Россия в глобальной политике

«Си Цзиньпин: Сейчас идут перемены, которых не было в течение ста лет. А мы вместе двигаем эти перемены.

Владимир Путин: Согласен».

Что это за перемены, сравнимые с теми, что были сто лет назад? Тогда мир потрясла Великая Октябрьская социалистическая революция, которая открыла дорогу многим народам в их борьбе с колониальной системой. Теперь происходит сравнимая по масштабу революция против неолиберального (западного) мирового порядка. Почти век назад Советская Россия стала знаменем для китайского народа – в 1928 г. у нас прошёл VI съезд КПК, предопределивший социалистический путь возрождения китайской нации. Сегодня Китай продолжает идти по нему, продвигая идеал «единой судьбы человечества» и ниспровергая обветшавший «град на холме».

Россия, зажатая «петлёй анаконды» и отсечённая от Европы, к которой она была повёрнута последние четыреста лет, вынуждена восстанавливать своё историческое пространство после смуты 1990-х годов. Противостояние России господствующему миропорядку, построенному Западом после крушения СССР, носит ценностный и военно-политический характер. Китай взял на себя роль лидера в технологической, информационной, производственной, инвестиционной и иных сферах, где превосходство Запада всё ещё кажется преобладающим. Но по объёмам ВВП и экспорта высокотехнологической продукции КНР давно обогнали США, а программа «Сделано в Китае – 2025» предусматривает выход Поднебесной на передовые рубежи во всех ключевых технологиях и производствах.

Это – вызов гегемонии западных элит, почему они и рассматривают усмирение «русского медведя» как промежуточный рубеж в финальной схватке с «китайским драконом».

Нынешний кризис мироустройства предопределён объективными закономерностями долгосрочного экономического развития, обусловленных происходящей раз в столетие сменой мирохозяйственных укладов. Предыдущие кризисы сопровождались мировыми войнами, запустившими процесс смещения центров мировой экономики и соответствующих им вековых системных циклов накопления капитала[1].

Случится ли большая война в Евразии, которой не хочет никто, кроме властно-финансовой элиты Соединённых Штатов, стремящейся сохранить свою глобальную гегемонию любой ценой? Это выяснится в ближайшее время. Старый миропорядок рухнет необратимо, как и долларовая финансовая система, и выросшие на её основе гигантские спекулятивные пузыри, кардинально изменятся международное разделение труда, схемы расселения населения и размещения производительных сил. Процесс смены мирохозяйственных укладов начался с распада СССР и завершается сейчас крахом Pax Americana. Эти перемены ощущает в первую очередь бурно растущая Юго-Восточная Азия, которая становится центром развития мировой экономики. Регион не заинтересован в глобальных катаклизмах, но шанс на мирное развитие стремительно ускользает. Властно-финансовая элита США, проиграв Китаю в начатой ей же самой торговой войне, развязала мировую гибридную войну, повышая ставки по мере ухудшения своего экономического положения и перекладывая издержки этой войны за удержание своего доминирования на периферию, к которой Запад относит и Россию, и весь Глобальный Юг.

Осенью прошлого года авторы этой статьи отвечали на вопрос о причинах нарастающей агрессивности Запада: «США, нападая на Россию и Китай, так спешат, смертельно опасно играя ва-банк (all in), попутно “раскулачивая Европу” – убирая своего главного геоэкономического конкурента-союзника. Причина цейтнота проста: наконец лопается “пузырь всего”, созданный неолиберальной революцией в финансах 1990-х гг. и безудержной денежной накачкой последних четырнадцати лет… США видят выход в форсировании коллапса, в управлении катастрофой, чтобы выйти из обвала “против Евразии, за счёт Евразии и на обломках Евразии” (России уже мало). Включая ЕС, Китай, Индию и остальные крупные страны нашего континента. Чтобы продлить банкет, нужно перевернуть стол, разменяв собственное тотальное преимущество в мировых финансах и торговле на хаос у противника»[2].

