События на Украине и эскалация конфликта наглядно демонстрирует сложность положения, в котором оказались Россия и Запад. На одной стороне геополитической доски находится Россия – преемница СССР, объявившая СНГ зоной своих жизненных интересов. На другой – Европейский союз и США, пытающиеся интегрировать постсоветские государства в целом и Украину в частности в евроатлантические структуры.
Хотя кризис носит очень острый характер и способен усугубить противостояние, есть шанс и на примирение. Сегодняшние реалии не позволят изолировать Россию и торпедировать процесс включения Москвы в международную систему.
Все еще сверхдержава, но уже не главный рулевой
Украинский кризис продемонстрировал, что Россия обрела собственный почерк в становлении нового миропорядка, и это, естественно, не принимается Западом. Казалось бы, после холодной войны игра с нулевой суммой в международных отношениях должна отойти на второй план, в то время как взаимовыгодные сюжеты, касающиеся мирового порядка, глобального управления, экономики и окружающей среды, – выйти на первый. Главным отличием политики администрации Обамы от предшественников стал разворот Вашингтона к достаточно жесткому прагматизму вследствие острейшего финансового кризиса и временный отход от наследия Джорджа Буша-младшего, что предполагало сокращение военных расходов и укрепление либерального миропорядка. Более того, один из аргументов, обеспечивших Обаме победу на выборах 2012 г., состоял в том, что «Америка должна заниматься укреплением своей страны у себя дома».
Однако ожесточенная критика в адрес президента, особенно со стороны Республиканской партии, во многом способствовала возврату Вашингтона к инициативам по возрождению глобальной стратегической ориентации Америки, где последняя должна быть приведена в соответствие с ее долговременными интересами. Обама стал восприниматься как президент «завтрашнего дня».
С укреплением позиций новых центров силы – Китая, России, Индии, способных изменить глобальный баланс сил, главный посыл Соединенных Штатов стал заключаться в укреплении лидирующих позиций, так как, на взгляд официального Вашингтона, только США способны поддерживать региональный мир и стабильность.
Украинский кризис стал проверкой на статус сверхдержавы и главного рулевого миропорядка. Бесспорно, непревзойденная экономическая и военная мощь страны позволяет ей сохранять такой статус. Однако, означает ли это, что в эпоху формирования новых центров силы, имеющих как могучий экономический потенциал, так и собственное видение системы безопасности, Вашингтон способен оставаться главным арбитром в установлении правил миропорядка? И сохраняется ли у Америки твердая убежденность в необходимости укреплять и поддерживать миропорядок в условиях перенапряжения сил? Накопившаяся у американцев усталость от крайне непопулярных войн в Иране и Афганистане, медленные темпы восстановления экономики и далеко неоднозначная реформа здравоохранения вкупе с остальными внутриполитическими проблемами породили у американцев сомнения в целесообразности ведущей роли США в обеспечении глобальной безопасности.
Не исключено, что в недалеком будущем граждане начнут склоняться к уменьшению роли страны в мировой политике и возврату к частичному изоляционизму, предполагающему лишь избирательное участие Вашингтона в поддержании миропорядка. Ведь укреплять и сохранять порядок становится все сложнее и дороже.
Показательно, что на вопрос в Маниле 28 апреля 2014 г. относительно крайне сдержанного поведения Вашингтона на фоне событий в Крыму, на Украине и в Сирии, Барак Обама ответил другим вопросом: «Почему всем так хочется использовать военную силу после того, как в течение десятилетия мы вели войну, которая исключительно дорого обошлась нашим военным и нашему бюджету?».
Действительно, большинство американцев согласны поддержать Америку лишь тогда, если бы она была готова воевать для защиты союзников по договору или при возникновении угрозы. Американский избиратель не испытывает ни малейшего желания поддерживать вмешательство в регионах, не имеющих критического значения для США. Похоже, Америке будет все сложнее проводить затратные военные операции за пределами сферы своих традиционных союзников и в отсутствии поддержки электората. А в жесткой риторике Барака Обамы в адрес России в связи с событиями на Украине можно прочесть и усталость, и крайнюю апатию одновременно.
