Объект или субъект? Это вопрос в международных отношениях – один из определяющих. Круг субъектов, то есть тех, кто определяет основные направления развития мировой политики, всегда был ограничен. Это естественно, поскольку влияние зависит от совокупной мощи и объёма ресурсов, которые держава может вложить в продвижение своих позиций на мировой арене.
В Москве проходит десятая Ближневосточная конференция Международного дискуссионного клуба «Валдай», в центре которой – дискуссия о том, что изменения последних десяти лет (после «арабской весны») означают для будущего региона. На эту тему говорят много, и выводы, как правило, звучат неутешительные. Слишком много крайне драматических событий произошло и происходит по всему пространству от Северной Африки до Среднего Востока. Однако авторы доклада, который подготовлен к заседанию, стараются взглянуть на ситуацию с другого угла зрения.
Изменения, происходящие в мире в целом и на Ближнем Востоке, в частности, не просто фундаментальны, они переводят международную политику в другое качество. Завершилась эпоха, которой была свойственна определённая упорядоченность. Это, возможно, прозвучит парадоксально именно для Ближнего Востока, где весь ХХ век был периодом радикальных изменений и потрясений. Но сам регион был элементом международного контекста, который неизменно предусматривал для него внешнюю рамку. От имперского порядка начала ХХ века через холодную войну с её жёсткой двухполюсной конструкцией к «либеральному мировому порядку», который предполагал распространение на весь мир определённой социально-политической модели.
Особенность третьего десятилетия XXI века – исчезновение внешней рамки, какой-либо. Хотя все продолжают говорить об острой конкуренции крупных держав, характер её явно изменился. Она теперь гораздо более хаотическая, можно даже сказать спорадическая. Как минимум нет и, видимо, уже не появится внерегиональных желающих привести Ближний Восток к общему знаменателю. Никто не считает это необходимым или полезным для себя. Можно спорить, является ли это осмысленным выбором великих держав или следствием неспособности проводить свою политику. Но факт налицо. Тут и возникает вопрос о субъектности Ближнего Востока.
Активность региональных игроков возросла чрезвычайно. Исчезновение рамок ведёт к тому, что у стран Ближнего Востока появляется пространство для манёвра и самостоятельных действий. Турция, Иран, Саудовская Аравия, Объединённые Арабские Эмираты, Катар – эти страны всё чаще фигурируют в качестве акторов, оказывающих влияние на мировую ситуацию, хотя ещё относительно недавно их не принимали в расчёт.
Такая опасность в регионе осознается. Отсюда и дискуссия об утрате интереса внешних игроков, что воспринимается рядом комментаторов с тревогой. Это отражает понимание сложности и взрывоопасности отношений между разными народами и государствами самого региона. Прежде было принято объяснять многие проблемы деструктивным вмешательством извне. Не то чтобы этот фактор исчез. Но всё сложнее оспаривать, что именно внутренние хитросплетения играют решающую роль.
За последние годы Россия качественно изменила характер своего присутствия на Ближнем Востоке. После распада СССР Российская Федерация занималась прежде всего собственной трансформацией – весьма мучительной. В начале ХХI столетия, когда идея силового распространения демократии окончательно разрушила хрупкий статус-кво в регионе, Россия в основном наблюдала за событиями со стороны. Однако в нынешней ситуации Москва оказывается не только активным, но и весьма востребованным участником. Российский подход хорошо ложится на описанную выше специфику новой субъектности. Так получилось, что Россия сохранила или установила отношения (как минимум, деловые) практически со всеми действующими лицами. Включая тех, кто находится друг с другом в антагонистических отношениях. Многообразие интересов, проявляющееся на Ближнем Востоке, подчёркивает необходимость каких-то относительно нейтральных сил, способствующих поддержанию баланса.
Естественно, у России свои интересы, которые она преследует в регионе. Однако у неё нет здесь колониального шлейфа, который имеют европейские государства, и свежего опыта насаждения идеологии, имеющегося у США.
Сейчас, в условиях, когда обстановка меняется быстро и резко, умение гибко реагировать на них и не застревать в догмах – ценный актив. Равно как и сбалансированное сочетание военно-политических, дипломатических, торгово-экономических инструментов. Как сказано в докладе, подготовленном к заседанию, «Москва никогда не ставила перед собой задачи заменить собой США или Европу в управлении региональными процессами». Во-первых, он неудачен, во-вторых, общее усложнение ситуации вообще ставит под сомнение возможности внешнего управления. Ну а функция полезного партнёра извне всегда выигрышна.