Эта оценка была сделана до нынешнего банковского кризиса, который запустил (полу)распад финансовой системы – в ожидании политического клинча вокруг повышения «потолка госдолга» США. Долгосрочные причины этого распада господствующей глобальной финсистемы понятны и на Западе: «Модный ныне аналитик Золтан Пожар пишет: “…Если есть доверие, торговля работает. Если доверия нет, она не работает. Сегодня доверия нет: союз “Кимерика” больше не работает, и союз “Евроссия” тоже не работает. Вместо этого мы имеем особые отношения между Россией и Китаем, основными экономиками блока БРИКС, “королём” и “королевой” на евразийской шахматной доске – новый “небесный союз”, заключённый в результате развода блоков “Кимерики” и “Евроссии”… США очень разбогатели, проводя политику количественного смягчения (Quantitative Easing, QE). Но право и возможность осуществления QE возникли благодаря режиму “низкой инфляции”, который обеспечивался дешёвым экспортом из России и Китая. Естественно, вершина глобальной экономической пищевой цепочки – США – не хочет, чтобы режим низкой инфляции закончился, но если блоки “Кимерика” и “Евроссия” прекратили своё существование, режим низкой инфляции придётся закончить, окончательно…»[3] Как же правильно назвать «новый небесный союз» между Россией и Китаем? Большая Евразия – в самый раз!

Соответствующие оценки исторического момента делают наши китайские коллеги. Так, исполнительный декан Института финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета (RDCY), вице-президент Школы Шёлкового пути Китайского народного университета Ван Вэнь пишет: «Глобальное значение 2022 г. сильно недооценено. Его роль в мировой истории намного превышает значение 2001-го, когда произошёл инцидент 11 сентября, и 2008-го, когда разразился международный финансовый кризис. 2022-й может быть сравним с 1991 г., когда закончилась холодная война. И если есть здесь ключевое слово, то это “девестернизация”… У Запада уже нет возможности остановить эту тенденцию»[4].

Однако властно-финансовая элита США в упор не желает увидеть и признать закономерный процесс смены укладов и объективный факт перемещения центра мировой экономики в ЮВА. С точки зрения Запада, никакой Третьей мировой войны нет, есть обычный мятеж провинций – «фабрики мира» (Китая) и «кладовой мира» (России), – который можно и нужно подавить испытанными средствами «разделяй и властвуй».

Пока не получается? Значит – надо утроить усилия, сплотить ряды. Столетие назад властвующая элита Великобритании, стремясь удержать свою гегемонию в ситуации опережающего развития России и Германии, организовала Первую, а затем – вместе с США – Вторую мировую войну, но свою колониальную империю потеряла. Сегодня Соединённые Штаты уже сами развязали мировую гибридную войну, но, как и ранее Британия, нанеся огромный урон человечеству, они не смогут сохранить своё доминирование в мире – центром нового мирохозяйственного уклада необратимо становятся более эффективные Китай, Индия и другие страны ЮВА.

Свою стратегию США и их европейские сателлиты не скрывают: разрушить Россию, уничтожить Иран и изолировать Китай. Чтобы выжить в столкновении с агрессивным, на порядок финансово и экономически более мощным противником, России придётся мобилизовать все ресурсы и возрождать имперский дух, защищая русских, россиян, евразийцев и всё человечество от угрозы реинкарнации еврофашизма, на этот раз – с американским «коллективным фюрером» и его украинским клоуном-аватаром. С точки зрения имперской традиции происходящее на Украине – тоже лишь мятеж одной из провинций, отобранной в период смуты неприятелем.

Это поправимо – историческая Россия может быть восстановлена в той или иной форме суверенного Союза народов до безопасных и исторически оправданных границ с целью защиты их от геноцида коллективного Запада там, где население готово проголосовать за воссоединение с Родиной. По той же логике готовится к воссоединению Китай, предпочитая мирный путь (через выборы на Тайване в 2024 г.) военному. Но, увы, не ему этот путь выбирать…

Задача России, Китая и всех стран доброй воли – остановить мировую гибридную войну, поставив страны Запада перед угрозой неприемлемого ущерба, обеспечить управляемый демонтаж отжившего мирового порядка и создание нового, более эффективного и справедливого. Радикальные перемены не нравятся элитам – любым и в любые времена. В этом и есть «нерв момента» – логика обстоятельств начинает бить логику намерений, и элитам приходится «сбрасывать кожу». Вопрос – сохранилось ли и в какой мере творческое начало (пассионарность) в элитах, чтобы осознать неотвратимость перемен.