Трансатлантическое партнерство – неотъемлемый атрибут политики Вашингтона в Евразии
Возможности Соединенных Штатов оставаться сверхдержавой действительно сокращаются, что вызвано как последствиями глобального финансового кризиса, так и внутриполитическими проблемами. Именно эти факторы и продиктовали намерение Обамы поставить США во главе двух гигантских интеграционных объединений – Транстихоокеанского и Трансатлантического партнерства, последнее дает возможность перекладывать решение многих задач на плечи ЕС. В рамках Трансатлантического партнерства вероятен переход Америки от крайне активной политики на постсоветском пространстве к более сдержанной, что призвано стимулировать к действию Брюссель. США займутся, например, разработкой «дорожной карты» по достижению определенного результата, реализацию которой возложат на европейцев.
На закрытом заседании Трехсторонней комиссии 25 апреля 2014 г. в Вашингтоне госсекретарь Джон Керри заявил, что Вашингтон ищет способ «ввести отраслевые санкции таким образом, чтобы они имели минимальное воздействие на Европу, Канаду и США, но были бы способны оказать крайне негативное воздействие на Россию. При этом, вводить отраслевые санкции нужно с помощью скальпеля, а не кувалды». Однако последствия санкционной политики могут стать не столь благоприятными не только для России, но и для США.
Понимая высокую степень энергозависимости Брюсселя от Москвы, что может стать препятствием для Вашингтона в рамках реализации трансатлантической энергетической стратегии, Соединенные Штаты заявляют о готовности компенсировать необходимые для ЕС объемы энергетических ресурсов. Это может осуществляться как с помощью значительных объемов собственных стратегических запасов нефти и газа, предназначенных на краткосрочную перспективу, так и за счет использования неоднозначной и экологически небезопасной технологии по разработке сланцевого газа на долгосрочную перспективу. Реализация энергетической стратегии может занять не одно десятилетие, и странам Евросоюза рекомендуется срочно начать вкладывать средства в строительство инфраструктуры, необходимой для получения американского газа.
Но пока Европейский союз, в целом, и Германия, в частности, к переходу к альтернативным России поставщикам энергоресурсов не готовы — масштаб финансовых затрат на новую инфраструктуру не определен, сроки неясны. К тому же роль такого мощного фактора, как торгово-финансовые отношения между ЕС и РФ, успешно развивающиеся в течение длительного времени, может поставить под сомнение вероятность тесного партнерства США и Евросоюза.
С учетом подъема ультраправых настроений в Европе, а также результатов состоявшихся выборов в Европарламент, Брюссель может обрести большую самостоятельность в контексте Трансатлантического партнерства. Это может быть связано и с укреплением экономических позиций самого Евросоюза.
Украинский кризис вдохнул вторую жизнь в НАТО сего обязательствами по сдерживанию и обеспечению коллективной безопасности. Министр обороны США Чак Хэйгел в связи с кризисом на Украине потребовал от европейских союзников увеличить расходы на оборону. В своем выступлении в центре Вудро Вильсона 2 мая 2014 г. он заявил, что «все страны НАТО должны активнее участвовать в увеличении бюджета альянса, так как действия России на Украине показали важность существования этой организации. В долгосрочной перспективе можно ожидать, что Россия будет испытывать свою решимость и волю, необходимые для противостояния с Североатлантическим альянсом. Кризис на Украине развеял миф о том, что после окончания холодной войны в Европе противостояние между государствами отошло в прошлое».
Равномерное распределение бремени требует серьезной финансовой поддержки со стороны Евросоюза и увеличения оборонных бюджетов каждого члена НАТО. Финансовые трудности неизбежны в этой связи практически во всех государствах Европейского союза кроме Германии. Но там существует раскол общества из-за санкционной политики против России, к тому же присутствуют сильные пацифистские настроения, во многом определяемые историей ХХ веке. Наконец, НАТО не имеет опыта борьбы с такими новыми рисками, как нетрадиционные войны – мятежевойна или гибридная война.
Россия и Запад – развод или примирение?
