому
они не всегда будут единодушны относительно того, когда и как нужно
противостоять самоуверенной России. Некоторым странам может не
понравиться перспектива принятия решительных мер по вопросам,
которые, как им кажется, не затрагивают их национальных интересов.
Однако необходимо последовательно соблюдать принцип коллективной
безопасности, который гарантирует Европе мир и процветание с 1945
года. Предложение Ангелы Меркель создать «общий рынок
энергоносителей», с которым она выступила на встрече с
премьер-министром Польши в ноябре прошлого года, – это хороший
задел для выработки общеевропейской политики энергетической
безопасности с участием России.
ПОЛИТИКА ГАЗА И НЕФТИ
Один из ключевых вопросов заключается в том,
насколько надежны поставки энергоносителей из России. Обладая
самыми большими в мире запасами природного газа, страна испытывает
внутренний дефицит этого сырья. Государственная монополия
«Газпром», которая одновременно служит внешнеполитическим рычагом
Кремля, не производит достаточно газа для экономики, растущей на
шесть с лишним процентов в год. Добыча газа на трех крупнейших
месторождениях «Газпрома» резко упала. Единственное месторождение,
которое компания начала эксплуатировать с конца советской эпохи,
скоро может истощиться. Общий объем добычи газа не
увеличивается.
По данным Института энергетической политики в Москве,
капиталовложения «Газпрома» в освоение новых газовых месторождений
в период с 2000 по 2006 год составляли четверть от объема
инвестиций в другие сферы деятельности – средства массовой
информации, банки и даже птицефабрики, а также энергетические сети
Западной Европы. Хотя разработка новых месторождений сулит огромные
доходы, «Газпром» редко пытается разведывать или эксплуатировать
их. В результате монополия не добывает газа в достаточных объемах,
чтобы и покрывать внутренние потребности, и выполнять экспортные
обязательства.
После более чем десятилетнего промедления «Газпром»
взялся за освоение крупного месторождения на полуострове Ямал –
неплодородном и труднодоступном регионе в арктическом поясе. Однако
добытый газ поступит на рынок не ранее 2011-го. Тем временем,
согласно недавно опубликованному докладу инвестиционного банка UBS,
потребность в газе РАО «ЕЭС России», электроэнергетической
монополии, а также расширяющихся промышленных компаний и рядовых
потребителей ежегодно возрастает примерно на 2,2 %. «Риск
недопоставок вполне реален, – говорится в докладе, – если рост
потребления ускорится до 2,5 % в год».
Угроза нехватки газа на внутреннем рынке означает,
что «Газпром» не будет в состоянии увеличить поставки газа в Европу
– по крайней мере в краткосрочной перспективе. Европейским странам
следует отдавать себе в этом отчет и проявлять озабоченность.
Грядущим дефицитом можно объяснить, почему «Газпром» отказался от
плана поставлять сжиженный газ со Штокмановского месторождения в
Баренцевом море на американский рынок, перенаправив его в Европу.
Данное решение, первоначально истолкованное как желание «насолить»
Вашингтону, на самом деле могло быть продиктовано чувством
отчаяния: направив газ Штокмана в Европу, «Газпром» сможет пустить
газ, добываемый на сибирских месторождениях, на внутреннее
потребление.
Проблема, конечно же, не в недостатке газа – ведь
Россия располагает 16 % мировых разведанных запасов; все дело в
инвестиционной стратегии «Газпрома». В течение последних нескольких
лет монополия расходовала средства на что угодно, но только не на
разработку месторождений. Завершение строительства трубопровода в
Турцию, поглощение одной из нефтяных компаний, инвестиции в РАО
«ЕЭС России», попытка закрепиться на европейских рынках сбыта, а
также стать крупнейшей российской компанией в области средств
массовой информации – все это во имя создания и поддержания имиджа
«национального энергетического чемпиона». При этом инвестиции
«Газпрома» в основной бизнес были явно недостаточными.
