Как мировое большинство оценивает двойные стандарты Запада в отношении конфликтов в Газе и на Украине? Захотят ли другие государства, имея перед глазами российский прецедент, пересмотреть границы? Почему старые институты, появившиеся после Второй мировой войны, тормозят развитие нового миропорядка? Чего страны Глобального Юга ожидают от БРИКС? Об этом Фёдору Лукьянову рассказал Яхья Зубир в интервью для передачи «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: На мой взгляд, все, кто занимается сегодня анализом международных реалий, находятся в весьма непростой ситуации – многие из теорий, схем и моделей, успешно использовавшихся в нашей науке ранее, перестали быть релевантными. Прав ли я? И, если нет, какова всё-таки рамка современной международной системы?
Яхья Зубир: Я полагаю, что международная система сегодня находится в переходном состоянии – старые модели применять к меняющейся глобальной среде действительно не получается, а новые пока не выработаны. Единственное, что мы как аналитики можем сказать совершенно точно, так это то, что институты, появившиеся после Второй мировой войны и определившие контуры привычного нам мирового порядка, всеми силами препятствуют его трансформации во что-то новое.
В настоящий момент в миросистеме накопилось немало противоречий, связанных с тем, что установленным нормам и правилам, – тем, которые защищает Международный суд ООН и среди которых немало нужных и полезных, – не следуют те игроки, которые создали эти правила и нормы. Когда дело доходит до соблюдения негласных договорённостей, эти товарищи могут наказывать других за их неисполнение, при этом оставляя за собой право отрицать любую критику в свою сторону и делать то, что хочется и что не позволяется остальным. В этом смысле не совсем понятно, какой модели соответствует современная международная система и по каким правилам она функционирует.
Очевидно, что речи про многополярность пока быть не может, как и разговоров об однополярном мире – однополярность также не соответствует реальности. Я бы сказал, что миросистема просто полярна и переживает непростой период трансформаций.
Никто не знает, что ждёт нас впереди, каков вектор движения. Глобальный Юг и усиливающиеся державы, в частности Китай, Россия, Турция, Иран, отказываются от поддержки идеи однополярного мира и бросают вызов старой системе – хочется чего-то нового, хочется, чтобы международное право действовало в интересах всех глобальных игроков, а не только тех, кто сосредотачивает в своих руках силу, называясь гегемоном. Я имею в виду, конечно, США и их союзников. Вот таким я вижу переходный процесс.
Думаю, что обсуждение российско-украинского и израильско-палестинского конфликтов также не следует исключать из подобных дискуссий, потому что противоречивая сущность прежнего миропорядка находит отражение в том числе и в том, как яростно вводятся санкции в отношении России за проведение ею военной операции и как серьёзно поддерживается Израиль в его конфликте с Палестиной. В случае с российско-украинским конфликтом Запад попытался настроить остальной мир против России, демонстрируя невиданную скорость принятия решений. Тем более удивительно, что позиция Запада в отношении сектора Газа прямо противоположная. Израиль сегодня пользуется невероятной поддержкой Запада, оценивающего происходящее как войну между Израилем и ХАМАС, что, конечно, на самом деле не так. Израильско-палестинский конфликт продолжается уже 75 лет, и вряд ли его разрешения стоит ожидать в ближайшей перспективе.
Международный суд ООН заявляет, что в секторе Газа происходит геноцид, а США и Германия прямо это отрицают. А что происходит в Газе, если не геноцид? Как это назвать? Огромное количество гражданских лиц было убито, среди погибших подавляющее большинство – женщины и дети. При этом у Запада нет никакого желания вмешаться и прекратить насилие в секторе Газа.
Фёдор Лукьянов: Вы упомянули Глобальный Юг. В российском официальном политическом дискурсе часто используется термин «мировое большинство» – о мировом большинстве сегодня часто говорят и президент Владимир Путин, и министр иностранных дел. На самом деле Глобальный Юг вряд ли можно считать глобальным актором, потому что внутри него существует огромное количество противоречий. Может быть, Глобальный Юг – это всего-навсего социальный конструкт, не имеющий ничего общего с международной реальностью?