Теория «двойной циркуляции» в российско-китайских отношениях

«Двойная циркуляция» – концепция, принятая десять лет назад в Китае, в период прихода Си Цзиньпина к власти. Она применима к экономике КНР: дополнительно к экспорту как драйверу роста КПК выдвинула внутренний контур (опора на спрос населения и собственный технологический прорыв) как долгосрочный мотор развития.

Но можно внедрить «двойную циркуляцию» в российско-китайские стратегические отношения: если в экономической сфере бесспорный лидер – Китай (по размеру и разнообразию производства он превосходит Россию на порядок), то в ядерной сфере носителем самых крупных и передовых арсеналов и технологий является Россия. Это было зафиксировано в ходе мартовского визита Си Цзиньпина в Россию: одним из объявленных решений стала договорённость о создании совместной российско-китайской спутниковой навигационной группировки – российские технологии (в том числе системы ГЛОНАСС) плюс китайские производственные и финансовые возможности; другое заключённое соглашение предусматривает совместную работу госкорпорации «Росатом» с китайскими коллегами над запуском замкнутого ядерного цикла, который обеспечивает прорыв в энергетике.

Учиться у Китая настоящим образом

Как пишет Ван Вэнь, «в 2020 г. Китай вышел на первое место в мире по прямым иностранным инвестициям. До этого он уже лидировал по объёму промышленного производства и общему объёму торговли товарами»[5]. При этом объём китайских прямых инвестиций в Россию на порядок ниже офшорных и западных. Нужно понять, в чём тут дело, пробить этот барьер отсутствия трансфера технологий и капитала со стороны нашего главного торгового и стратегического партнёра – обеспечить прорыв в инвестиционном и технологическом сотрудничестве «на широком фронте».

Китай стал мировым лидером по темпам и качеству экономического роста в последние тридцать лет потому, что система управления, перенятая китайцами у Советского Союза образца 1930–1950-е гг. и дополненная механизмами рыночной конкуренции и западным корпоративным менеджментом, более эффективна, чем позднесоветская и западная. Новейший интегральный мирохозяйственный уклад превосходит по эффективности и динамизму имперский, причём в двух его модификациях – американской и советской. И мы должны понять, почему наша конвергенция провалилась, а китайская удалась. Какие институты, а не только технологии, позволили добиться этого результата.

Надо учиться у Китая эффективности настоящим образом.

Президент Владимир Путин заявил о готовности России использовать юани во взаимной торговле России с третьими странами (Ближнего Востока, Африки, Латинской Америки). Там Китай является главным инвестиционным партнёром большинства стран, и Россия может через платежи в юанях присоединиться к «китайскому клубу». Речь не о принудительном вхождении России в китайскую валютно-технологическую зону. Вытолкнутые из западной зоны, мы имеем альтернативу: или ускоренно создавать свою зону, или войти к большому соседу, который ставит интернационализацию юаня в качестве важной политической задачи. Скорее всего, правильный ответ – не «или», а «и».

Без собственного инвестиционного рубля мы не сможем противостоять противнику в гибридной войне, без опоры на использование рубля в международных расчётах не обеспечим суверенитета и контроля над трансграничным движением капитала.

Баланс ещё предстоит найти.

«Мы твёрдо стоим на верной стороне истории»

Такой фразой завершается заявление для прессы председателя Си Цзиньпина по итогам государственного визита в марте 2023 г. в Россию. Надо совместно с нашими друзьями определить параметры порядка этой верной стороны истории: не просто «анти-Запад», не только «сообщество общей судьбы человечества» или содружество суверенных и самобытных народов, но и собственный (альтернативный) мировой порядок во всех ключевых сферах: безопасности, экономики, финансов, гуманитарного сотрудничества.