Другая проблема, стоящая перед «Газпромом», – это
фактические инженерно-технические расходы на развитие новых газовых
месторождений в России. Что касается Штокмановского и, особенно,
Ямальского месторождений, то инженерно-технические издержки,
включая стоимость транспортировки добываемого газа в Европу,
двукратно превышают себестоимость добычи газа на новых
месторождениях Северной Африки и Ближнего Востока. Мировой газовый
рынок уже начинает фиксировать этот факт, являющийся в долгосрочной
перспективе чрезвычайно раздражающим для России. В действительности
это грозит ей выходом из газового бизнеса, поскольку высокие
инженерно-технические расходы, связанные с добычей газа на новых
месторождениях, могут послать рынку сигнал, что Россия и «Газпром»
не способны освоить месторождения. Всю необходимую работу могли бы
проделать западные компании, но, учитывая недавнюю узурпацию
Кремлем сахалинских инвестиций Shell, эти корпорации нарушили бы
свои обязательства перед вкладчиками, инвестируя средства в
подобные рискованные предприятия.
Единственный способ избежать кризиса – лишить
«Газпром» монополии на трубопроводы и выдать разрешение на экспорт
газа независимым производителям, на долю которых уже приходится 20
% продаж газа на внутреннем рынке и которые постоянно наращивают
добычу. Дальнейшее расширение их участия в газодобыче потребует
рыночных стимулов. Помощь Европы может заключаться в том, что она
открыто увяжет свое согласие на вступление России в ВТО с
ратификацией Европейской энергетической хартии и сопутствующего
Протокола о транзите, согласно которому конкурентам «Газпрома»
должен быть гарантирован доступ к российским трубопроводам.
Любая действенная политика Европы в области
энергетической безопасности должна быть направлена на то, чтобы
ослабить монополию «Газпрома» на трубопроводы. Европейская политика
поощрения конкуренции, которая успешно воздействует даже на такие
крупные компании, как Microsoft, способна, при умелом ее
применении, превратить и «Газпром» из монополиста в нормальную
компанию, на равных конкурирующую на рынке энергоносителей.
Введение независимого регулятора, предложенное российским министром
экономического развития и торговли Германом Грефом, также могло бы
стать важным шагом на пути разделения «Газпрома» на оператора
трубопроводов и добывающую компанию. Однако Путин категорически
отверг подобное преобразование. В результате ему предстоит
непростой выбор: либо создать дефицит газа на внутреннем рынке,
грозящий замедлить экономический рост, либо потерять кремлевского
«национального энергетического чемпиона».
Помимо стремления ослабить монополию «Газпрома»
реалистичная энергетическая политика Европы должна быть направлена
на то, чтобы разделить риск возможной энергетической блокады между
всеми европейцами, исключая любую возможность сепаратных сделок,
превращающих другие страны в жертвы шантажа. Такая политика
предполагает общеевропейский консенсус о неподписании с «Газпромом»
соглашений, которые подрывали бы планы Европейского союза по
строительству трубопроводов из Центральной Азии в обход России.
Другой противовес может быть выстроен с помощью торговли. Расширив
единый рынок на восток и включив в него Украину, ЕС переместит
центр тяжести в региональных торговых отношениях. Нынешние
переговоры вокруг «соглашения о создании углубленной зоны свободной
торговли» между Украиной и Евросоюзом должны в итоге привести к
заключению договора, согласно которому Киев получит статус
кандидата на вступление.
НОРМАЛЬНАЯ СТРАНА
Западу нужно поддерживать Россию, когда она стремится
к демократии и свободным рынкам, но препятствовать ее имперским
амбициям. Процесс реформ, несомненно, укрепится, если Россия
получит стимул, чтобы сосредоточиться – впервые за свою историю –
на обустройстве своей громадной территории, охватывающей 11 часовых
поясов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Такие просторы не
оставляют никаких разумных оснований для клаустрофобии.
Если обращаться с Россией так, как будто на нее не
распространяются общепринятые принципы внешней политики, это не
принесет ей пользы. Подобное обращение лишь вынудит Москву
впоследствии заплатить более высокую цену, поскольку она не сможет
удержаться от шагов, которые ей потом будет трудно дезавуировать.
Западу не следует бояться откровенного разговора о пунктах согласия
и расхождения с Россией. Западные лидеры должны незамедлительно
выдвинуть требование о полном соблюдении Москвой подписанных ею
соглашений, предусматривающих, в частности, вывод войск,
размещенных в странах – бывших республиках Советского Союза.