Яхья Зубир: Вы отчасти правы. Конечно, в каждой стране Глобального Юга есть своё правительство, имеющее собственные взгляды на желаемое мироустройство. Кто-то хочет присоединиться к борьбе за новый миропорядок, кто-то, наоборот, поддерживает старую модель по причине тесных связей с апологетами «порядка, основанного на правилах», и преференций, которые этот порядок даёт. Подобное расхождение в интересах справедливо и для Африки, и для Юго-Восточной Азии, и для Латинской Америки.
Очаги поддержки старого миропорядка всё ещё сохраняются, однако даже те страны (не будем их называть), кто в большей степени связан союзническими узами с США, обращают свой взгляд на зарождающиеся институты нового мироустройства. Только посмотрите, как много желающих вступить в БРИКС и ШОС.
Такие неопределившиеся руководствуются принципом «подождём – увидим»: если ситуация будет складываться в пользу новой мировой системы, они, конечно, примут сторону победителя.
150 стран сегодня заинтересованы во вступлении в БРИКС, поэтому готовность к трансформации миропорядка на глобальном уровне, безусловно, есть. Тем не менее следует помнить, что не стоит смотреть на подобный переход только с политической точки зрения. Необходимо учитывать культурный компонент, поскольку, на мой взгляд, многие государства – страны Глобального Юга и те, кого я отношу к этому понятию, например, Россия, Китай, – испытывают усталость от навязываемых западных, часто чуждых, ценностей, не соглашаются с ними и полностью их отрицают. Принятые и широко одобряемые в западном мире ценности игнорируются в частности в странах Африканского континента. Ещё раз подчеркну – происходят значительные изменения не только в политическом пространстве, но и в ценностно-культурном и экономическом. Экономический разрыв между бедными и богатыми странами растёт, поэтому страны возлагают надежду на создание альтернативных Бреттон-Вудским институтов, которые будут руководствоваться более справедливыми принципами и смогут внести более весомый вклад в процветание беднейших стран Глобального Юга. Сторонниками сохранения старого «порядка, основанного на правилах», среди представителей Глобального Юга являются те, кто получает выгоды от сохранения и увеличения экономического разрыва между государствами. Другие же, наоборот, стремятся к лучшему будущему.
Фёдор Лукьянов: Даже те страны, которые приветствуют изменения, опасаются связывать себя обязательствами – хочется оставить себе поле для манёвра. В этом смысле исключением является западный блок с НАТО и прочими объединениями. Стоит ли ожидать учреждения каких-то новых институтов или мы будем жить в мире ad hoc?
Яхья Зубир: Думаю, что учреждение новых институтов не означает отправку в небытие существующих. Новые будут соседствовать со старыми и работать параллельно. Сосуществование разного – как раз про это мультилатерализм. Другими словами, следует стремиться к тому, чтобы ни одна система не была доминирующей.
Я не знаю ни одной страны, которая бы прямо заявила о своём желании разорвать все связи с США и действительно сделала бы это. Государства сегодня всё больше стремятся руководствоваться собственными интересами и принимать решения, основываясь на них. Идея движения неприсоединения сегодня снова жива. Государства не хотят объединяться с кем-то против кого-то, они предпочитают извлекать выгоду из сотрудничества с разными игроками – Россией, Китаем, США, ЕС, выстраивая комплексную сеть внешнеполитических отношений и избегая любых навязываний дружбы или вражды.
Поскольку предметом моего интереса является в том числе Китай, как-то раз я беседовал с официальными лицами африканских государств и услышал, что Африка не горит желанием отвернуться от США и стать «китайским рабом». Диверсификация связей – это то, что важно. Страны хотят больше возможностей и альтернатив. Зачем становиться заложником МВФ или Всемирного банка, когда можно обратиться, например, в Новый банк развития БРИКС или какой-нибудь другой.
