Страны мирового большинства с интересом следят за дискуссией сторонников «порядка, основанного на правилах», и сторонников сохранения международного права, но никакой позиции не занимают. Потому что, во-первых, не видят особой разницы, во-вторых, не считают, что та или иная трактовка – западная или российская – что-то для них меняет. Читайте тезисы выступления Фёдора Лукьянова в рамках междисциплинарной научной конференции НИУ ВШЭ и журнала «Социологическое обозрение».
После окончания холодной войны изменился баланс сил, но не дизайн международного управления. Институты, созданные после Второй мировой войны и сформировавшие тот мир, к которому мы привыкли, никуда не делись после 1989–1991 годов. Как раз тогда было представление, что после окончания конфронтации они заработают в полную силу. Жизнь это не подтвердила. Через тридцать лет после окончания холодной войны мы видим, что они не расцвели новым цветом, а, наоборот, начали очень быстро утрачивать свою дееспособность и эффективность.
Именно сейчас мы подошли к той фазе, которую можно считать кардинальным изменением в международной системе. Основанная на институтах международная политика закончилась не в 1989–1991 гг., – она закончилась сейчас.
Постоянным рефреном, в частности в риторике российского Министерства иностранных дел, является противопоставление между международным правом, которое опирается на Устав ООН, и пресловутым «порядком, основанным на правилах», который двигают США и их союзники, выдавая его за развитие международного права. По мнению российской стороны, на самом деле это навязываемый группой стран набор правил, которые никто, кроме этой группы, не утверждал, и это яркий пример проявления гегемонизма в международных отношениях.
Можно вести бесконечную дискуссию о сущности как международного права в сегодняшнем мире, так и этого самого «порядка, основанного на правилах». Но никакой дискуссии никто, естественно, не ведёт, потому что и для нашей стороны, и для той стороны данные высказывания не содержат никакого правового или даже прикладного смысла. Это такие этикетки, которые обозначают позиции. Причём обе позиции претендуют на определённого рода универсализм: «порядок, основанный на правилах», должен быть распространён на весь мир, поскольку правила «правильные» и развивают всё лучшее, ну а международное право, которое отстаивает российская дипломатия, – это тоже нечто ценное для всех.
Страны мирового большинства с интересом следят за дискуссией, но никакой позиции не занимают, потому что, во-первых, не видят особой разницы, во-вторых, не считают, что та или иная трактовка – западная или российская – что-то для них меняет. С их точки зрения, международная система – неважно, в чьей интерпретации – глубоко несправедлива по своей сути. Даже Организация Объединённых Наций – продукт мирового порядка, возникшего на основе результатов войны и, соответственно, является продуктом воли победителей в этой войне.
Поскольку на момент учреждения ООН государств было примерно в 4 раза меньше, чем сейчас, естественно, большая часть членов Организации Объединённых Наций сегодня просто не ассоциирует себя с той группой стран, которые закладывали основы. Главный заложенный тогда принцип – неоспоримые привилегии у пяти стран.
Идея справедливости обретает форму протеста против существующей системы ООН, которая официально является элементом политической теологии и для сторонников международного права, и для сторонников «порядка, основанного на правилах», – ООН трогать нельзя, это достижение, которое помогло избавиться от кошмаров первой половины XX века. Неужели этот монолит, скрепа в виде ООН останется?
Посмотреть выступление полностью можно по этой ссылке.
Междисциплинарная научная конференция на тему «Политическая теология и международная справедливость» состоялась 19–20 мая 2023 года и была организована Центром фундаментальной социологии НИУ ВШЭ и журналом «Социологическое обозрение». В дискуссии приняли участие исследователи, занимающиеся проблемами теоретической и исторической социологии, международных отношений и международного права, политической философии и политической теологии, а также историей идей и интеллектуальной историей.