Похоже, что и администрация Обамы не испытывает особого желания прибегать к новым санкциям против Москвы и осознает, что Россию необходимо сделать частью международной системы, а не изолировать ее.
Во-первых, Вашингтон понимает, что современные реалии вынуждают всех глобальных международных игроков действовать в рамках полицентрической системы международных отношений, когда взаимная экономическая конкуренция и уровень экономической зависимости от внешнего мира беспрецедентны.
Во-вторых, несмотря на неоднократные заявления российского руководства о важности для него пространства бывшего СССР, на Западе довольно долго не удостаивали их должного внимания. Между тем опыт последних лет доказал, что теперь Россия действительно готова предпринимать реальные шаги для отстаивания здесь своих интересов. Этого, по мнению Москвы, требуют как проблемы безопасности, так и экономические соображения. Все инициативы Кремля, направленные на возможное совместное решение проблемы стран, находящихся между Россией и Западом, были проигнорированы – предложение Дмитрия Медведева о создании новой архитектуры европейской безопасности (2008 г); предложение Владимира Путина создать зону свободной торговли от Владивостока до Лиссабона (2010 г.); предложение Сергея Лаврова о возможности сопрягать процесс европейской и евразийской интеграции (2013 г.).
В-третьих, Россия продолжает рассматривать молодые независимые государства постсоветского пространства как часть бывшей страны – СССР, преемницей которого она стала. Отчасти это ответ на поражение России в холодной войне и утрату ею статуса мировой сверхдержавы. Москва обладает многолетним опытом сосуществования с постсоветскими странами и является гарантом их безопасности. Украинский кризис выявил неспособность украинской элиты обеспечить суверенитет страны, которой необходимо внешнее управление как со стороны России, так и ЕС. Все это вместе с финансовыми проблемами, которые сегодня испытывает Украина – страна, объем государственного долга которой по итогам 2013 г. превышает 73 млрд долл., а торговый дефицит – 8,5 млрд долл., будет создавать серьезные трудности для Москвы.
В четвертых, США не могут не учитывать и то, что мы живем в такую эпоху, когда международное право создает условия для его трактовки в разные стороны, и это создает прецедент в отсутствии необходимых реформ или новой архитектуры международных институтов – ООН, ОБСЕ, МВФ, ВТО, МАГАТЭ и др.
Сегодня ни РФ, ни США не собираются останавливать процесс сокращения числа стратегических ядерных боеголовок даже в условиях острого напряжения, возникшего между ними в связи с ситуацией в Украине. Интересы обеих стран взаимосвязаны во многих сферах (сирийская проблема, Иран, Афганистан). К тому же в настоящее время Москва успешно гарантирует не только стабильность крупнейшего государства с ядерным потенциалом, но и обеспечивает стабильные поставки энергоресурсов, а это имеет огромное значение для Запада.
Вот почему США не могут исключить Россию из мирового сообщества. Несомненно, что режим санкций, запущенный Западом, а также опасения от их последствий резко ослабили и продолжают ослаблять российскую экономику. Тем не менее, по данным Международного валютного фонда на 2012 г. Россия занимала восьмое место среди самых крупных экономик мира, а данные Всемирного банка за этот же период ставили ее на пятое место. Поэтому не факт, что обрушение российской экономики с помощью очередных американских санкций, которые предполагает ввести Вашингтон, приведет россиян к кризису, подобному украинскому. И США не могут не понимать, что изоляция со стороны Запада вынудит Москву искать пути как для расширения возможностей на просторах остального не западного мира, необходимых для увеличения своей сферы влияния, так в области торгово-экономических связей.
Конечно, самостоятельность российской политики в отношении постсоветских стран в целом, и Украины, в частности, вынуждает США указать Москве то место, которое она занимает, согласно Вашингтону, – региональной державы. Но полный разрыв отношений между Соединенными Штатами и Россией невозможен. И, вероятнее всего, линия Вашингтона будет нацелена на большую состязательность в отношениях Россией, ничего более. В любом случае, обе стороны высказались сполна, а это всегда способствует формированию основы для установления двухсторонних отношений с «чистого листа».
