Владимир Путин побывал в Северной Корее молниеносно, но содержательно. Подписан Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве. Взаимодействие выходит на новый уровень. Россия больше не оглядывается на международные ограничения, исходит из собственных резонов. О содержании и последствиях визита Фёдору Лукьянову рассказал Константин Асмолов в интервью для передачи «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Многие сравнивают Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве с КНДР с тем, который был в советское время. Что у них общего и что отличает? Не втянемся ли мы в войну на Корейском полуострове, если она начнётся?
Константин Асмолов: Насколько я понимаю, нынешний договор похож на договор 1961 г., но если проводить аналогии дальше, то можно вспомнить советскую реакцию на инцидент «Пуэбло». В 1968 г. Северная Корея захватила американское судно «Пуэбло», американцы привели флот в готовность, северокорейцы запросили у Москвы военную помощь. После чего советский МИД выдвинул некоторые дополнительные условия. Москва объяснила, что в инициированный Севером корейский конфликт она влезать не хочет и выдвинула дополнительные условия. Конфликт стал более локальным, и в итоге всё решилось мирно для обеих сторон, но осадочек остался.
Здесь скорее надо обращать внимание на четвёртую статью. Она довольно чётко говорит о том, что для того, чтобы использовать весь объём военной помощи, нужно состояние войны, а состояние войны – это всё-таки отдельный статус, который надо объявлять.
Фёдор Лукьянов: Сейчас – не состояние войны между Кореями?
Константин Асмолов: Сейчас формально есть перемирие, но тут, действительно, ситуация в серой зоне. Есть два враждебных государства. Но в том, что делает сейчас Север, чётко видна подготовка к оборонительной, а не к наступательной войне. Северяне разрушают дороги, строят стены, делают минные поля – это не подготовка к наступлению. Иное дело, поскольку гиперзвуковая ракета от Пхеньяна до Сеула летит минуту, в рамках дилеммы безопасности и Север, и Юг делают ставку на превентивный удар (как лучшее средство обороны), что другая сторона рассматривает как подготовку к агрессивной войне.
Если мы вспомним третью статью договора, где речь идёт о консультациях, то это уменьшает вероятность, потому что в случае угрожающей ситуации проводятся консультации.
Понятно, если у нас в голове карикатурный Путин и карикатурный Ким Чен Ын, то они, разумеется, будут размахивать зазубренными саблями, кутаться в тёмные плащи и разрабатывать коварные планы, но мы не в мультфильме.
Фёдор Лукьянов: Сотрудничество теперь должно перейти на новый уровень. Что можно нарастить быстро?
Константин Асмолов: Инфраструктуру. Очень важным и долго ожидаемым решением было строительство автомобильной дороги. Мост теоретически простроят быстро, потому что там 250 метров самого моста и примерно 2,5 километра подъездных путей. На российские деньги и с северокорейскими строителями это довольно быстро сделают, что очень сильно улучшит все виды обменов: от экономических до туристических.
Отдельное постановление – про развитие здравоохранения, образования и науки. Северокорейские студенты, особенно инженерных и технических специальностей, будут очень рады российским вузам, типа МИРЭА или Физтеха (МФТИ). Специально хочу отметить, что это именно студенты, а не замаскированные под студентов рабочие, потому что северокорейские специалисты в военно-промышленном комплексе стране нужны.
Что касается здравоохранения, северяне, конечно, сумели за четыре месяца положить пандемию коронавируса, но, как выясняется, изрядное количество медоборудования находится под санкциями. Если, к примеру, Москва строит медицинский центр, оснащённый современным оборудованием в Пхеньяне, то это может решить целый ряд проблем.
Какие-то направления перекрываются санкциями, и становится вопрос в отношении к ним. Этот вопрос – что в договоре, что в статье Путина в «Нодон синмун» – на самом деле оказался довольно округлым. С одной стороны, сказано, что режим несправедлив, и санкции надо отменять. С другой стороны, делаются намёки на то, что мы будем выстраивать какие-то отдельные отношения, но при этом заявления категории «Россия больше не связывает себя санкционными обязательствами Совета Безопасности ООН» – тоже нет. Возможно, это будет сделано на следующем витке обострения. Возможно, какие-то вещи начнутся де-факто и окажутся в серой зоне сложно доказуемых вещей. Пожалуй, первым признаком начала сотрудничества в данной сфере и того, что отношение к санкциям пересмотрено, будет появление северокорейской рабочей силы, которая прекратилась в 2019 г. и которая (не только на Дальнем Востоке) воспринимается как наилучшая среди прочих вариантов в сочетании цены, качества, безопасности и незаметности. Ещё важный момент – северокорейские рабочие работают вахтовым методом. Их завоз и вывоз проходит под полным контролем государства.