Рассмотрим финансы как перпетуум-мобиле и одновременно ахиллесову пяту западной системы. Неоклассическая экономическая теория (мейнстрим) относит валютно-финансовую систему к обслуживающим (сервисным) подсистемам макроэкономических систем. В трактовке валютно-финансовых проблем и современного состояния глобальной архитектуры мейнстрим, основанный на концепциях общего равновесия и финансового хеджирования, занимается откровенной апологетикой, отрицая системный кризис глобального геоэкономического и, прежде всего, валютно-финансового мироустройства. Концепция мирохозяйственных укладов, опирающаяся на теорию смены технологических укладов, определяет валютно-финансовую систему не как сервисную, а как управляющую подсистему мирохозяйственного устройства – по крайней мере на протяжении последних двухсот лет, в течение британского и американского системных циклов накопления капитала (по Джованни Арриги), соответствующих колониальному и имперскому мирохозяйственным укладам[6]. Благодаря созданию в конце XVII века Банка Англии и одновременной перечеканке всей монеты под руководством директора Лондонского монетного двора сэра Исаака Ньютона появилось первое двухконтурное денежное обращение (контур инвестиционных банковских денег и контур наличного оборота с «честной монетой»), что позволило Англии стать центром глобальной финансовой системы, а фунту стерлингов постепенно вытеснить другие резервные валюты. Это и явилось основой (управляющей системой) колониального мирохозяйственного уклада, позволив Англии провести революцию в военном деле и затем в промышленности.

Уходящий имперский мирохозяйственный уклад существовал в двух вариантах: 1) советская система – возникла в 1930-е гг. на основе инсталляции трёхконтурного денежного обращения (безналичный инвестиционно-хозяйственный контур – наличный зарплатно-потребительский оборот – внешнеэкономический переводной рубль), что позволило снять финансовые ограничения при проведении индустриализации и накопить валютные средства для импорта технологий и институтов из передовых (в то время американской и германской) валютно-технологических зон; 2) американская система денежной эмиссии под спрос на деньги со стороны государства и финансовой олигархии, учредившей Федеральную резервную систему (ФРС).

Общей для советского и американского мирохозяйственного уклада была управляемая эмиссия фидуциарных – обеспеченных не реальными активами, а долговыми обязательствами – денег. Первым искусство управления деньгами как инструментом кредитования роста инвестиций и производства освоил СССР, что позволило успешно профинансировать индустриализацию. Затем, после войны, этому искусству научились денежные власти ФРГ и Японии, что помогло им относительно быстро восстановить экономику из руин. ФРС США приступила к эмиссии необеспеченных ничем, кроме долговых обязательств государства, денег с начала 1970-х гг., что предоставило им возможность относительно легко пережить структурный кризис того времени, обусловивший смену четвёртого и пятого технологических укладов, и профинансировать инвестиции в становление последнего за счёт безграничного кредитования Стратегической оборонной инициативы, давшей необходимый для его роста импульс. Управляемая многоканальная целевая денежная эмиссия для целей кредитования инвестиций, технологического развития и роста производства обеспечила наращивание промышленного производства и образование «общества благосостояния» по обе стороны «железного занавеса» – и в социалистических, и в развитых капиталистических странах.