Реалистичный диалог не повредит кремлевским лидерам. Они достаточно
сообразительны, чтобы с готовностью воспринять политику, основанную
на взаимном уважении. На самом деле их пониманию ближе трезвый
расчет, чем призывы к доброй воле и добрососедским отношениям.
При построении взаимоотношений с Россией необходимо
сбалансировать две задачи: влияние на ее мировоззрение и внесение
корректив в ее расчеты. Москву нужно приглашать к участию в тех
организациях и договорах, которые содействуют сотрудничеству;
главными из них являются Европейская энергетическая хартия и
Транзитный протокол с их взаимными правами и обязанностями. Но если
Запад будет закрывать глаза на имперские притязания России, то это
навредит, а не поможет реформам. Независимость республик, в том
числе и Украины, вырвавшихся из оков Советского Союза, не должна
пасть жертвой уступок Запада гегемонистским устремлениям
России.
Украина может помочь Европе и США создать
жизнеспособную структуру, в рамках которой России будет обеспечено
надежное существование. Нашей участью не должно стать положение
всеми забытой пограничной области или моста между так называемым
постсоветским пространством «управляемой демократии» и реальными
демократиями Запада. Укрепляя свою независимость, мы будем
содействовать упрочению европейского мира и единства, давать отпор
коррумпированному капитализму и беззаконию, ставшим нормой на
постсоветском пространстве. Именно этого мы и добивались в мою
бытность премьер-министром, когда работали с Молдавией и Румынией
над стандартизацией таможенного режима с целью прекращения
криминальной деятельности в отколовшемся Приднестровье – регионе,
пытающемся отделиться от Молдавии лишь благодаря помощи, получаемой
из России.
Мы взаимодействовали с нашими соседями, понимая, что
самоопределение не означает изоляцию. Обретение государственного
суверенитета сегодня равносильно получению нового статуса, но не
удалению с международной арены. Вновь образованные государства
могут строить со своими бывшими оккупантами такие же плодотворные
отношения, основанные на равенстве и уважении взаимных интересов,
какие Франция на сегодняшний день выстроила с Германией. Именно
такие отношения я пытаюсь установить с Россией, и именно в этом
скажется содействие Украины расширению европейской зоны мира.
Искусство управлять государством проверяется
способностью вовремя отвести от своей страны неблагоприятные и
непредвиденные обстоятельства. Роковая ошибка нынешней российской
самоуверенности, подкрепляемой нефтью и газом, заключается в утрате
кремлевскими лидерами чувства меры. Бюджетное сальдо привело к
переоценке истинных масштабов российского экономического
возрождения. Кроме того, они забыли, что запугивание ближайших
соседей распространяет «ударные волны», которые прокатываются по
всему Западу. Конечно, кремлевскому руководству будет трудно
согласиться с тем, что централизованная система, которую оно
воссоздает, не способна стимулировать инициативу и что, несмотря на
имеющиеся колоссальные природные ресурсы, Россия остается очень
отсталой в своем развитии страной. Раболепие, которого требует
Кремль, душит творческую энергию, столь необходимую стране для
обеспечения долгосрочного роста и тем более для сохранения своего
места в мире.
Россия нанесет ущерб собственным интересам, отвергнув
серьезные предложения США и Европы на равных участвовать в
структурах европейской и ближневосточной безопасности. В случае
неспособности к открытому сотрудничеству в области энергетической
безопасности Россия в конечном итоге может оказаться в изоляции
один на один с опасными стратегическими угрозами на ее южных и
восточных рубежах; она рискует остаться с возможностью использовать
только самве грубые и малоэффективные средства влияния.
В своей мучительной попытке преодолеть последствия
десятилетий советского произвола российские лидеры заслуживают
понимания и сочувствия. Однако они не могут претендовать на тот
масштаб влияния, к которому царизм и комиссары стремились на
протяжении трехсот лет. Если Запад и, особенно, Европа, хотят
обеспечить себе экономическое процветание и энергетическую
безопасность, они должны быть согласны потребовать от России того,
что она до сих пор не была готова гарантировать. И если Россия
хочет стать серьезным партнером Запада, она должна быть готова
принять на себя обязательства по сохранению стабильности, тем самым
обеспечивая себе возможность пользоваться ее плодами.
Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, №3, 2007 г.