Фёдор Лукьянов: Южная Корея, естественно, встревожена и возмущена. Уже заявили, что вернутся к вопросу поставок оружия Украине. Что ещё можно ожидать от Сеула и союзников в качестве ответа?
Константин Асмолов: Юн Сок Ёль на самом деле оказался в неприятном положении, когда надо предпринимать какие-то меры. Эти меры должны быть достаточно решительными, чтобы, с одной стороны, тебя не съела оппозиция, у которой фракционная борьба – национальный спорт. С другой стороны, на этом фоне Соединённые Штаты, разумеется, увеличивают своё давление, поскольку от Юн Сок Ёля давно просят пересмотра политики по украинскому вопросу. Главный аргумент именно таков: «Доказано, что Пхеньян поставляет Москве снаряды, летающие тарелки и покемонов. Что мешает вам начать поставлять снаряды Киеву?». Тем не менее я не уверен, что это случится быстро.
Они увеличат сотрудничество с НАТО и Соединёнными Штатами, вполне вероятно, до сравнимых объёмов. Будут санкции и меры экспортного контроля. Но по украинскому вопросу Путин снова сделал грозное лицо, и здесь скорее или будет вызов послов, или их посланник неофициально приедет к нам, либо, наоборот, как это было с визитом Андрея Руденко. То есть Сеул сначала попытается окончательно прояснить ситуацию для себя, а потом примет решение. Если красная линия действительно будет перейдена, Сеул потеряет очень специфический статус «самой дружественной из недружественных стран», чего, с моей точки зрения, не хочет ни Москва, ни Сеул.
Фёдор Лукьянов: Насколько мне доводилось беседовать с южнокорейскими коллегами, тот факт, что все их бизнес-ниши в России стремительно уходят, их глубочайшим образом удручает.
Константин Асмолов: Они стараются оставаться больше, чем другие. Рассчитывают на то, что когда специальная военная операция тем или иным образом закончится, отношения вернутся на прежний уровень, и, возможно, южнокорейцы даже приберут к рукам бизнес тех компаний, которые ушли окончательно. Этот фактор в Сеуле тоже стараются учитывать, поэтому посмотрим, что на самом деле будет с красными линиями.
Помните, когда Юн Сок Ёль в своё время сказал, что «мы, возможно, начнём поставлять оружие Украине, если Вооружённые Силы РФ сделают что-то страшное», – это тоже вызвало определённый ажиотаж в российских СМИ. После этого и Йенс Столтенберг прямо просил Юна, и Елена Зеленская приезжала, и Юна возили в Бучу и в Ирпень, – и всё равно ничего. Сейчас, конечно, вероятность того, что Юна додавят, больше, но посмотрим.
Фёдор Лукьянов: Вопрос, который много лет был главным в корейском досье, из-за которого санкции и раскручивали, это ядерная программа. Что теперь с ней? Можем ли мы проститься с денуклеаризацией?
Константин Асмолов: Де-факто мы с ней простились ещё, может, не совсем на этапе Трампа, но где-то в то время.
Как отмечал в своё время Владимир Хрусталёв, те методики денуклеаризации и ликвидации ядерной программы, которые есть и работали, работали на страны, у которых ядерная программа только-только начиналась. Учитывая северокорейские подземные заводы, для того, чтобы точно добиться денуклеаризации, придётся оккупировать страну, а это сопряжено с большими проблемами и рисками. Поэтому Александр Жебин и другие специалисты Института Китая и современной Азии довольно рано начали говорить, что от денуклеаризации надо переходить к контролю над вооружениями. В нынешней ситуации денуклеаризация невозможна. Ким Чен Ын как-то честно сказал, что никаких переговоров на эту тему Северная Корея вести не будет.