Однако вскоре имперский мирохозяйственный уклад и валютно-финансовая система, основанная на безграничной денежной эмиссии, пришла к пределам своего развития как в СССР (вследствие технологической многоукладности и разбалансировки денежного оборота, так называемой «экономики дефицита»[7]), так и, хотя и несколько позже, на Западе, который перешёл через период стагфляции 1970–1980-х гг. к стадии прямого грабежа своей периферии (прежде всего поверженного СССР, а теперь уже и Европы) и своего будущего – через экспоненциальный рост долговой нагрузки и образования «финансовых пузырей». При этом для стран периферии американоцентричной «мир-системы»[8], на которую сползла экономика постсоветского пространства, имперский финансовый порядок оборачивается режимом «валютного правления», который был навязан и России после 1991 года. За тридцать лет этот режим привязки эмиссии национальной валюты к приросту валютных резервов в долларах и, несколько позже, в евро поставил экономику страны фактически в неоколониальную зависимость от эмитентов указанных валют. Экономика России развивалась в той мере и в тех направлениях, которые пользовались спросом со стороны ЕС и США, что предопределило её сырьевую специализацию и деградацию ориентированной на внутренний рынок промышленности. Это обернулось масштабной депопуляцией (в том числе утечкой мозгов) и декапитализацией (вывозом капитала в размере 5–10 процентов ВВП в год) экономики, падением технологического уровня и разрывом воспроизводственных контуров, фактической утратой экономического суверенитета вследствие перехода растущих отраслей на импортную технологическую базу.

В 2000-е и 2010-е гг. Китай и ряд других стран Юго-Восточной Азии стали образовывать ядро нового, интегрального мирохозяйственного уклада, основанного на переходе к конвергентным технологиям (NBICS) 6 технологического уклада. Интегральному мирохозяйственному укладу соответствует своя, альтернативная Бреттон-Вудской (доллароцентричной), глобальная управляющая валютно-финансовая система, основанная на цифровых технологиях обеспечения ускоренного интегрального социально-экономического развития.

Как показывает опыт последних пятисот лет, новая господствующая (резервная) валюта побеждает с некоторым временным лагом – обычно в два-три десятилетия – после смены региона-центра мирохозяйственного развития. Однако впервые речь идёт не о плавном перетоке капитала в новую «тихую гавань» в рамках столетних циклов накопления капитала на Западе (Венеция – Генуя – Амстердам – Лондон – Нью-Йорк), а о договорном конструировании международной валютно-финансовой системы в результате более сложного возврата центра мирового экономического развития на Юго-Восток, где он и был до взрыва «сверхновой звезды» капитализма Европы как следствия идеологической и затем технологической революции модерна. Попытка построения такой системы была предпринята в 1944 г. (Бреттон-Вудс), однако предложение экономиста Джона Кейнса о формировании на договорной основе международной валюты («банкора») было торпедировано американцами, которые на правах реального победителя во Второй мировой войне навязали миру, кроме Советского Союза и стран народной демократии, долларовый стандарт, привязанный сначала к золоту, а с 1971 г. к нефти и трежерис.

Китай, Россию и Индию объединяет то обстоятельство, что государство контролирует основные банки – это облегчает старт альтернативных платёжно-расчётных технологий на цифровой основе.

Альтернативная международная валютно-финансовая система в этот раз, несомненно, будет построена[9] – скорее всего, сначала в Большой Евразии, а затем к ней присоединятся другие страны.

Россия могла бы предложить пилотное внедрение альтернативной международной валюты на паритетных началах странам ШОС, заявив тем самым о вхождении в ядро нового мирохозяйственного уклада. Это было бы крайне важно и для победоносного завершения специальной военной операции. Её побочным следствием уже стало самоуничтожение руководством США, помешавшемся на антироссийских санкциях, доллара в качестве мировой валюты.

В противном случае нас ожидает длительный и затратный процесс перехода сначала к поливалютной системе, которая с большой долей вероятности вскоре деградирует до перехода на золото в международных расчётах, а затем – формирование конкурирующих между собой юаневой и рупиевой валютных зон, которые будут интегрированы посредством цифровых технологий без сколь-нибудь значимого участия рубля. 

«Верная сторона истории» – это в том числе строительство новой справедливой, прозрачной и основанной на международном праве валютно-финансовой системы. Она будет способствовать прекращению мировой гибридной войны – вследствие галопирующей инфляции в США и ЕС и включения там демократического механизма смены властвующей элиты. А это может означать подготовку и подписание международного договора на специальной конференции в 2024 г. – через восемьдесят лет от аналогичной конференции в Бреттон-Вудсе, в год российского председательства в БРИКС.