Фёдор Лукьянов: Ещё одна важная тема, которую мне хотелось бы затронуть в разговоре с вами, – это границы, которые существуют сегодня в качестве продукта деколонизации. Многие из них были совершенно искусственным образом нанесены на карту. Россия сегодня – успешно или неуспешно, здесь мне трудно сказать, – пытается изменить неправильные, несправедливые, по её мнению, границы Украины. Таких «несправедливых» границ много и в Африке, и в Азии, и в Америке. Стоит ли ожидать каких-то изменений, принимая во внимание те карты, которые были сто лет назад или пятнадцать лет назад, когда все считали, что глобализация уничтожит все границы?
Яхья Зубир: Да, в этом что-то есть. Всегда найдутся те, кто твёрдо верит в государственный суверенитет и нерушимость границ, и те, кто поддерживает идею, что в глобализированном мире границы не так уж и важны.
На мой взгляд, доминирующим остаётся убеждение о том, что нужно сохранять существующие границы, даже если извне будут поступать предложения и стимулы их расширить. Взгляните на Африку – здесь границы остаются достаточно стабильными, потому что африканские государства помнят, через что они прошли, чтобы сохранить свою территориальную целостность и независимость. С этой же целью была создана Организация африканского единства. Границы, унаследованные с колониальных времён, были сохранены, и их пересмотр невозможен.
В случае России и Украины всё немного сложнее, конфликт основывается прежде всего на вызове, который западные страны бросили России, не дав гарантии нерасширения НАТО на Восток, озвучивавшиеся после падения Берлинской стены. Глобальный Юг и многие другие государства, в том числе Китай, хотя они и выступают против иностранного вмешательства во всех его проявлениях, проявили сочувствие к России, с пониманием отнеслись к начатой России операции. Конечно, начало СВО было встречено без восторга, но в то же время понятно, почему она была начата. Мотивы России президент Владимир Путин пытался объяснить в своём недавнем интервью с Такером Карлсоном. Некоторое сочувствие к позиции России в мире есть, и российско-украинский кейс в этом смысле совершенно уникальный.
Захотят ли другие государства, имея перед глазами российский прецедент, пересмотреть границы? Соберутся ли, например, венгры заявить свои территориальные претензии? Я подозреваю, что нет, поскольку есть опасения, что подобные действия могут привести к ещё большему хаосу. Я полагаю, что, если бы переговоры в марте 2022 г. увенчались успехом, не было бы вмешательства Бориса Джонсона и других, кризис вокруг Украины можно было бы разрешить. Если бы у Донбасса был статус автономии в составе Украины, возможно, всё было бы по-другому, и Украина сохранилась бы как государство. Теперь Украина должна винить себя саму за принятие навязанных извне взглядов.
Фёдор Лукьянов: Я могу представить, как слабое государство, вступившее в период нестабильности в силу внутренних противоречий, например, Йемен или Ирак, более сильные соседи пытаются поделить между собой.
Яхья Зубир: Безусловно, такая возможность всегда сохраняется, но всё-таки у упомянутых стран Глобального Юга и так достаточно проблем со своими собственными территориями, поэтому не думаю, что они будут заинтересованы в том, чтобы брать на себя дополнительные риски.
В этой части света особенны остры этнические и религиозные противоречия – в Ираке, например, есть шииты, езиды, другие группы, обострения между которыми не нужны. Я сомневаюсь, но, возможно, могут найтись те, кто попытается мобилизоваться и сказать, что раньше эти территории принадлежали им. Однако мы видели, что произошло, когда Ирак попытался захватить Кувейт, так что мне не кажется, что из этого что-то вышло бы.
Не стоит также забывать, что иногда в международной политике реальные интересы скрыты, а на первый план выходят на самом деле второстепенные мотивы.
Фёдор Лукьянов: С Венесуэлой и Гайаной вышла ироничная история – посмотрим, чем она закончится.
Яхья Зубир: Ситуация ещё больше осложняется, если в неё вмешиваются внешние силы.
